Рубин для мастодонта

Светлана Лаврова, 2021

Наверное, ничего этого не было. Наверное, просто Джек рассказывает своей сестре Мэгги о миоцене, мечтая, как вместе с дядюшкой, мистером Беннингом, скакал бы по равнине, заросшей низкими болотными пальмами, охотясь на гигантских кабанов, выслеживая стада ещё не лошадей, а гиппарионов, и махайродов – саблезубых тигров. Всё это просто фантазии Мэгги. Она, как и Алиса (или профессор Челленджер?), умеет погружаться в её бездны. Палеонтологическая фантастика началась во времена Конан Дойла. В это время великих открытий не только дети надеялись увидеть гигантских животных, которых все считают вымершими. Так что всё это – просто викторианский пикник на фоне миоцена. Просто произошла небольшая путаница. Как раз для того, чтобы разобраться в ней, лёжа на диване и тоже мечтая о миоцене – удивительном времени, когда всё было больше и интереснее. Важно: не забыть кота. И конфеты.

Глава седьмая

Пейзажи родного миоцена

Алиса с утра любила поспать, но сегодня Мегги растолкала её ни свет ни заря. Мать и Луиза ещё не спускались, тётушка Маргарет с миссис Хаммонд обычно завтракали у себя в комнате. За столом сидели мужчины и София, рано поднявшаяся из-за стирки. На заднем дворе уже рассортировали грязную одежду, были расставлены лохани, приготовлены вальки и мешалки для белья, в кухне кипела вода в чане, вделанном в новую плиту, Джок Симонс срочно чинил пресс для отжима белья, который, как назло, заело, и комментировал, что бы он сделал с этим прессом, если бы на то была его, Джока, воля.

Мистер Беннинг наслаждался почками с беконом, Джек озабоченно поглядывал на Софию, та сидела с поджатыми губами и допивала кофе.

— Девчонки молодцы, — похвалил сестричек Джек. — Чем раньше выедем, тем больше времени останется на осмотр сокровищ.

— Алиса и Мегги, ешьте овсянку*, — сказала София.

— Я не хочу овсянку, я буду почки с беконом и омлет, как папа, — отказалась Мегги.

— Джек, мальчик мой, возьми ветчины там, на буфете*, она не пахнет железом, как на корабле, — пошутил мистер Беннинг.

— Спасибо, дядюшка, после того рейса я совсем разлюбил ветчину. Я возьму язык. Это язык дикого палеотрагуса?

— Нет, это наши домашние самотерии, у нас неплохая местная порода. Они пасутся на дальнем выгоне, там же, где и быки. По-моему, в Стенхоупхилле такая же порода.

— Я так давно не жил в Стенхоупхилле… собственно, я там никогда подолгу не жил и в хозяйство не вникал, — вздохнул Джек. — А теперь придётся. Превосходный омлет.

— Страусы* этим летом хуже несутся, чем обычно, — нахмурилась София. — Надо проверить, чем их кормят.

— Разве они не пасутся сами, как жирафы и быки? — спросил Джек, пытаясь хоть о чем-то поговорить с Софией.

София не удостоила его ответом.

— Я хочу гренки с джемом, — сказала Алиса. Типун у неё уже прошёл.

— Не мажь столько джема, ты слипнешься, — сказала София. — И выпрямись. Леди не сидят за столом скорчившись, как прачки и подёнщицы.

— Кошшшмар! — закричал Кеша в гостиной так громко, что его услышали даже в столовой. Кешу всегда возмущало, что его не брали в столовую — там столько интересного.

— Луи, накормите и прямо с утра выгуляйте Кешу, — приказала Луиза. — Я вчера не проверяла, так бедная птичка весь день в клетке просидела.

— А вдруг улетит, — безнадежно возразил камердинер Луи, который Кешу побаивался и выгуливать его не хотел.

Летать Кеша не умел и не стремился, да и к прогулкам был равнодушен. Но каждый день его отпускали погулять для моциона, только не по ковру (ковер было жалко), а обычно на площадку перед парадным входом или в сад. Иногда Луи относил его к страусам — пусть пообщается с родственниками. Но страусов Кеша с первого раза не одобрил и обругал по-новозеландски. А вот верблюды ему приглянулись. Он бродил между стойлами и тихо урчал, а породистые скакуны смотрели на него сверху вниз и тоже, видимо, не возражали против его общества.

— Я уже приказал заложить коляску, — сказал мистер Беннинг. — Мери, положите в коляску пару накидок, будет дождь.

— Не будет.

— Будет.

— Не будет.

Словом, разговор за завтраком шёл обычный и неинтересный, разве что София была более сердита, чем всегда. Наверное, это объяснялось стиркой — в день стирки хозяйки почему-то не предаются безудержному восторгу. Да тут еще заявилась Лиззи с сообщением, что садовник сказал, что ему верблюдник сказал, что ночью в страусятник забрался амфицион, только она, Лиззи, хоть и не профессор в Оксфорде, но понимает, что амфицион бы съел хоть одного страуса, а страусы все на месте, только яиц мало, так она, Лиззи, хоть и не профессор в Оксфорде, но понимает, когда её дурят, и на ее взгляд, в роли амфициона выступил верблюдник, и у него в семье сегодня роскошный омлет. Мистер Беннинг сделал вид, что не слышит. София помрачнела ещё больше, понимая, что с лже-амфиционом придётся разбираться тоже ей.

Наконец покончили с овсянкой, почками, ветчиной и кофе, Мегги сцапала с буфета несколько удлиненных тонких бисквитов «дамские пальчики»* — на дорожку.

У порога уже стояла потрепанная коляска, запряженная парой молодых породистых паракамелосов, в просторечии верблюдов. Джек потрепал по морде одного из них и сказал верблюднику:

— Не надо, Джим, я сам буду править. Нет, я не беру камердинера — зачем? В Стенхоупхилле я не собираюсь три раза переодеваться к обеду, а к вечеру мы вернёмся. К тому же там мой денщик Смит. Девочки, залезайте. Мисс Хикс, прошу вас.

Конечно, нельзя же было двум приличным юным леди ехать без гувернантки, хотя Джек был их родственником. Джек грустно взглянул на Софию, шагавшую в сторону страусятника, и взял поводья:

— Ну, поехали! Нас ждут сокровища Индии!

До Стенхоупхилла было неблизко, но отдохнувшие верблюды бежали бодро. Джек с удовольствием оглядывал знакомые с детства окрестности: вот ближний выгон перед деревней, там пасутся мощные быки с тёмной полосой по хребту — у Беннингов хорошее стадо. Вот деревня Смоллфорд с опрятными домиками, с черепичными крышами — не с тростниковыми, нет-нет, всё прилично! Вот на холме кудрявая рощица каменных дубов, вот озерцо, заросшее по берегам тростником и таксодиями — болотными кипарисами. Ого, да там платибеладон, он роется мощными бивнями в иле, выискивая вкусняшки. Не очень большой, да и сезон охоты еще не открыт, да и охотиться на него скучно.

Слева начался лес Редфок, дорога огибает его по краю, а он уходит дальше к востоку. В старину там шалили разбойники, а сейчас обитает семья махайродов. В глубине лес довольно густой, в нем много веерных и прочих пальм, саговников, он заплетён лианами и вьющимися папоротниками лигодиями. Говорят, этот лес очень древний, раньше такие дебри с мамонтовыми деревьями, саговниками и гинкго покрывали всю Англию, а теперь остались только клочки былого великолепия на юге страны. По краю леса обильно растёт вполне современная бузина, буки и камфорное дерево. В этот лес девочкам ходить запрещалось — кроме возможных саблезубых тигров, гигантских куниц* размером с пол-тигра и прочих хищников там обитали бесспорные фейри, местная нечистая сила, которые утащат барышень и подменят их собственными уродливыми детьми. Но Мегги всё равно туда бегала рано утром, когда все спали — поздороваться с дикобразом Гисти*, у неё там был знакомый дикобраз, устроивший себе домик под старым буком. Так что вполне возможно, что её уже подменили, и поэтому она такая некрасивая, непослушная и невоспитанная.

За лесом Редфок местность стала более плоской, там и тут в степи (или по-местному, в саванне) виднелись табуны гиппарионов. На них не охотились — это добыча для простонародья. Попадались дикие жирафы и шустрые длинноногие носороги ацератерии — без рога, зато с хоботом, хоть и маленьким. А вот динотериев не было видно — их почти всех выбили из-за бивней. Может, придут во время осенней миграции. И мастодонтов гомфотериев тоже не было, а ведь они обычны для саванны.

— Теперь до Стенхоупхилла так и пойдёт всё плоско, — сказал Джек. — И дальше до Лондона тянется саванна со стадами гиппарионов. У вас в Блэксвомпе природа красивее — холмы, лесочки, озера, болота.

— А в Индии? — спросила Алиса (у нее как раз рот освободился, она доела последний «дамский пальчик», захваченный Мегги в дорогу).

— Вам бы там понравилось, милая кузина, — сказал Джек. — Везде цветы размером с вашу очаровательную головку, а фрукты размером с головы наших верблюдов. На завтрак — кастрюля джема и никакой овсянки! Каждый день балы, и даже маленькие девочки танцуют на этих балах, потому что в гарнизонах мало женщин, партнёрш для танцев не хватает, и никто не ждёт, чтобы барышню представили на Сезоне в Лондоне и свозили в Аскот. Когда мир, мы дружим с местными правителями-махараджами, бываем у них во дворцах, сделанных из рубинов и сапфиров, а крыши алмазные, но крытые пальмовыми листьями, чтобы блеск алмазов не слепил глаза пролетающим птицам.

— А когда война? — спросила Мегги. — Это весело? Все стреляют?

Джек вспомнил рассказы старших офицеров про резню в Канпуре*, когда погибло много английских женщин — жен офицеров и детей.

— Все стреляют, — вздохнул он. — Это очень весело. Вроде самого большого в мире фейерверка. Э-э, да мы почти приехали.