Заноза капитана Белова

Ронни Траумер, 2023

Я следователь Белов, а Она моя проблема. Привлекательная, пробивная, отчаянная. Теперь мне предстоит не только раскрыть преступления, но и следить чтобы ее аппетитная попка не попала в неприятности. И как при этом не влюбиться?

Глава 3 Птичка в клетке

Руслан

Не скажу, что удивился, когда нашёл эту девицу. Что-то с ней не так, и я должен выяснить, что. Первая версия — она работает на Косова или на Мамаева, докладывает о ходе следствия и какие у полиции версии. Но, с другой стороны, отрубленные конечности — это почерк Мамаева, и это общеизвестный факт. Так в чём смысл отправлять кого-то чтобы узнать, что делает полиция? Нет, тут что-то другое. Да и девушка… блондинка, иначе не возвращалась бы на место преступления.

— В чём дело, Белый? — спрашивает друг, выходя из машины.

— Да вот, мышку одну поймал, — отвечаю и смотрю на хлопающую своими длинными ресницами особу. — Опять гуляешь? — наклоняю голову набок.

— Заблудилась? — улыбается, чем вводит меня в ступор, потому что злость на неё стёрлась, словно мел тряпкой с доски.

Что-то новое, Руслан, да?

— Это же как надо город не знать, — беру себя в руки и качаю головой.

— Это всё таксист, не местный, навигатор дорогу перепутал, ой, как он извинялся, как просил отзыв негативный не писать, не жаловаться, даже денег с меня не взял… — у неё встроенный мотор в языке, ей богу.

— Замолчи! — рявкаю, и девушка захлопывает рот, поджав губы.

— Не поставите меня на ноги? — милым голосом спрашивает и опять ресницами хлопает, а я как идиот смотрю на неё и молчу, даже не шевелюсь. — Товарищ милиционер? — тонкими пальчиками передо мной щёлкает и из ступора выводит.

— Полицейский, — на автомате поправляю её и ставлю ногами на землю. — Руки, — говорю и достаю наручники.

— Н-еа, — бросает и делает шаг вперёд. — Мне всё равно в город надо, — с этими словами она открывает заднюю дверь и забирается в автомобиль.

— Дурдом, — устало вздыхаю и, спрятав наручники обратно, иду к машине.

— А как вас зовут? — спрашивает она моего друга, подавшись вперёд, и по-хозяйски устраивает свои локти на спинки передних сидений.

— Павел, — улыбается этот идиот. — А вас? — поворачивается чуть ли не всем корпусом.

— Я Варя, — отвечает и руку протягивает.

Сижу и глаза таращу, будто сцену из мыльного кино наблюдаю, где двое встретились и глаз друг от друга оторвать не могут, продолжая за руки держаться.

— Паша! — рявкаю на друга, и тот одёргивает руку.

— Он всегда такой недовольный? — спрашивает «Варя» якобы шёпотом, но достаточно громко, чтобы я слышал.

— Сколько я его знаю, — таким же тоном отвечает ей мой друг, а может и не друг уже.

— Вызовите мне врача, — говорю себе под нос и завожу мотор.

Всю дорогу эти двое общались, словно друзья с детского сада, не обращая на меня и моё фырканье никакого внимания. Паша сыпал своими идиотскими шутками, а девица заливисто смеялась. Либо она тупенькая, либо притворяется, но я своего друга знаю, и глаз на девушку он положил.

— Приехали, — прерываю их увлечённый разговор про какую-то выставку.

Друг смотрит по сторонам, и до него не сразу доходит, что привёз я его домой.

— Как-то быстро мы доехали, — проговаривает и на меня смотрит.

Конечно быстро, я давил педаль газа в пол, лишь бы не слушать этих двоих.

— Давай-давай, у меня дел по горло, — поторапливаю его.

— И вот так всегда, — тяжело вздыхает, повернувшись к Комаровой.

— Я тебе сочувствую, — наигранно говорит ему девушка.

Да ёб твою ж мать! Избавьте меня от них уже!

— Я буду ждать от тебя новостей, — обращаюсь к нему, и Паша, кивнув, сжимает ручку своего чемодана и выходит из машины.

Выруливаю с парковки, вливаясь в поток машин, и наслаждаюсь долгожданной тишиной. Но я забыл, что в моей тачке сидит блондинка со встроенным мотором в языке.

— А кто этот парень? — её голос раздаётся прямо у моего уха.

— Вернись на место, — требую я, едва на неё посмотрев.

— Он ведь не из полиции, друг твой, наверное, ты ему доверяешь, иначе не привёз бы его туда, где тебе быть не разрешено, — она так быстро говорит, что буквы выпадают, но вот то, что она говорит меня настораживает.

— Не слишком много знаешь для той, кто просто гуляла? — бросаю взгляд в зеркало заднего вида.

— Нет, я просто очень наблюдательная, — отвечает так, будто мы давние друзья, не понимая, что могилу себе копает. Точнее место в следственном изоляторе бронирует.

— Что ещё твоей наблюдательности известно? — решаю продолжить разговор и выяснить больше.

— А нет, это так не работает, товарищ милиционер, — качает головой, хитро улыбнувшись.

Очень красивая улыбка.

Алло, Руслан, у тебя на заднем сидении подозреваемая, что это ещё за неуместные замечания?

Чёрт! Крыша едет, надо выходной взять и выспаться как следует, а то мерещится всякое. Уже у задержанных улыбки красивые. Что дальше? Бомж принцем окажется?

— Полицейский, — цежу сквозь зубы, больше на себя злясь, чем на неё.

С тех пор, как нас переименовали, мне, да и не только мне, приходится часто поправлять, но обычно это старики, которые привыкли к милиции. Прошло уже достаточно времени, чтобы запомнить, что мы не милиция, а полиция, и меня начало раздражать, когда кто-то путает. Однако меня ничуть не оскорбляет и не бесит, как это звучит из уст этой девчонки, и я уверен, она специально так делает.

— Да-да, — сухо бросает и на часы свои задумчиво смотрит.

— Так как это работает? — спрашиваю, продолжая смотреть на неё в зеркало заднего вида.

— Что именно? — дурочку включает.

— На счёт твоей наблюдательности, — напоминаю терпеливо.

— А, ну так тут нужен бартер, — отвечает ровным тоном, но я замечаю, как загорелись её глаза. — Вы мне информацию, а я вам, — разводит руками, будто так и надо.

— Чудо в перьях, — усмехаюсь. — Ты забыла, с кем и куда едешь.

— Ой, точно, вы же меня арестовали, голова моя дырявая, — наиграно головой мотает, и с моих губ срывается смешок.

Настоящий. Искренний. Живой.

Когда я последний раз смеялся? Непринуждённо и легко? Да хрен вспомнишь.

— Всё правильно, и лучше тебе чистосердечное написать, это убавит тебе срок, — последнее, что я говорю перед тем, как затормозить у участка.

Блефую, конечно, у меня нет оснований для задержания более, чем на пару часов, но напугать девчонку, чтобы она выдала мне всё, что знает, я могу.

— На выход, — открываю заднюю дверь и, схватив её за локоть, точнее за рукав комбинезона, направляюсь ко входу в здание.

На этот раз я сам ею займусь, мои архаровцы не справились утром с этой задачей, а я уж точно выбью из неё всю правду.

Захожу с Комаровой в участок и направляюсь в сторону изолятора. Сначала посидит в прохладном помещении, а потом устрою допрос с пристрастием.

— Белов! — летит мне в спину гневный голос начальства.

— Слушаю, товарищ подполковник, — поворачиваюсь к нему и цепляю на лицо улыбку.

— Это что такое? — цедит сквозь зубы, приблизившись ко мне вплотную.

— Подозреваемая, товарищ подполковник, — отвечаю ровным тоном.

— Разве я не велел тебе отпустить девчонку? — спрашивает, едва посмотрев на Комарову.

— Борис Васильевич, у меня есть основания для…

— В мой кабинет. Быстро! — прерывает, выстрелив в меня взглядом и поправив на себе жилетку от костюма-тройки, которые он так любит, разворачивается и уходит.

— Кого-то в угол поставят, — усмехается эта девица.

— Рот открываешь не тогда, когда надо, — бросаю и продолжаю идти в сторону лестницы, что ведёт на цокольный этаж, где, собственно, и находятся камеры для задержанных.

— А что там? Секретное помещение? — интересуется Комарова заговорщицким голосом.

— Ага, там пытки проводятся, — абсолютно серьёзно отвечаю и вижу, как бледнеет лицо девушки.

Храбрости ноль, только вид делает, что ей всё по плечу.

— Здравия желаю, товарищ капитан, — вскакивает со своего места сержант.

— Сядь, — отмахиваюсь от него. — Карманы на выворот, девица, — обращаюсь к Комаровой.

— Девицы — это ваши ночные грелки, — обиженно бросает, глазками своим синими на меня зыркнув.

— Смешно, — с серьёзным выражением лица проговариваю. — Карманы, — повторяю, и она неохотно достаёт телефон, кошелёк размером с её ладонь и какие-то помятые бумажки. — Всё достаём. Или мне тебя обыскать? — наклоняю голову набок.

— Живодёр, — мотает головой, тяжело вздыхая.

— Смотри, а то этот живодёр откусит тебе язык, — шепчу, наклонившись к ней.

— Держите дистанцию, товарищ милиционер, — поднимает руки и делает шаг назад, упираясь задницей в железные прутья.

Решаю промолчать, наблюдая за тем, как она драгоценный фотоаппарат с шеи снимает и на стол сержанта кладёт, а потом хлопает себя по глубоким карманам, показывая, что больше ничего нет. Но я не дурак вроде.

— Нет-нет, дорогуша, — делаю шаг, всё же собираясь сам всё проверить.

— Товарищ капитан, — зовёт меня кто-то со стороны лестницы. — Вас Борис Васильевич ждёт, — добавляет парень, и я глаза прикрываю и зубы до скрежета сжимаю.

— Иду, — кричу в ответ. — Эту в камеру, — обращаюсь к дежурному, кивая на Комарову. — И не смей с ней в диалог вступать. Тебе ясно?

— Так точно, товарищ Капитан, — отдаёт честь сержант, и я поворачиваюсь к девушке.

— Везёт тебе, но всё впереди, — подмигиваю многообещающе.

— Жду не дождусь, — притворно улыбается и, подняв руки, сама заходит в камеру.

Блондинка, и этим всё сказано. Кто в здравом уме, будет так себя вести с капитаном полиции? Я могу её закрыть на пятнадцать суток, и мне это ничего не стоит. В карман пакетик положу, и добро пожаловать в сто пятый отдел полиции, Управление МВД.

Поднимаюсь и направляюсь в сторону кабинета Гущина, уже зная, что меня ждёт порция воспитательных лекций. Борис Васильевич человек простой, но очень любит порядок и не любит, когда его прессует его начальство. Аккуратно постучав и не дожидаясь ответа, я нажимаю ручку и толкаю дверь.

— Вызывали, товарищ подполковник? — спрашиваю, сунув в кабинет только голову.

— Заходи и дверь закрой, — говорит мужчина, и я выполняю приказ со вздохом.

— У меня есть основания…

— Сядь, Белов! — прерывает, и я занимаю место за столом в форме буквы «Т». — Мне поступил звонок, — проговаривает и голову к потолку поднимает. — Они недовольны, что ты лезешь, куда не просят.

— Василич, в моём районе нашли труп, естественно, вызвали меня, потому что это моя территория…

— За идиота меня не держи, ты думаешь, я не в курсе, чем ты занимаешься? — прерывает кулаком по столу.

— Это всё домыслы завистников, товарищ подполковник, — говорю совершенно серьёзным тоном.

— Шутки шутишь, — кивает обречённо. — Если возьмут за задницу тебя, то и меня заодно, Белов.

— Всё будет ровно, вы не нервничайте, возраст-то уже…

— Иди уже отсюда, — выплёвывает, и я едва сдерживаюсь, чтобы не заржать. — Клоун, — летит мне в спину, когда выхожу из кабинета.

Ну, собственно, ничего нового, я и так знаю, что меня на мушке держат, чтобы я под ногами не путался. Но хрен им, это моё дело, и мне плевать, что меня отстранили, плевать на приказы и всё остальное.

— Руслан, — окликает знакомый голос, когда я собираюсь вернуться к задержанной.

— В чём дело, Костя? — спрашиваю опера из моей группы.

— У нас вызов, — сообщает мужчина.

— Чёрт! — тихо выругавшись, я упираю руки в бока. — Что там? Надеюсь, бытовуха, и вы с Вадимом справитесь…

— Труп, — прерывает меня.

— Без конечностей или отравленый? — интересуюсь оживлённо.

Хоть и понимаю, что два трупа за один день из одной и той же банды невозможны, но вдруг у них чистка, и в спешке они оплошают, а я от этого выиграю.

— Огнестрел, — отвечает Костик, чем разочаровывает меня.

— Ладно, — отмахиваюсь и иду в сторону выхода. — Вадим где? — задаю вопрос через плечо.

— Уже ждёт на улице, — идёт за мной.

— Глушкову и Платонову сообщили? — очередной вопрос перед тем, как сесть в тачку.

— Так точно, — кивает Вадим.

— Тогда поехали, — велю и прыгаю на водительское место.

Не по плану это всё, но Комаровой даже полезно посидеть в неведении в четырёх стенах. Ей нужно понять всю серьёзность ситуации, а то ей кажется, что мы в игры играем, и полиция — это просто дяденьки в форме.