Тайна старой усадьбы

Андрей Посняков, 2023

Ностальгия по временам, уже успевшим стать историей. Автор настолько реально описывает атмосферу эпохи и внутреннее состояние героев, что веришь ему сразу и безоговорочно. 1965 год. Покой небольшого северного городка внезапно нарушает известие об убийстве молодой девушки. Преступник подкараулил ее после танцев, а труп бросил в пожарный пруд. Следователь Владимир Алтуфьев задерживает главного подозреваемого – жениха убитой. Однако предъявлять непутевому парню тяжелое обвинение не торопится. Тем более что в это время в заброшенной усадьбе недалеко от города случается новое преступление. Следователь понимает, что имеет дело не с пьяным хулиганом, а с серьезным, хорошо подготовленным преступником, преследующим коварную цель… Уникальная возможность на время вернуться в недавнее прошлое и в ощущении полной реальности прожить вместе с героями самый отчаянный отрезок их жизни.

© Посняков А.А., 2023

© Оформление. ООО «Издательство «Эксмо», 2023

Пролог

СССР. Окрестности Озерска. Сентябрь 1943 г.

— Партизаны! Герр штурмбаннфюрер, партизаны!

Заглянув в подвал, унтер — увалень в промокшем дождевике и каске — вытянулся, ожидая приказа.

Штурмбаннфюрер СС Курт Брюкнер, сутулый, с бледным узким лицом, раздраженно обернулся и, посветив фонариком, посмотрел вверх:

— Партизаны? И далеко?

— Километрах в пяти, за озером, — озабоченно доложил унтер. Круглое, с красными щеками лицо его чем-то напоминало бульдожью морду. — Хельмут и Ханс утром на рыбалку отправились. Вот и увидали.

— Увидали! — Брюкнер язвительно усмехнулся. — А охрану выставить как следует не пытались? А, господин Ланге? На рыбалку… Или вы думаете, что вы сейчас во Франции, в сороковом году. Увы! Это даже не Эстляндия…

— Так… Посты выставлены в соответствии с уставом строевой службы, господин штурмбаннфюрер! — Ланге выпятил грудь, пытаясь оправдаться.

Вообще-то он был хорошим унтер-офицером, исполнительным и добросовестным служакой… правда, не более того. Но и не менее. А этого уже немало! Попробуйте еще толкового унтера подобрать.

— Ладно, Герхард, вы все сделали правильно. Лучше и впрямь, как говорят русские, соломку подстелить… — Фонарик в руке штурмбаннфюрера вдруг замигал и погас.

— Черт! — выругался в темноте Брюкнер. — У вас есть фонарик?

— Да, господин штурмбан…

— Так давайте же! Осторожнее, не свалитесь с лестницы…

Заскрипели ступеньки. Яркий луч фонаря осветил сваленный в углу хлам: холсты, подрамники, кисти…

— Ага… Спасибо, Ланге.

Перехватив фонарик, Брюкнер поблагодарил и тут же распорядился отправить к озеру двух человек — наблюдателей.

— Уже отправлены, господин штурмбаннфюрер! — молодцевато выкрикнул унтер. — Ефрейторы Райс и Хайнегер. Хорошие бойцы.

— Хорошо. Докладывать каждые полчаса.

Узкий луч метнулся к лестнице.

— Пока свободны, Ланге. Благодарю за службу!

— Хайль Гитлер!

— Хайль… Да, постойте-ка! С чего вы взяли, что партизаны обязательно заглянут в усадьбу?

— У них подводы, господин штурмбаннфюрер. — Голос унтера прозвучал глухо как в подземелье. Так здесь и было подземелье — подвал, вернее сказать, — потайная комната, обнаруженная Брюкнером только вчера.

Заброшенную усадьбу, где располагался приданный Брюкнеру взвод ваффен СС, штурмбаннфюрер присмотрел еще в конце лета и решил приспособить ее под штаб — в обширном подвале было удобно держать пленных и подозрительных. Жалко, от города далековато, да и дороги вот-вот развезет. Впрочем, в последнее время и ситуация изменилась: теперь не о допросах надо думать, а о том, как бы самим ноги унести. Заодно прихватить кое-что из обнаруженных в потайной комнате ценностей, в свое время так и не доставшихся большевикам. Старинные канделябры, серебряная шкатулка — увы, пустая, — пара портретов в больших золоченых рамах и еще кое-что по мелочи. Все для великой Германии, а как же!

— Говорите — подводы? — Герр Брюкнер никогда не разделял насмешек некоторых своих коллег насчет «русиш телеген». И в самом вермахте гужевого транспорта хватало, здоровенные битюги даже пушки таскали, не говоря уж о всем прочем, да и дороги здесь были такие, что иногда только на лошади и проедешь. Даже «Опель Блиц» — на что уж неприхотливая машина, — и тот не выдерживал, застревал.

— Подводы, господин штурмбаннфюрер, — осторожно понимаясь по лестнице, подтвердил унтер. — Хельмут с Хансом видели две. Плюс еще конники — человек двадцать, все с оружием. Думаю, бандиты отправились за продуктами в ближайшее село. А дорога туда одна — как раз через усадьбу. Эх, да где ж эти мадьяры? Союзнички, черт бы их побрал…

С небольшим венгерским отрядом под командованием капитана Гезы Фаркоша люди Брюкнера должны были встретиться еще несколько дней назад, но так и не встретились, и, где носило этих мадьяр, один дьявол знает.

— Понял… — Штурмбаннфюрер кивнул и прищурился. — Докладывайте, и вот еще что… Всем собираться и быть наготове.

Увалень обернулся, удивленно приподняв брови:

— Я верно понял? Мы собираемся уезжать, господин штурмбаннфюрер? Не дождавшись мадьяр?

— Да, уезжаем. И как можно скорее. Фаркоша мы, похоже, не дождемся, а я вовсе не собираюсь сражаться за эти чертовы развалины в одиночку! Думаю, они не стоят крови наших солдат. А с партизанами мы еще повоюем, успеем! Так что действуйте, Герхард.

— Яволь!

Шаги унтера гулким эхом разнеслись по коридору. Скрипнула дверь… Со двора донеслись команды…

Подводы…

Герр Брюкнер покачал головой и еще больше ссутулился. Впрочем, серая полевая форма с серебристыми рунами в петлице очень шла ему. Подтянутый сероглазый брюнет, всегда тщательно выбритый, пахнущий дорогим французским одеколоном, Курт всегда нравился женщинам, а вот жена постоянно пилила ее за сутулость… Ну и что с того? Отвоюем — выпрямимся!

Подводы… Пять километров… А три дня кряду дождило — значит, дорожка та еще. Час, может, даже два… Или не уходить? Просто разбить к чертям всю эту лесную банду? Два десятка бандитов плюс пара подвод… Поставить пулемет на развилке, стрелков — по кустам, рядом… А потом получить свой заслуженный Железный крест! Это если все получится… А если — нет? Если в руки партизанам попадут секретные папки с агентурой? Кого тогда назначат виновным? Правильно, его — Курта Брюкнера, штурмбаннфюрера СС, первого заместителя начальника озерского гестапо. Сам же начальник и сдаст — штандартенфюрер Крюге тот еще лис, от себя беду отводить умеет. За счет подчиненных, само собой… Так что ну их всех к черту, эти дурацкие подвиги, куда лучше действовать по-русски — соломку подстелить…

Итак, минимум час еще есть. И есть еще фургон «Опель Блиц», грузовик вполне надежный. Служебный легковой «Мерседес-Бенц» Бюкнер, отправляясь в леса, благоразумно оставил в Озерске. От усадьбы до шоссе — километра четыре по бездорожью. Грузовик еще ничего, справится, а вот легковая…

Что еще прихватить? Что-нибудь бы для себя, такое, небольшое, чтоб не было этих алчных солдатских взглядов…

Что тут еще осталось-то?

Курт посветил фонарком…

Да, похоже, больше ничего ценного. В углу — пара старых икон, пыльные рамы да детские рисунки — дегенеративная мазня, — все какое-то размытое, в цветных пятнах. Ну и художники, верно — да, рисовал ребенок. Ребенок, не умеющий рисовать. Так, наляпал что-то. Едва угадывается усадьба — только контур да далекий лес — почему-то синий. На другом рисунке — вообще совершенно дикая мазня! Какие-то ворота, дома, чернота и яркие желтые пятна. Вероятно, огни. Или звезды. Тьфу!

А вот иконы, пожалуй, тоже нужно прихватить. Только не для великой Германии — для себя лично. Отправить посылкой домой, в Дрезден…

Черт! Что еще за шаги?

— У них броневики, господин штурмбаннфюрер! — склонившись над люком, нервно доложил унтер. — Наверное, наши, захваченные. Очень скоро будут здесь!

— Едем! — Сунув иконы под мышку, Брюкнер заторопился по лестнице. — Вы идите, идите, Ланге. Я догоню…

Поднявшись, штурмбаннфюрер захлопнул люк, или, вернее, лаз. Крышка закрылась быстро и плотно, так что и подумать невозможно, что внизу — потайная комнатка. Большевики — те не догадались, а Брюкнеру просто повезло. На стене, в нише, висела картина, изображающая индейцев. Все как полагается — мустанги, томагавки, перья. Только вот компания там была изображена какая-то странная. Судя по прическам и перьям, гуроны и делавары. Вместе, рядом. А ведь эти племена никогда не дружили — заклятые враги! Курт в детстве зачитывался Карлом Маем, играл с друзьями в индейцев и гуронов с делаварами уж никак не спутал бы. Это же полный позор.

Вот и здесь, на картине… Когда пригляделся внимательнее, заметил, что все воины смотрят вниз… куда — на картине было не видно. Но ведь куда-то ж они смотрели? Зачем-то художник так вот нарисовал? Мало того что смотрели, так один делавар еще и прямо указывал томагавком! Словно бы на пол, в этой вот самой нише…

Курт не поленился, встал на колени, пошарил руками… И нашел-таки небольшую зацепочку, потянул…

Правда, найденная «пещера Лехтвейса» оказалась не столь уж и богата сокровищами, больше — всяким хламом. Однако кое-что нашлось… Эти старинные иконы явно чего-то стоят — их можно продать. И может быть, весьма выгодно… Пусть этим займется жена Марта…

Кстати, здесь, в этой комнате, в случае чего можно спрятать вывезенные из соседнего села папки с агентурными делами — архив. Тамошнее отделение гестапо пришлось спешно эвакуировать — опасно стало. Эту миссию и поручили Брюкнеру, а уж в заброшенную усадьбу местного графа Возгрина он заехал сам, присматривая новое место для своей конторы…

— Господин штурмбаннфюрер!

— Иду же. Иду.

«Опель Блиц» уже стоял с заведенным двигателем, все солдаты сидели в кузове. Это так говорится, что взвод, на самом деле осталось всего-то восемь человек, включая унтера Ланге и самого штурмбаннфюрера. Задние двускатные колеса, матерчатый тент, выкрашенная в серо-голубой цвет «фельдграу» кабина, лопата на правом крыле. Машина надежная, даст бог, и сейчас не подведет…

Ланге лично уселся за руль. Брюкнер, забравшись в кабину, оглянулся, бросив последний взгляд на усадьбу, чем-то похожую на финскую мызу. Фундамент из мощных замшелых камней, само же здание — деревянное, выстроенное в стиле классицизм, с колоннами и портиком. Когда-то тщательно выкрашенная, усадьба, верно, смотрелась нарядно, даже с некоторым изяществом. Сейчас краска давно выцвела и облезла, даже какой был цвет изначально, угадать уже было сложно, левое крыло здания покосилось, провалилась крыша, стекла оставались только в правом крыле — до войны его использовали местные колхозники во время уборочной и сенокоса.

— Броневики! — Тронув машину, Ланге бросил взгляд в зеркало. — И это точно не мадьяры!

Сзади послышались выстрелы.

— Партизаны! — переключая передачу, напряженно выкрикнул унтер.

Брюкнер поправил на голове фуражку и усмехнулся:

— Надеюсь, наши солдаты не забыли, зачем им пулемет? Или ожидают приказа?

— Нет, — перекладывая руль, дернул шеей Ланге. — Им приказано стрелять по готовности…

В этот момент послышалась очередь. Машину затрясло — в кузове словно заработала мясорубка или циркулярная пила — так прозвали недавно появившийся на фронте пулемет «МГ-42»!

— Есть! — глянув в зеркало, радостно возопил унтер. — Задымил броневичок! Да с таким пулеметом нам сам черт не брат!