Заноза для капитана Белова

Ронни Траумер, 2023

Я следователь Белов, а Она моя проблема. Привлекательная, пробивная, отчаянная. Теперь мне предстоит не только раскрыть преступления, но и следить чтобы ее аппетитная попка не попала в неприятности. И как при этом не влюбиться?

Глава 7 Тайна уже не тайна

Руслан

Спустя час по пробкам я доезжаю до пятиэтажки прошлого века напротив небольшого парка. Тихая зона и, как любят сейчас говорить, экологическая. Паркуюсь и выхожу из машины, нахожу нужный мне подъезд и поднимаюсь на второй этаж. Сверяюсь с бумажкой, где написан номер квартиры, и подхожу к металлической двери. Нажимаю на звонок и опускаю голову, чтобы не сразу узнала, сделаю девочке сюрприз.

— Кто там? — раздаётся по ту сторону двери.

— Доставка, — отвечаю, ещё ниже опустив голову.

— Я ничего не заказывала, — бдит Комарова.

— Не знаю, у меня посылка для Комаровой В.В., — самым искренним тоном проговариваю и слышу, как ключ поворачивается в скважине, потом ещё один раз и ещё, похвально.

— От кого? — спрашивает, едва открыв.

— От меня, — поднимаю голову и, пока она не успела ничего понять, заталкиваю её в квартиру и захлопываю дверь за собой. — Ну, здравствуй, любопытная Варвара, — ухмыляюсь.

— Товарищ милиционер? — округляет свои синие глазки. — Какой сюрприз, — пытается улыбнуться, но выходит не очень.

— Отож, — цокаю языком.

Решаю не прыгать в карьер сразу и пока что только осмотреться.

— Какими судьбами? — спрашивает и проём собой закрывает.

Без комбинезона она кажется совсем маленькой и хрупкой. Худая как доска, подуешь, и её как ветром сдует.

— Соскучился, — наиграно улыбаюсь. — Кофе не угостишь? — вопросительно бровь выгибаю.

— Я не пью кофе, собственно, его у меня и нет, — пожимает плечами, не давая мне пройти.

— Ничего, чай тоже подойдёт, — произношу, наклонившись к бледному лицу, и, схватив за талию, приподнимаю над полом и освобождаю себе путь.

— Я вас не приглашала, — кричит, когда я иду дальше прихожей.

— Да? А мне послышалось другое, — изображаю удивление и открываю первую попавшую дверь.

— Что вы делаете? — возмущённо спрашивает Комарова и пытается закрыть, как оказалось, спальню.

— Кухню ищу, чтобы чай пить, — отвечаю тоном, словно всё и так понятно.

— А похоже на обыск, — фыркает хозяйка. — Ордер есть?

— Какой ордер? Вы были так любезны в нашу последнюю встречу, — продолжая идти по узкому коридору, где в самом конце какой-то шкаф, я поворачиваюсь к девушке. — Обещали чаем напоить и коллекцию фотографий показать.

— Вот как, — хмыкает Варенька. — Не припоминаю.

— Ну, это нормально для блондинок, — с улыбкой отвечаю и переступаю порог в помещение с открытой дверью. Единственной дверью, больше комнат не вижу.

Квартира хоть и в старом доме, но ремонт здесь не дешёвый, и мебель хорошего качества. По документам, она её снимает, но вот у кого, не помню, да, собственно, и не важно.

— Я перекрашена, к вашему сведению, — с гордостью заявляет.

— Это ничего не меняет, мозги-то химией сожгла, — указательным пальцем тыкаю в нахмуренный лоб.

На кухне не вижу ничего необычного, всё как у всех — шкафы и бытовая техника. В спальне так же — двухместная кровать и гардероб. А насколько мне известно, квартира двухкомнатная. Либо я ошибся, либо что-то упускаю.

— Вы такой вежливый, умеете с девушками обращаться, наверное, отбоя от них нет.

Со стороны мы, возможно, выглядим как два идиота, которые соревнование по актёрскому мастерству устроили.

— Чаю нальёшь, или как? Там зима за окном, я замёрз, — проговариваю и занимаю место на угловом кухонном диване.

— Обычно я незнакомцев в дом не пускаю, но так уж и быть, над вами сжалюсь, — говорит эта заноза и чайник ставит.

— Я знал, что пришёл по адресу, — произношу, осматривая внимательнее кухню, пока Комарова готовит заварку.

— Товарищ полицейский, а будьте честны хоть один раз в жизни, — бубнит, стоя спиной ко мне. — Что вас ко мне привело?

— Во-первых, я самый честный полицейский, а во-вторых… — договорить мне не даёт раздавшийся голос с помехами, словно кто-то радио включил.

«Драка в кафе на Вокзальной пять, кто ближе, примите вызов» — сообщает женский голос, и надо быть полным идиотом, чтобы не понять, что это полицейская частота.

Комарова замирает с закипевшим чайником в руке, тело напряглось как струна на гитаре, и поворачиваться ко мне она и не думает.

— Как интересно, Комарова, — протягиваю и встаю на ноги.

Кручусь по всей кухне в поисках источника звука, но пока без толку.

— Что именно, товарищ милиционер? — вопрос задан дрожащим голосом.

— Ты, Комарова, очень интересный персонаж, — отвечаю, наклонившись к её уху, и девушка вздрагивает. — Отдай сюда, ошпаришься ещё, — вырываю чайник из её рук и ставлю на столешницу. — Что это было? — спрашиваю, схватив её за плечи и повернув к себе лицом.

— Не понимаю, о чём вы, — мотает головой, продолжая делать из меня дурака.

— Я ведь всё здесь переверну, но «юбку» твою, Холмс, я найду, — хитро улыбаюсь, замечая, как меняется в лице эта шпионка.

— Вы уже хряпнули с утра, товарищ милиционер? Бред какой-то несёте, — держится достойно, но участившееся дыхание и дрожащий голос выдают её с головой.

— Плохая из тебя актриса, — вздыхаю и отхожу, пока исходящий от неё чёртов запах ванили не свёл меня с ума.

— Думаю, вам уже пора…

— А ты не думай, голова болеть будет, — бросаю через плечо и приближаюсь к выходу из кухни.

«Тридцать вторая, мы берём» — снова раздаётся, но уже чётче и ближе.

Выхожу в коридор, включаю свет и осматриваю каждый миллиметр.

«Поспешите, ребята, уже есть раненые, скорую уже отправили» — отвечает диспетчер, и я понимаю, что звук раздаётся из того самого шкафа в конце коридора.

Значит, рацию спрятать успела, а отключить не додумалась. В два шага оказываюсь у глянцевых дверец, но Комарова тут же прибегает и прислоняется спиной к шкафу.

— Вы не имеете права, у вас нет постановления, — выпаливает, едва дыша.

— Я и есть постановление, — отталкиваю её и, схватившись за ручки, открываю двери. — Нихрена себе, — присвистываю, реально охренев.

Шкаф оказывается совсем не забитым одеждой, а входом во вторую комнату. Ну, шпионка, даёт. Перешагнув порог, я захожу в помещение, где горит синий свет настенной лампы в виде облака, и охреневаю ещё больше.

Здесь настоящее шпионское логово: большой рабочий стол, на котором стоят два компьютерных монитора, на стенах куча фотографий и разноцветные бумажки с какими-то заметками, на тянущихся от одной стены к другой ниточках, так же висят снимки. И не просто снимки, а улики: трупы, лужи крови, места преступления, орудия убийств. И это я только по одной ниточке прошёлся.

«Авария на Дальневосточном проспекте» — снова раздаётся, и, повернув голову, я нахожу не рацию, а целое устройство для приёма и передачи радиоволн.

— Комарова, нам пора поговорить, — поворачиваюсь к девчонке, вжавшейся в стену.

Кругами хожу по комнате, не переставая удивляться, и ждать, когда Холмс в юбке начнёт говорить, чего она не торопится сделать. В голове десятки вариантов какого чёрта здесь происходит, но самый волнующий меня вопрос — на кого она работает?

Если пройтись вдоль левой стены, можно подумать, что на Косова, потому что здесь запечатлены люди Мамаева. Но на правой стене уже люди Косова, а значит Комарова не работает ни на одного из них. Есть третья сторона? Может, кто-то заказал этих двоих ей? Нет, она ведь всё выкладывает в этом своём блоге.

Всё, запутался конкретно, и мой профессионализм бессилен.

— Я жду, Комарова, — с укором в голосе проговариваю и бесцеремонно сажусь в её рабочее кресло.

— А может не будем? — прокашлявшись, она подходит ко мне и, потянувшись, выключает мониторы компьютера. — Может, договоримся? — на меня смотрит, ресницами своими длинными хлопает.

— Интересно, как? — вопросительно выгибаю бровь.

— Бумажками с изображением мёртвых президентов, — выдаёт, чем напоминает, что она блондинка.

— Взятку предлагаешь, — не спрашиваю, констатирую.

— Да нет, благодарность за поход в кафе, — совершенно серьёзным тоном произносит.

— Статья двести девяносто, до двенадцати лет лишения свободы, а если пришить тебе и вот это всё, — кручу пальцем, обозначая комнату. — Плюс проникновение…

— Нет такой статьи, — перебивает, но губы нервно прикусывает, чем на секунду отвлекает меня от всех мыслей.

— Так, — слишком резко встаю на ноги. — Голову мне не морочь, быстро рассказала всё, иначе в участок поедем, — спешно проговариваю, наступая на неё.

— Товарищ милиционер… — пытается что-то сказать, но я хватаю её за плечи и заставляю присесть на двухместный диван, имеющийся в этой комнате, сам прикатываю рабочее кресло и сажусь напротив неё.

— Внимательно тебя слушаю, — наклоняюсь, опершись головой на скрещенные руки.

— Как вы меня нашли? — спрашивает со вздохом.

— Я из полиции, забыла? — ухмыляюсь одними уголками губ.

— Забудешь тут, — бубнит, опустив взгляд. — Я не об этом, а о том, как вы поняли, что блог мой?

— А на месте преступления больше никаких посторонних с фотоаппаратами не было, Комарова. На кого ты работаешь? — задаю вопрос и вижу недоумение на её лице.

— С чего вы взяли, что я на кого-то работаю? — смотрит на меня и брови хмурит.

— Зачем молодой блондинке заниматься вот этим всем? — киваю на ниточки с фотографиями.

— А чем, по-вашему, молодые «блондинки» занимаются? — лицо каменное, но в тоне проскальзывает обида.

— По клубам ходят в поисках самцов, — пожимаю плечами я.

— Вам, товарищ полицейский, не идёт быть козлом, — выплёвывает, уже не скрывая обиды.

— Статья триста девятнадцать УК РФ — оскорбление представителя власти…

— Хватит меня в эти статьи лицом тыкать, я прекрасно знаю весь уголовный кодекс, — со злостью проговаривает, и я едва сдерживаюсь, чтобы не рассмеяться. Она как котёнок, у которого лакомство забрали, и он обижается.

— В твоих же интересах самой всё рассказать, — спокойно говорю, меняя тактику.

— Да что рассказать? — дурочку включает.

— Какого хрена твой дом — это секретная штаб-квартира? — на автомате повышаю голос, уже теряя терпение.

— Моя квартира, что хочу, то и устраиваю здесь, — обижено фыркает и, скрестив руки на груди, откидывается на спинку дивана.

— Я знаю тебя неделю, но ты уже заработала себе несколько статей, не делай себе хуже, — мирным тоном обращаюсь к ней.

— Вы всё равно меня посадите, и всё это, — указывает на свои фотографии. — Изымете и в свой участок понесёте. Я знаю, как бывает, позовёте сюда экспертов, они всё осмотрят, меня виноватой во всём сделаете, и буду свои недолгие годы за решёткой проводить, — сказано это всё быстро, с обидой и злостью.

— А если пообещаю, что никого не позову, ничего тебе не предъявлю, а просто послушаю и уйду? — а вот этого я не планировал, просто в эти синие глаза напротив посмотрел, и фраза сама с губ слетела.

Нехорошо, ой, нехорошо, Белов.

— Поверю, только если в письменном виде и с вашей подписью, — моментально глаза загорелись.

— Давай, ты не будешь наглеть, — серьёзно смотрю на Комарову, а она губы обиженно надувает. — Я даю тебе слово, а я слово всегда держу.

— Ладно, — вздыхает. — Но знайте, я подготовилась к быстрому уничтожению всего, что у меня есть, — указательным пальцем перед моим лицом машет.

Не знаю, чем она думает.

— Учёл, — с серьёзным лицом киваю.

— В общем, так, — хлопает себя по коленям, встает на ноги, приближается к правой стене, и тычет пальчиком в одну из фотографий.