Пыль и Порох: Тильт

Полина Кафтанюк (2024)

Тильт — покерный термин, обозначающий состояние умственного или эмоционального замешательства, или разочарования, при котором игрок принимает неоптимальную стратегию, что обычно приводит к чрезмерной агрессии игрока. Первая часть цикла «Пыль и Порох». История о революции и ee последствиях, о громких словах, необдуманных поступках, трудных решениях, о содействии двух сословий и о том, что же получилось в итоге.

Глава 5

— Да ты с ума сошел! — Женсен едва не подавился табачным дымом, услышав слова Эрика, — В какую лабораторию?! Ты сбрендил что ли?! Человеческое тело — не полигон для испытаний, даже если они организованы Королевской Семьей!

— Тебе легко говорить… — буркнул Эрик, — Ты живешь в столице, Жен! У тебя дома нет больной сестры, брата, пашущего в две смены, как лошадь… Мне нужны эти деньги!

— Эрик, но он прав… — заметил Портман, — Это очень опасная затея, мы не должны принимать в этом участие… Вдруг случится что-то плохое? Я, конечно, уважаю короля, да и принцессу, храни силы святые ее светлую голову, но все-таки!

— Я пытаюсь отговорить сестру… — поддакнул Барри, — Но она хочет пойти добровольцем… Говорит, кто его знает, вдруг опять налоги поднимут, а мы без денег будем сидеть…

— Хоть кто-то мыслит здраво! — усмехнулся Эрик.

Конечно, «Деятельная молодежь» не могла не обсудить королевскую речь, которая подняла на уши всю столицу и ее окрестности. Как и некоторые смелые или бедные жители Астарии, Эрик твердо заявил о своем намерении принять участие в проекте принцессы в надежде помочь всей своей семье и был очень удивлен, когда понял, что его друзья не очень-то поддерживают этот благородный порыв. Эрик понимал Женсена и его революционный дух, понимал его желание показать, что страна — не королевская пешка, которую можно использовать по собственному разумению, отчасти он даже понимал ребят… Но долг одного из кормильца семьи, звание второго сына и, может быть, ветреного мальчишки, которого волновало одно лишь веселье, побуждал Эрика сделать иной выбор, доказав, что он чего-нибудь да стоит.

— Ну, не знаю я… — Каролл покачал головой, — Я как-то Королевской Семье не особенно верю…

— Как и я, — добавил Остин, — У меня родители хотят в добровольцы пойти… Говорят, мол, даже если что и случится, то хоть можно будет нашей стране помочь… А мне страшно за них, правда, страшно… — на лице Остина залегла тень тревоги, он опустил голову, — Жен, передай трубку…

— Не пойми нас неправильно, Эрик… — произнес Женсен. Не тем высокопарным голосом, каким обычно он говорил речи, а вполне серьезным и взрослым тоном человека, который уж точно не желал бы зла. Он потянулся вперед, передавая еще дымящуюся резную трубку Остину… — Для нас всех ты не просто друг. Ты — наш брат, наша семья! Мы же все здесь семья!

— Точно! — воскликнул Портман.

–…и все мы переживаем друг за друга, — продолжил Женсен, — Мы понимаем твою ситуацию и рады помочь всем, чем только сможем! Ты хочешь спасти сестру, а мы хотим спасти тебя! Никто ведь не знает о том, что на самом деле происходит в королевской лаборатории, никто! Говорить наша власть может все, что угодно, но как все обстоит на самом деле, мы не знаем. И не узнаем, как мне кажется… Ведь никого никогда туда не пускали, с начала времен это место было чуть ли не священным… И тут вдруг Королевская Семья решает запустить туда триста человек независимо от их пола, возраста и происхождения? — он поднял бровь, — Тебе не кажется это странным? — Эрик не ответил. Тут ему нечего было сказать, Женсен был прав… — Мне вот кажется. Потому я и не хочу, чтобы кто-то из нас, да и вообще кто-либо туда шел! Мало ли… — он пожал плечами, — Вот, что я предлагаю, господа! — Женсен поднялся со стула, снова включив тот самый голос, величественный и высокопарный, — Мы должны организовать публичное мероприятие! Да! Мы должны организовать собрание и потребовать… Ну… не знаю… Всеобщей проверки этой самой лаборатории! Чтобы каждый смог убедиться в том, что королевская семья ничего от нас, досточтимых граждан, не скрывает! — идея Женсена была встречена восторженными, пусть и негромкими, возгласами. Умел же он предлагать то, что могло разрешить любые конфликты и сгладить любые недоразумения… — Однако, деятели… — Женсен поднял указательный палец вверх, призывая всех к тишине, — В этом деле нам понадобится сплоченность, горячее сердце каждого из вас и бесконечная вера в идеалы, что были даны нам великими мыслителями прошлых времен! — половину слов, конечно, никто не понимал. Женсен был единственным, кто прочел огромное количество книг и что-то понимал в политике, но его сменившийся тон был тут же воспринят как призыв к действию. — Кроме того, я предлагаю поздравить каждого из вас с тем, что клуб «Деятельная молодежь» наконец-то стал… Деятельным! — комната наполнилась не то смешками от этой игры слов, не то восторгом от предвкушения реальных действий. Эрик чувствовал, как колотилось его сердце, как в крови плескалась пылкая жажда адреналина. Ему было наплевать на все дальнейшее планирование — хотелось поскорее приступить к делу!

— Это будет сложно… — вдруг проговорил Каролл, — Ну… Мы же не можем просто выйти на трибуны и сказать «слушайте», да? И у нас же вроде не очень поощряются выступления без согласования… А я пока не хочу штраф платить или на каторгу попасть…

— Да никто не попадет на каторгу! — Женсен махнул рукой, — Мы ведь не убиваем кого-то, не обкрадываем… Просто выражаем свое абсолютно корректное мнение! А это важно! Наша власть все твердит о значимости голоса народа… Мы покажем им, что это такое! Но… — он замялся, — Ты прав, согласовать это все с кем-то нужно…

— Только сначала узнать, в чем суть да дело! — вставил Портман, — А то как-то некрасиво получится, если мы выйдем и и будем рассказывать о том, в чем не понимаем ничегошеньки…

— Я могу узнать что-нибудь… — тихонько проговорил Мартин, неуверенно поднимая руку вверх, — Мои родители… Они должны что-то знать про этот проект!

— Браво, отрок, браво! — воскликнул Женсен, — Так держать! Будешь нашими глазами и ушами в руководстве! — Мартин засиял и кивнул головой, — Надо бы нам с вами… договориться с вордами. Не знаю, разрешат нам или нет… Но если не разрешат, остановимся ли мы?

— Нет! — в один голос воскликнули Эрик, Каролл, Барри и Потрман. Эрик бы не остановился — в конце концов, речь шла о его семье и о его жизни… Конечно, ради того, чтобы каким-то образом улучшить жизнь страны или хотя бы посодействовать этому, все мечтали стать частью чего-то большего, даже он сам. Но и риск был уж очень велик…

— Разумеется! — Женсен удовлетворенно кивнул, — Предлагаю такой план…

Члены клуба «Деятельная Молодежь» окружили Женсена, слушая его разработанный на скорую руку план. Эрик и сам принимал участие в обсуждениях, хотя плохо представлял, чем сможет помочь. Первым делом надлежало сходить на площадь и добиться того, чтобы ворды разрешили Женсену выступить с речью, а королевская семья это разрешение подтвердила. И вот это представлялось задачей куда более сложной, нежели сочинить речь и предложить план действий обеспокоенной толпе. Ворды были представителями закона и стремились избегать возникновения общественных беспорядков, такая уж у них была работа. Тем не менее, Женсен решил попытаться убедить их. Портман, Барри, Остин, Каролл и Эрик решили пойти с ним, чтобы помочь товарищу в таком непростом деле. Мартина решили с собой не брать. Пацану не нужны были проблемы с представителями закона, это уж точно, тем более, раз уж его родители работали в государственной структуре, ему точно не следует вмешиваться туда, где может промелькнуть что-то… Не совсем законное. Поначалу Мартин был против и убеждал Женсена в том, что он еще может быть полезен. Но Женсену удалось уговорить его не лезть под потенциально горячую руку вордов Пятой Армии. В конце концов, все они отправились на площадь в надежде найти относительно сговорчивого патрульного. Эрик бы соврал, если бы сказал, что не нервничал. Честно говоря, ему еще никогда не приходилось что-то просить у вордов. Да и вообще заговаривать с ними хоть о чем-то. По лицу Женсена Эрик понял: едва ли у его друга и организатора клуба «Деятельная Молодежь» в этом было намного больше опыта. Вордов не то, чтобы боялись, просто… Эрику всегда казалось, что в чем-то эти ребята были похожи на Королевскую Семью — как будто вышли из другого мира. Впрочем, ворды со своими технологиями, кожанками и манерами действительно были выходцами с какого-то потайного уголка континентов, о котором никто не знал, но их военная мощь внушала ужас и почтение всем, поэтому с ними предпочитали не связываться… в плохом смысле слова.

— Я… прошу прощения! — Женсен подошел ближе к одному из патрульных, который, как казалось Эрику, от своих собратьев ничем не отличался: высокий крепко сложенный мужчина с бритой головой и в кожаной куртке. На секунду Эрику показалось, что голос Женсена дрогнул. Он встретился взглядом с карими глазами Портмана, который, похоже, нервничал не меньше всех остальных…

— Чего тебе? — патрульный скучающе повернулся к скрестившему руки на груди Женсену.

— Мы… Нам нужна консультация. — ответил тот, — Понимаете ли, мы хотим обратиться к населению этого города с речью… И нам нужно на это разрешение, как я понимаю. Чтобы потом… Ну… — Женсен усмехнулся, — Не было к нам претензий. В плане законности. Хотя… Нам же, как гражданам Астарии, не запрещено организовывать собрания и встречи?

— Собрания и встречи — нет. — патрульный пожал плечами, — А вот если вы речь собираетесь произносить, то, во-первых, это не к нам надо, а к королю и прочим, это наверху уже будут решать, можно вам это или нельзя. Хотите собрать кружок — собирайте. Но вот призывы к действиям нелегального характера запрещены. Не знаю, что вы тут такого собираетесь декларировать, но если вы просто не можете поговорить об этом в каких-нибудь кругах, то… Значит, там не все однозначно. Значит, запрещено. Законы надо знать. — он развел руками.

— Но там нет ничего незаконного! — воскликнул Женсен, — Мы просто хотим оповестить народ о том, что… Вы же знаете про королевский эксперимент!

— Ну, знаю. Дальше-то что?

— А вдруг там не все так безопасно?! Мы хотим предложить людям, чтобы они обратились к Королевской Семье, чтобы та проверила публичную проверку…

— Во власти, значит, сомневаемся… — усмехнулся патрульный, — Так еще и привлекаем к оппозиционной деятельности…

— Нет, мы же…

— Так, парень… — патрульный покачал головой, — Ты сейчас до ареста договоришься. Вам вот это все кто-нибудь точно запретит, или мы, или король. Сомневаетесь — чешите в добровольцы, там осмотрите все, что вас интересует. Вообще за одни только слова об этом положен штраф, ты не знал что ли? — Женсен возмущенно вздохнул, пытаясь возразить, но не успел, — Короче, парни, я вас не видел и не слышал. Но попадетесь на площади — и пойдете как идеологические диверсанты. Каждый. — патрульный обвел пальцем всю компанию, и Эрик почувствовал, что по его спине пробежал недобрый холодок. Ворды знали законы, на то они и были вордами, но Эрик и не подозревал, что даже сомневаться в решениях Королевской Семьи было запрещено… Да еще и… вот так. Судя по растерянному виду Женсена, об этом то ли новом, то ли старом законе он ничего не знал… Идеологические диверсанты? Что это вообще значит? — Наказание вы знаете. В лучшем случае штраф. Солидный. Все, свободны. — он махнул рукой, показывая, что больше не намерен возвращаться к этому разговору. Женсен стиснул зубы. Эрик недоуменно переглянулся. Он плохо понимал, что именно происходит, но одно знал наверняка: затея с обращением ко всем провалилась. И провалится в любом случае, потому что уж кто-то точно будет против этого. Кто-то богаче, сильнее или авторитетнее. Остин потер переносицу. Барри и Каролл сжали кулаки, словно они были готовы броситься на этого представителя правопорядка, но сейчас, кроме того, как просто отойти в сторону, понуро склонив голову, парням ничего не оставалось.

Женсен выглядел не столько расстроенным или обеспокоенным, сколько разозленным и недоуменным. Эрик не знал, насколько ожидаемым был такой исход событий, но что-то подсказывало ему, что на этом дело не кончится. Но теперь и ему самому стало на редкость интересно, давно ли был принят закон, запрещающий выступать с речью на такие темы? Был ли он принят вообще? Или это ворды просто не хотели возиться с чем-то, что могло посеять беспорядки? Эрик хотел пойти добровольцем в лабораторию, после слов друзей передумал, но сейчас он совершенно запутался. Вопросов было куда больше, чем ответов, но юношеское необузданное желание требовало: если что-то запрещают, надо немедленно это исполнить. И, похоже, такое желание было не только у него.

— Не падаем духом? — острожно предложил Каролл, — Ну, ворды вордами, конечно, но… Может, если мы… Не знаю, напишем королю, нам не откажут? Ну или как… Или можем не собирать людей. Нам ведь только и нужно, что удостовериться в том, что все там безопасно и никто не умрет, так? Чтобы потом пускать столько добровольцев, сколько нужно…

— Они на наши налоги это делают! — Женсен качнул головой, — На наши с вами! Ну, может, не каждый из вас их платит, ведь еще не достиг совершеннолетия, но каждый гражданин, зарабатывающий и жалкие крохи, не так давно был обязан платить вдвое больше! И все ради чего?! Чтобы Королевская Семья могла ставить на нас опыты? Препарировать, как подопытных мышей? Каждый должен знать, за что платит! Таков закон рынка!

— Закон рынка? — усмехнулся Портман, — Мы вроде не в Сен-Ладжолсе…

— Мне это один знакомый сказал, — отмахнулся Женсен, — Очень умный человек, который и подсказал мне, что делать если то, что мы затеяли и попробовали провернуть сегодня, выгорит.

— Ну не знаю… — Барри прикусил губу, — Не знаю… Нет, понятно, что на наши налоги нам предлагают непонятно что, причем опасное для жизни… При худшем раскладе, разумеется… Но стоит ли оно того, Жен? Просто… Как-то погибать под вордовскими пулями…

— Никто не должен погибнуть! Ведь в этом наша цель! — воскликнул Женсен, — Мы хотим обеспечить безопасность каждого, кто идет на этот эксперимент! Семью Барри, Остина, Эрика! — при упоминании своего имени Эрик вздрогнул. Женсен дело говорил… Вопрос ведь был даже не в том, что там на самом деле творилось в лаборатории, не в том, что задумала Королевская Семья, а в том, что все это было сделано на несуразно солидно поднятые налоги. Королевская Семья предложила результат, но не давала никаких гарантий, что все выплаты, все сборы окупятся. И в этом было здравое зерно. Может, для каких-нибудь крупных политиков, видных деятелей и местных богачей все это казалось ерундой, но для Эрика и его семьи, для больной Лили, для пашущего как лошадь на убой Тайлера, для вечно пропадающего на работе отца, для мамы все это было совсем не так просто. Они определенно заслуживали того, чтобы увидеть то, ради чего семья была вынуждена недоедать… Увидеть и, самое главное, остаться довольными.

— Женсен прав, это же наши деньги… — заявил Эрик, — Я за то, чтобы довести дело до конца.

— Эрик, если тебя отправят на каторгу или заставят штраф платить, все будет куда хуже! — парировал Барри, — Я понимаю, почему тебе это нужно, но… Так ли необходимо испытывать удачу?

— Лично я согласен с Эриком и Женом, — Остин сделал шаг вперед, — Тут дело справедливости. Мне кажется, надо все-таки попробовать заставить Королевскую Семью поделиться… подноготной. А то и вправду как-то некрасиво получается…

— Вот что, парни… — Женсен тяжело вздохнул, — Я сделаю все, что в моих силах. Я за то, чтобы обеспечить гражданам нашего славного государства безопасность и, главное, понимание того, на что и ради чего они идут. Выбор за вами, друзья мои и многоуважаемые деятели! Это дело мы еще обсудим после того, как нам удастся воплотить хоть часть нашего с вами плана! А сейчас… — он развел руками, — Возвращайтесь к себе, к своим семьям и к своему дому и подумайте о том, что для каждого из вас есть высшая ценность!

Ораторство Женсена возымело желаемый эффект. Немало напряженные после случившегося члены клуба «Деятельная молодежь» возвращались домой в слегка приподнятом настроении… пусть и с клубком мыслей в голове и незримой чаше весов в сознании. То, что планировалось быть всего-навсего общественной работой, грозило вылиться в нечто опасное и… преступное! А Эрик не хотел быть преступником. Он просто хотел, чтобы его близкие были живы, здоровы и счастливы… Под дороге из столицы он думал вовсе не том, как бы поймать попутную повозку и как договориться с извозчиком. Он не думал и о том, сколько ему идти до дома, о том, что завтра надлежит явиться на работу и кучу времени перебирать, сортировать и вымачивать черт-те в чем куски железа… Эрик обернулся, провода взглядом округлые песчано-желтые башни, флажки, которые так и не сняли после карнавала, темные фигуры злополучных патрульных… Вдалеке что-то отразило свет заходящего солнца — хрустальный купол королевской лаборатории…