Пыль и Порох: Тильт

Полина Кафтанюк (2024)

Тильт — покерный термин, обозначающий состояние умственного или эмоционального замешательства, или разочарования, при котором игрок принимает неоптимальную стратегию, что обычно приводит к чрезмерной агрессии игрока. Первая часть цикла «Пыль и Порох». История о революции и ee последствиях, о громких словах, необдуманных поступках, трудных решениях, о содействии двух сословий и о том, что же получилось в итоге.

Глава 10

Эрик с трудом разлепил глаза. Веки ощущались склеенными, все тело так и ломило от долгих прогулок и недавнего происшествия. Но сознание, измотанное событиями прошедшего дня, очевидно, уже пережило шок, ужас и потерю всяких мыслей, поэтому с первой же секунды после пробуждения Эрика стало любезно подбрасывать ему воспоминания о том, что он бы предпочел забыть.

Его уволили. Это во-первых. Он отрекся от своего брата. Это во-вторых. Его не было дома, наверное, больше суток. Это в-третьих. Наверняка мама переполошилась… А сестрички, а Лили… Наверное они думают, что с Эриком случилось что-то ужасное… Жгучее чувство стыда снова ошпарило лицо. И снова Эрик подводил свою семью, заставляя их волноваться еще больше. Но… Так было лучше. Это было необходимо. Да, Эрик решил уйти, покинуть свой дом, но сделал он это не просто так. Да, все это показалось бы просто попыткой сбежать от всего того, что он натворил, сбежать, потому что объяснять все это, оправдываться и пытаться вернуть все на свои места было бы очень глупо. Но Эрик понимал, что этим поступком он бы сберег свою семью от ареста. Потому что, хотя ворды и проигнорировали его недавнюю попытку сдаться и сознаться во всем, едва ли они снова допустят такую ошибку… Может, они решили забыть про Эрика, но легче и безопаснее на душе от этого не становилось. Как же попал Эрик, как же попал…

Но его друзья были живы. Ненароком всплывший факт, подкрепленный слабо различимыми, но знакомыми голосами, казалось, несколько разогнал темные тучи разочарования и тоски, которые заволокли сознание. Клуб «Деятельная Молодежь», а значит, и его идеи, его последователи, то, ради чего Эрик рискнул — все это не было утеряно. Смысл в том, чтобы продолжать бороться и жить все еще был. Наверное, только это заставило Эрика вернуться к реальности и заметить, что вокруг жесткого дивана, на который его заботливо положили, укрыв клетчатым одеялом, столпились все его друзья. Почти все… Мартин был не с ними… Возможно, ворды все-таки решили затянуть допрос этого бедного паренька… Но вдохновляющий Женсен, заботливый Барри, находчивый Каролл, молчаливый Остин и всезнающий Портман были рядом. Они были рядом и смотрели на Эрика с беспокойством, ждали… даже не объяснений, не оправданий — рассказа… Возможно, грустного, с несчастливым концом, но эту печальную историю они явно были готовы разделить со своим другом. Но Эрик не знал, с чего начать. Слова, которые бы хоть как-то объяснили происходящее, правда без примеси застревала в горле, вырывая разве что бессвязное мычание.

— Эрик… — начал Женсен, осторожно подойдя ближе, — Что произошло? — ночные посиделки были обыденной частью истории клуба и его членов, поэтому, в общем, то, что Эрик в такое темное время суток оказался недалеко от месте, где все они обычно собирались, едва ли было чем-то удивительным. Но уже рассвело, судя по розоватым лучам утреннего солнца, бьющего в окно. Да и лицо Эрика определенно говорило больше, чем мог сказать он сам, поэтому он лишь опустил глаза и закусил губу, толком не зная, с чего начать…

— Мы за тебя жутко перепугались, приятель! — Каролл легонько хлопнул Эрика по плечу, — Мы уж думали, что…

— Да уж, то был тот еще номер… — с усмешкой заметил Остин.

— Проскочить мимо вордов — это еще умудриться надо! — поддакнул Барри. Эрик выдавил из себя неловкую улыбку. То, за что, наверное, вся его семья теперь считает его предателем и лжецом, его друзьями было расценено как поступок по меньшей мере смелый… В какой-то степени это было даже приятно…

— А что с остальными? — практически прошептал Эрик. Его губы пересохли, ему бы сейчас не помешал глоток воды…

— Живы и здоровы… — заверил его Каролл, — Благодаря Мартину. Он хорошо вордов заболтал… Но… Мы не знаем, что с ним и теми, кто тоже остался…

— Хоть бы не допрос… — буркнул Остин.

— Родители Мартина в государственной структуре работают. Все с ним будет хорошо… — Женсен чуть улыбнулся, — Наверняка сейчас он уже сидит дома и слушает нотации, кто его знает… — слово «родители» отозвалось шумом в ушах Эрика. Родители… Семья… Она была у Мартина. Была и у всех остальных, а у него… Наверное, уже не было… И от этой мысли тоска снова подступила к груди, захватывая в тиски ребра. Эрик только успел хоть чуточку обрадоваться тому, что в итоге вордам все же не удалось захватить всех тех, кто был на собрании, как мысли о ссоре с Тайлером и о принятом сгоряча решении снова вгрызлись в голову… — Эрик? Так что с тобой?

— Меня… уволили… — проговорил тот. Да, пожалуй, об этом говорить было проще всего. В конце концов, работа никогда не была для Эрика чем-то слишком важным… — С завода… Из-за того, что я был на собрании…

— Вот гады! — воскликнул Портман.

— Чтоб им да в каторжное пекло! — Каролл закивал в поддержку слов друга, — Совсем совести нет! Уже свободу мыслей проявлять нельзя! — Эрик махнул рукой, показывая, что уж об этом он переживал меньше всего…

— Тайлера… — знакомое имя отдалось покалыванием в носу, — Оштрафовали… Нас обоих… А потом… Потом мы с ним поссорились, потому что он не хотел, чтобы я шел на собрание… — именно на этой части истории сознание Эрика уступало место противному и жгучему стыду, но остановиться он уже не мог. Каждое сдержанное слово ощущалось комом железных опилок, распирающим горло… Эрик уже даже не заботился о том, чтобы сдержать слезы, которые сами лились по щекам, будто где-то внутри раскупорили соленый источник, состоящий из тоски, горя и сожаления… — Мы чуть не подрались, и я сказал, что… Что у меня больше нет брата! — воскликнул Эрик тут же закрывая лицо руками. От того, что он вывалил все это на своих друзей, легче не стало. Казалось, напротив, все сказанное заставило его пережить случившееся заново, вспомнить полное отчаяния лицо брата и их стычку, в которой Эрик был виновен с концами… Он подогнул под себя ноги, пряча заплаканное лицо в коленях, и даже не услышал, что вокруг воцарилось гробовое молчание, которое спустя считанные секунды сменилось сбивчивым гомоном. Каждый пытался вставить слово, давал советы… Но Эрик попросту не мог слушать советы, все фразу, сказанные его друзьями, пролетали мимо ушей, мысли снова возвращались к тому, как омерзительно он повел себя… и уже не сможет исправить содеянное.

— Еще помиритесь! — Барри легонько толкнул его в плечо.

— Он же твой брат, он тебя поймет! — поддержал его Каролл.

— И поймет, за что мы боремся! — поддакнул Женсен, — Он еще просто не знает, что происходит!

— Он тебя обязательно простит! — заверил Портман, — Знал бы ты, какие у меня ссоры с предками бывают! — Эрик в ответ мотнул головой. Ему в этот самым момент не было дела до родителей Портмана, он слабо верил в то, что могло случиться что-то еще хуже… и в то, что Тайлер сможет забыть все те слова, что сказал ему Эрик. Эрик бы не простил за такое…

— Вы же братья все-таки… — произнес Остин, пожав плечами, — Да все у вас наладится, честное слово. — но в это Эрик не был готов поверить. Не сейчас, когда раны, нанесенные им, были слишком свежи. И члены клуба «Деятельная Молодежь», судя по неловкому молчанию, исчерпали весь свой запас поддерживающих слов и оставили попытки переубедить рыдающего Эрика, который не мог винить их за то, что они пытались помочь ему побороть самого себя.

— Эй… — вдруг проговорил Женсен, заговорщически улыбнувшись, — Слушай, мы можем тебе кое-что показать… — Эрик в ответ только мотнул головой. Едва ли что-то сейчас смогло бы отвлечь его от тоски, которая буквально вгрызлась в его сознание. Но Женсен и Портман настойчиво стянули его с дивана. — Пойдем, пойдем!

Эрику не хотелось никуда идти. Ему хотелось уткнуться в подушку носом и проплакать еще сутки. Все эти фокусы с «чем-то интересным» были придуманы взрослыми, которые сначала обещают тебе мешок конфет, а потом заводят на кухню с грязной посудой и просят прибраться. Но ради друзей он все же нашел в себе силы выпутаться из пледа и встать на ноги, которые до сих пор ощущались ватными, и проследовать за ними ко входной двери. В мыслях мелькнуло едва уловимым всплеском: на улицах же дежурит патруль… А Эрик все еще боялся ареста и не был уверен в повторении той удачи, лицо которой не так давно расплылось в широчайшей улыбке перед ним. И не больно-то ему хотелось попадаться вордам снова. Потому что… теперь он был не одинок… То есть, теперь он был не так одинок, как прошлой ночью… С ним были друзья… По крайней мере, теперь Эрик понимал, что в этом мире у него еще осталось то, ради чего стоит продолжать бороться и жить… Может, его друзья были правы насчет Тайлера, может, все действительно рано или поздно будет хорошо… Эрик ведь всегда был оптимистом и предпочитал верить в лучшее, потому что… плохих вещей в мире и так было достаточно. Эрик глубоко вздохнул. Он совершил ошибку, он за нее ответит, но сейчас… Сейчас он, пожалуй, найдет другой способ искупить вину — он покажет Тайлеру и своей семье, за что он действительно сражался, покажет ценность того, ради чего он подверг себя опасности! Эта мысль показалась ему на удивление правильной и логичной… Да, он повел себя гадко, да, он неверно объяснил, истолковал, неверно представил всю ситуацию Тайлеру… И сейчас он был намерен исправить эту ошибку.

— Здесь не далеко… — Каролл огляделся по сторонам, — Но все-таки теперь нам приходится быть очень осторожными… Ворды все еще ищут Женсена.

— Я думал, мы с этим разобрались… — Эрик нахмурился.

— Ну, мы-то разобрались… — Портман усмехнулся, — А ворды — нет…

— Ладно… — Эрик закусил губу, наблюдая за тем, как его друзья озираются по сторонам. Наверное, было около полудня, на дорогах толпились и галдели люди, шум столицы казался знакомым, красно-желто-коричневые одежды горожан мелькали то там, то тут, и за этой яркостью сложно было разглядеть черные фигуры патрульных.

— Давайте, идем… держимся вместе… — Каролл, как истинный знаток города, поманил за собой всю компанию, указывая на кишащий людьми переулок, — Там не заметят… — Эрик в этом не сомневался, пока не увидел блеснувшую в свете дневного солнца черную кожу куртки патрульного, который останавливал практически каждого человека, проходившего мимо него, и задавал ему какие-то вопросы. Эрик завертел головой… Вордов на улицах стало гораздо больше, и эта мысль ударила в голову холодком. Эрик старался спрятать лицо, Женсен тоже пригнул голову… Идти, конечно, было страшно. Эрик, вдобавок ко всему, еще и не знал дороги, не знал, куда его ведут, но старался не отставать от членов клуба «Деятельная Молодежь». Тревога не оставляла его. Теперь, когда способность чувствовать и ощущать снова вернулась к Эрику, он удивительно остро воспринимал происходящее вокруг, сердце екало, стоило глазам лишь уловить где-то вдалеке силуэт в кожаной куртке, дыхание очень быстро сбилось, сознание подернулось дымкой тревоги.

Дойти до нужного места все-таки получилось. И уйти от надзора патрульных — тоже. Эрик был даже в некотором смысле счастлив, на сердце сделалось спокойнее. Песчаного цвета дом казался ничем не примечательным, хотя и выглядел так, будто в нем уже несколько месяцев никто не жил: разноцветные стекла были запыленными, краска на дверной ручке облупилась, флажок, который, наверное, повесили, когда в столице был праздник по случаю королевской речи, тоже запачкался. Женсен достал из кармана ключ и, еще раз осмотревшись, вставил его в замокшую скважину. Дверь распахнулась с негромким щелчком. Внутри дом выглядел еще более заброшенным, чем снаружи — пара диванов в гостиной, деревянный стол и давно потухший очаг. Эрик осмотрелся и с явным недоверием вздохнул.

— Это еще не все! — с хитрой усмешкой заметил Барри, увидел разочарование на лице друга.

— Да, мы умудрились подготовиться… — Каролл кивнул, — Остин помог.

— Есть немного… — Остин смущенно кивнул.

— Короче, у Остина есть какой-то то ли знакомый, то ли друг… — Портман отошел куда-то в сторону и сдвинул ногой тяжелый и запыленный ковер, который когда-то был разноцветным и изображал красно-золотое солнце, — Вот он… этот дом нашел.

— Ну да, а потом оказалось, что он когда-то какому-то вору принадлежал, — продолжил Барри, — Так что его никто не хотел брать. Уже сколько стоит бесхозный… Ну вот мы и решили здесь пока пожить…

— Мне один человек сказал, — Женсен почесал подбородок, — Что если ты живешь в приличном обществе, которое блюдет закон, то лучше прятаться в доме с плохой репутацией…

— Ага… — Портман тяжело вздохнул, — Потому что искать там тебя точно не будут. Вряд ли ворды туда сунутся так просто… — наконец тяжеленный ковер был сдвинут в дальний угол, Эрик смог рассмотреть очертания довольно большого люка, который, скорее всего, вел в подвал, и восхищенно присвистнул.

— Что внизу? — с интересом спросил он, подойдя ближе к люку.

— Вообще… — Каролл пожал плечами, — Говорят, что под каждой страной есть целая сеть тоннелей, через которую можно было попасть куда угодно. И по этим тоннелям контрабандисты товар перевозили… Конечно, это было очень давно, так что там уже нет никаких тоннелей…

— Но мы нашли этому месту другое применение, — Потрман с гордостью улыбнулся, наконец оттащив тяжелый люк в сторону и отряхнув руки о свою рубашку, — Не бойся, спускайся.

Эрик подошел ближе и заглянул вниз, куда спускалась шаткая деревянная лестница. Снизу виднелся неяркий свет, Эрик даже смог разобрать едва слышимые голоса, которые неслись откуда-то из подвала. Он ступил на жалобно скрипнувшую лестницу, придерживая края люка, и, наконец, ступил на пол подвала. Вслед за ним бодро спустились и Каролл с Остином… Эрик осмотрелся и почувствовал, как его челюсть медленно опускается вниз от изумления. Подвал был просто огромным! Назвать его просто подвалом не повернулся бы язык, это был целый этаж дома! Эрик видел множество фигур, в которых он узнал… тех, кто присутствовал на собрании! Он просто не мог поверить… Оказывается, пока он лил слезы над своим поступком, его друзья времени не теряли и смогли построить настоящее убежище для всех тех, кто отважился принять их сторону! В свете нескольких керосиновых ламп Эрик смог разглядеть и двухъярусные койки, несколько тумбочек, которые были обжиты совсем недавно… И с десяток соломенных чучел с прицепленными к ним круглыми мишенями, около которых стояло по несколько человек, у некоторых из них Эрик смог рассмотреть револьверы… Он восхищенно разинул рот, не решаясь пройти дальше. С ума сойти… Как много сил и времени ушло у его друзей на то, чтобы такое создать! В данный момент Эрик жалел лишь об одном: что он не принял в этом участия, поскольку был слишком увлечен бытовыми неурядицами… А его друзья, между тем, не прекращали бороться! И теперь Эрик был уверен, что не оставит их. Дом… остался позади, хотел он этого или нет… Пришло время сражаться за что-то важное. Между тем, Эрика узнало несколько беженцев, которые еще сутки назад слушали его пламенную речь, все они подходили в нему, приветственно похлопывали по спине, спрашивали о самочувствии, вспоминая его побег от вордов, который, как ни странно, приравнялся едва ли не к героизму, так что Эрику оставалось разве что сбивчиво отвечать на вопросы, он даже похвастался парой ссадин, которые остались после того прыжка из окна, посетовал на все еще ноющую от боли голову, которую ему предложили как следует обработать… Кто-то предложил ему открытую банку тушенки, которую Эрик едва ли не проглотил. Он был страшно уставшим и жутко голодным.

— Добро пожаловать… — Женсен с легким смущением развел руками, — В наше маленькое убежище.

— Это просто… — Эрик сглотнул кусок тушеного мяса и вытер рот рукавом куртки, — Просто поразительно… Я… Как вы успели?! — он все еще не мог прийти в себя от зрелища, которое раскинулось перед ним.

— Нас поддерживают, — пояснил Каролл, — Ты же знаешь, не все верят Королевской Семье. И многие были вынуждены попрощаться с близкими, от которых так и нет вестей. Так что мы рассказал тем, кому посчастливилось сбежать от вордов, а они другим людям передали…

— Таким количеством мы можем и дворец взять… — хмыкнул Остин.

— Ни в коем случае, — Барри мотнул головой, — Остин, ты чего? Мы не будет ничего захватывать! Женсен, мы же просто хотим узнать правду, да?

— Да, — ответил тот, — Слушай, Эрик, просто на всякий случай. Да, мы здесь… тренируемся, видишь, некоторые обзавелись оружием, некоторые учатся стрелять… — Женсен указал на тех, кто стоял перед соломенными чучелами и целился в них из револьвера, — Но это только для самозащиты. Если мы будем стрелять во всех, то… Сам понимаешь… — Эрик кивнул. Конечно, он понимал. В конце концов, ему тоже не хотелось ничьей смерти, не хотелось, чтобы кто-то пострадал… Эрик желал лишь того, чтобы его семья снова была вместе… Чтобы отец вернулся, чтобы Лили была здорова… И Эрик знал: даже если в эти счастливые минуты его не будет рядом с близкими, он не перестанет бороться за них. — Мы, Эрик, за правду и добро. Пойдем, познакомлю тебя со всем…

Койку Эрик выбрал сам, расположившись рядом с друзьями. Оружие ему вручили практически в торжественной обстановке, взяв с него слово, что он не будет тратить пули просто так и что обязательно потренируется в стрельбе. Эрик и рад был приступить к тренировкам, потому что нахлынувшие эмоции вынуждали его занять чем-то руки. Револьвер, который ему дали, не был похож на усовершенствованное вордовское оружие или на тот пистолет, который на одну из встреч членов клуба «Деятельная Молодежь» прихватил с собой Женсен. Простая пушка, оттягивающая руку. Когда Эрик встал напротив соломенного чучела, он почему-то почувствовал острое желание выпрямить ссутуленную спину, зачесать свои светлые волосы назад, встать в правильную стойку… У Эрика было ощущение, что теперь на нем была дополнительная ответственность и даже… власть… Но эти чувства будто пьянили, придавали уверенности и сил. Эрик не стрелял с того праздника, на котором принял участие в шуточном состязании, но руки помнили и тяжесть оружия, и порядок действий. Прицел в самый центр мишени был довольно четким, зрение как будто заострилось в разы. Выстрел был, как ни странно, негромким и почти неслышным на фоне десятков других, но пуля угодила в место чуть правее живота, если верить мишени, повешенной на чучело. Удачное попадание подняло настроение еще сильнее, поэтому Эрик сделал еще несколько выстрелов. Менее точных, но все же удачных… Сложно было описать ощущения, которые роились в его голове блестящим фейерверком… Может быть, Эрик понял, что нашлось все-таки то, что… наверное, приходилось по душе не только ему, но и окружающим… То, в чем он чувствовал себя полезным и даже в какой-то степени… незаменимым…

Часы превращались в дни, которые пролетали с невероятной скоростью. Меньше суток Эрику понадобилось на то, чтобы влиться в новый коллектив, который с тех пор только расширялся на радость и ему, и его друзьям. Они много разговаривали, много тренировались… Иногда даже ссорились из-за тушенки, которую готовил один из приспешников «Деятельной Молодежи»… Но все это казалось смешным, не таким уж и важным и, казалось, даже сползающим всех… Портман собирал людей пострелять, показывая добытые неизвестно откуда патроны, Женсен, Барри и Остин занимались тем, что писали объявления, которые хотели развесить по всему городу… Они понимали, что эти объявления, приглашения на собрания рано или поздно сорвут ворды, а потом будут рыскать по городу в поисках тех, кто эти объявления прибивал на стены. Эрик очень надеялся на то, что их никогда не найдут, но в то же время ему искренне хотелось, чтобы «Деятельная Молодежь» наконец вышла из тени, покинула этот забытый святыми силами подвал, в котором становилось все меньше места… Но Женсен говорил, что для действий пока рановато. Пока у них было мало ресурсов, которые, впрочем, и неоткуда было брать, потому что большинство тех, кто решил примкнуть к Эрику и его друзьям, не обладали состоянием или чьим-то наследством, не были детьми аристократов… Они были такими же бедными, как и Эрик. Кто-то иногда приносил свои скромные сбережения, которые тратились на одеяла, еду, воду… Но все понимали, что лучший способ добыть побольше средств не только для существования, но и для действий — это собрания.

Эрик был на этих собраниях, которые его друзья и он организовывали втайне ото всех. Он был удивлен тем, что ворды до сих пор их не поймали, ведь патруль на улицах увеличился едва ли не вдвое! Хотя, насколько Эрику было известно со слов Каролла, в столице и воцарилось какое-то затишье, но ворды, как ему казалось, все-таки чувствовали напряжение, витавшее в воздухе, чувствовали, что это спокойное поведение горожан было подобно застывшему перед грозой воздуху… И Эрик не знал, радоваться ему этому или все же прислушаться к Женсену, который убеждал, что никакого бунта, никаких восстаний и уж точно никакого кровопролития быть не должно… Так или иначе, на собрания Эрик ходил, раз за разом повторяя ту историю, которую сквозь слезы расписал на самой первой встрече клуба с его последователями. Конечно, он приукрашал… Приукрашал в плохом смысле, наполняя свою историю все более страшными, по его мнению подробностями… И тут же задавался вопросом: а что бы сказал отец, за жизнь и здоровье которого он на самом деле боролся? Почему-то Эрику казалось, что он делает что-то не так. Он не знал, что именно, но все-таки на встречи ходить перестал… Ведь все это он делал не только ради своих друзей и ради клуба… Он боролся ради своей семьи, которая за этими нескончаемыми неделями подготовки словно осталась где-то позади, будто призрачное воспоминание о чем-то в прошлом важном, но сейчас отдающее не более чем дымкой собственной истории… А так быть не должно. Под влиянием этой мысли Эрик принял решение сделать, наверное, одну из самых безумных вещей на свете. Он решил написать Тайлеру письмо. Конечно, его содержание было… наверное, глупым и каким-то странным. Эрик извел пять листов бумаги на то, чтобы написать то самое, за что, наверное, он бы заслужил прощение. Письмо вышло коротким, с кучей зачеркнутых строчек и слов, но Эрик надеялся на то, что смог изложить то самое, главное: он просит прощения. Он просит прощения и очень надеется на то, что Тайлер сможет его понять.

Эрик рыдал как маленький ребенок, когда спустя два дня получил в ответ письмо с парой коротких реплик: «Мы скучаем. Мама волнуется. Лили передает привет. Она говорит, что ей уже лучше». И последнее: «Ты навсегда останешься моим младшим братишкой. Все в порядке». Эрик дал себе слово хранить это письмо под сердцем всю свою жизнь. Он знал наверняка: его семья в него верила. Его семья любила его, принимала его, хотя Эрик и совершал много ошибок. Эрик будет бороться за них. Теперь в каждом своем действии он был уверен на все сто, ведь незримая рука мамы, поглаживающая его щеку, слова Тайлера, сказанные хоть и на бумаге, улыбка Лили, Розы и Элис — все это было с ним и действовало подобно мотору, который двигал что-то в сознании Эрика. Двигал так, что теперь Эрик принимал участие во всем. Вообще во всем! Он даже готовить научился, чтобы у его друзей было больше еды! Он помогал и в том, чтобы писать письма к власти, которые требовали объяснить, что происходит в лаборатории, или хотя бы дать доступ к самому месту происшествия. Таких писем было отправлено не меньше сотни — Эрик со счета сбился! А сколько было расклеено объявлений! Эрик и это не считал, для него было важно лишь то, что в этот день, в этот час, в эту минуту и в эту секунду он поступает правильно.

Он пришел в дом, где обитал клуб «Деятельная Молодежь» поздно вечером. Целый день Эрик пробегал в поисках места, на котором можно было бы повесить очередное объявление, которое бы сорвали… не сразу. У него получилось найти такое, его даже ворды не засекли! Эрик вернулся домой в прекрасном настроении. Он был счастлив и гордился собой… А потому страшно удивился, когда не застал никого на первом этаже, где всегда оставался кто-то на случай того, что в дом решатся прийти патрульные. Что-то подсказывало Эрику, что произошло нечто… плохое… Он пулей вбежал в подвал через лестницу…

Слезы. Это было первым, что Эрик увидел. Слезы на глазах той самой женщины, чей муж рискнул пойти в лабораторию добровольцем… Он увидел стариков, чьи дети отправились ко двору ради денег… плачущих, разбитых, опустошенных… Они сидели на своих койках и выглядели как призраки, явившиеся из мира мертвых и несчастных. Все бросили свои дела, люди кучками собирались, чтобы поддержать плачущих навзрыд товарищей… А потом Эрик увидел рыдающего Барри, который спрятал лицо в ладонях и что-то бессвязно бормотал… Женсен, Барри, Остин, Потрман и Каролл старались утешит его, но, судя по всему, ничего не выходило… Эрик подошел ближе. В другой ситуации он бы просто хлопнул друга по плечу, сказав ему, мол, не переживай, все будет в порядке… Но что-то подсказывало ему, что это был совсем не тот случай…

— Что случилось? — негромко спросил Эрик, подойдя ближе, — Что… что произошло?

— Проект… — произнес Женсен с запинкой, — Он…

— Что? Есть новости?!

— Он провален… — голос Остина был подобен удару молотка, который заколотил гвоздь в крышку гроба.

— Что значит «провален»? — Эрик нахмурился, — И что же, теперь никто не получит денег?! — от этой мысли в его груди все вскипело. Ведь это было то, ради чего отец и ушел туда! А теперь, получается, Королевская Семья их обманула?!

— Они умерли, Эрик… — едва слышно прошептал Каролл, едва сдерживающий слезы, — Они все умерли… Все добровольцы погибли.