Разрыв

Пишущий Чефелдинг

Жанр можно обозначить как Тёмное Фэнтези. Кровь и мрачность в этой истории – Эстетичны. Того и другого тут много. Таков этот мир – Измученный и Мучающий. Отбирающий и Дающий в разы больше иных. Он реален в своей детальности. В своём устройстве подчиняется правилам, отличным от мира, в котором я публикую эту книгу. Но это не значит, будто они не важны. Акценты на кровь, ужас и мрак, наполняющие эту книгу, нужны и для донесения Этического смысла случившихся событий. Вряд ли вам захочется там жить.

Кто не помнит себя

Представьте, как вам было бы лучше?

Представьте — вины нет.

Представьте, что возмездия не случится.

Как бы вы тогда поступили?

Произнеся эти слова, спрашивающий встал с обитого дорогой тканью кресла, и подошел к латунной стойке на трех ножках, заглянув в фосфореcцирующий граненый кристалл.

Кристалл лежал в чаше. Он был мутный, и, в тот момент, когда спрашивающий взглянул на него, камень пошел трещинами.

— Да что ж он задаёт эти тупые вопросы по десятому кругу? Я не могу господа! Это…

Усатый мужчина, расположившийся на одной из лож верхней части зала, не успел договорить.

— Тсс — отреагировал человек с соседней ложи. Не было ясно с какой именно. И человек ли. И с ложи ли. Не было видно ничего и никого.

Темнота была неотъемлемой частью процесса «допроса».

Единственное освещенное место было по центру. Там, где Кардинал вел допрос. Будто в комнате без стен. Вокруг этого постамента прямо, образуя квадрат, шли ряды кресел, с которых даже во мраке было видно блеск глаз смотрящих. Блеск глаз тех, кто ждал — когда уже допрашиваемому огласят вердикт, несомненно выгодный каждому из присутствующих. Ну или почти каждому.

Светящихся пар было много. Однако допрашиваемый и кардинал не видели ничего за пределами своей платформы. Кардинал прошел по цветному ковру и сел напротив взрослого мужчины.

Глаза мужчины смотрели на что-то, чего не было в этом зале. Но оно полностью завладело его вниманием и мыслями.

Кардинал щелкнул пальцами и спросил:

— Так как бы ты поступил?

— Я не знаю. — не отводя глаз от невидимого нечто, ответил допрашиваемый.

Тем временем, на одной из лож вновь поднялся шум.

— Да вы издеваетесь?! Не знаю как работают эти камушки. Как этот кардинал ему там мозги пудрит. Но видно же, что толку это не даёт!

— А вы, видно, впервые на подобном мероприятии? — прошипел сосед усатого.

— И этого бы раза не было, если бы был выбор. Но нет. Нужны им… как их там… сотни свидетелей!

— Видимо, придется мне объяснять, господа. — сказал сосед по правую руку от усатого. Пожилой мужчина сделал короткий поклон головой. Но никто этого не заметил. Хорошие манеры во мраке значения не имеют.

Он рассказал следующее:

— Это — так называемый «допрос». Не типичный допрос, где дружинник или сотник орет на подозреваемого, в целях выведать, что тот сделал. Это, понимаете, другая ситуация. Совсем другая. Это разговор между реальными желаниями человека и его восприятием себя.

— Ну а попроще можно? — вопросил шипящий сосед.

— Слушайте. Кардинал — это своего рода судья: и обвинение, и защита. Только вот ни судьи, ни обвинения, ни защиты здесь нет. Ответчик, точнее допрашиваемый, всего лишь сам скажет то, на что он способен. Это проверка лояльности. Это выбор доверия.

— Да что ж вы… я ничего не понимаю, что вообще происходит! Что это — гипноз, магия, травы какие? Вот что я понять хочу — почему он сидит, будто умалишенный? А вы: «вопрос выбора доверия» — паясничал усатый.

— Вам очень повезло. Здесь такая темень и не видно, кто тут оскорбляет правителя нашего. — заметил шипящий.

— Так это… правитель наш уже и не выкарабкается из этого. Я слышал, если происходит допрос, потом правителя убирают и ставят своего. — сказал мужчина, расположившийся в углу ложи прямо у выхода в коридор.

Мужчина был в черном капюшоне. Однако, во мраке зала это не имело значения, также как и хорошие манеры.

Он продолжил:

— Например, вдруг он хоть и лоялен, но всё же нарушил один из сотен законов Эгламириады?

— О чём это Вы, господин? — спросил пожилой мужчина — Насколько мне известно, здесь им это не нужно узнавать. Это уже дела фигур поменьше, нежели Черные Кардиналы.

— Да кто эти ваши Черные Кардиналы-то по факту? — интересовался усатый.

— По факту? Хм… — мужчина в плаще почесал подбородок, размышляя как ему бы хотелось ответить на такой вопрос в этот раз — Эгламириада не может вот так доверить власть кому попало. Не может оставить систему неправильно работающей. Обычно — любые опасности исправляют рамками и наказаниями. Но тут изначально не допускают появления проблемы. Благодаря такому допросу станет ясно, кто готов править, быть верным Эгламириаде и быть честным. Такие допросы происходят везде, во всех планах Вассалах и не только. Вельможи и парламентеры Эгламириады тоже выбираются таким образом. И проходят регулярные проверки.

— Вы многовато знаете, господин. Как ваше имя? Вы отсюда?

— Да? подскажите-ка. — заподозрил что-то Усатый.

— Тсс!… господа, там что-то началось. — сказал мужчина в капюшоне. Он еще не придумал, как ответить на данный вопрос. Он понимал, что как и с предыдущим, ему надо решить: чего конкретно хочется сказать в этот раз.

В этот миг, после нескольких минут абсолютной тишины на постаменте допроса происходило следующее: сидя в кресле, закинув нога на ногу, Кардинал спрашивал прямо:

— Так как бы Вы поступили с Эгламириадой? Вы бы выполнили просьбу своих друзей? Вы бы нарушили договор безопасности?

Допрашиваемый пошевелился. В свете масляной лампы блеснула его скромно украшенная корона. Он ответил:

— Какой такой Эгламириды?

Кардинал подался назад в кресле. Он молча просидел с полминуты, затем встал, забрал блокнот со стоявшего между ним и человеком в короне стола, и подошел к ступеням постамента. Он быстро спустился вниз и без каких-либо слов с топотом прошел по коридору между кресел зрителей, в направлении выхода. Хлопнув огромными дверями и впустив на краткое мгновение свет, кардинал покинул зал.

Некоторое время все зрители молчали. А допрашиваемый так и сидел, увлеченный чем-то невидимым. Но усатый мужчина с ложи нарушил тишину:

— И вот ради этого дерьма я столько времени маялся на этом кривом кресле? И, увы, господин — я так ничего и не понял. И, как я погляжу, это была бесполезная трата времени.

— Вот вам и вассалы Эгламириады. Они такие сильные, важные, с гигантскими территориями, страшными Кардиналами и Владыками. Такие важные, что могут себе позволить нам ничего и не объяснять.

Человек в черном капюшоне встал с кресла и молча удалился с ложи. В течение следующих нескольких минут почти с каждой ложи вышло по одному человеку. Все они были в черном.

— А разве можно было выходить? — c этими словами усатый, потеряв всякий интерес к дальнейшим расспросам и не распрощавшись со своими соседями, выбежал с ложи.

Выйдя в коридор, он увидел несколько человек в черных одеждах Эгламириадского пошива. Они что-то бурно обсуждали, но, заметив зрителя, уставились на того самого мужчину в капюшоне.

— Ты не закрыл дверь. Поздравляю. И что нам с этим теперь делать?

Усатый понял: допрашивали не только короля, но и каждого зрителя. Ведь почти все участники были важными персонами в Подзотче.

Тем временем Кардинал покинул здание. Шагая по грязи Подзотча, он вспомнил, как ненавидит этот план. Около здания театра, переоборудованного на сегодняшний день в зал суда кардиналов, располагалась небольшая конюшня и загон для лошадей. Там, приезжающее в театр оставляли своих скакунов. Однако, у населения в Подзотче была характерная манера обращения с грязью. А конкретно: всем было все-равно, они ее просто множили. По этой причине Кардинал решил не заходить в конюшни, чтобы забрать лошадь.

Долго ждать Кардиналу не пришлось. Человек в таких же черных одеждах подъехал к театру. На них обоих были надеты вещи исключительно черного цвета. Массивное пальто из жесткой ткани, чтобы выдерживать долгие путешествия. Настолько тяжелое, что только самый сильный ветер мог заставить это пальто затрепетать. Жесткий подклад внутри, плотный кожаный жилет и множество карманов и подсумков. При этом, сделана была эта одежда настолько качественно и с умом, что всей ей массивности и тяжести, а вкупе и множества карманов с интересными вещами, никто вокруг не замечал. И вес правильно распределялся по телу.

— Долго ты возился. Опять? — спросил о чем-то своем Кардинал на коне.

Двое людей за ним дождались команды в виде кивка и отправились вызволять лошадь Кардинала из грязевых ванн местного стойла. Кардиналы остались наедине.

— Да, опять, Гернас. — ответил допрашивающий Кардинал.

— И снова пустота, ноль информации. А что с твоей идеей по подселению своих людей на допросе к «важным шишкам»? — спросил Гернас.

— Если бы было что-то важное, они должны были сообщить мне сразу по выходу из здания. Либо остаться там после моего ухода и оценить реакцию.

— Не думаешь, что местные решат будто мы боимся? Раз идем на такие методы.

— Мы делаем это не из страха. А на местных все-равно. Надеюсь свалить отсюда скорей.

— Ха, — ухмыльнулся Гернас, занося руку в седельные сумки и извлекая оттуда толстенную книгу в твердом переплете. — сейчас ты обрадуешься, Килреад.

Гернас открыл книгу на странице, где в начале каждой строчки стояла дата, а дальше в строке были адрес и имя. Напротив стояли пометки, обозначающие: открыто или закрыто.

Килреад широко раскрыл глаза — то ли от количества новых обращений, то ли от осознания того, что все эти адреса из Подзотча и сейчас он не сможет покинуть план грязей и дождя, как он сам для себя его описал.

— Это все за пару ночей. Отчет только сегодня поступил в центр связи. Поэтому вот, смотри. — он перевернул страницу.

Там, где только что был чистый лист бумаги, по каплям чернил, буква за буквой возникали слова. Ведь прямо сейчас в единственное, зеркальное отражение этой книги и вписывались эти данные, прямо из штаба связи Эгламириады.

— Как ты понимаешь, придется отправиться туда. Ноо, что насчет того места, которое мы осмотрели ранее? — спросил Гернас.

— Дождемся анализа. Понимание о произошедшем там может изменить всю суть. Но эти данные. У всех этих сотен людей ночью открылись двери? В том числе и… — Килреад сделал паузу.

Осознание этого факта меняло природу обстоятельств, с которыми они столкнулись

— И опускаемые ворота в замок. Это же не дверь, а ворота повешенные на цепях, которые опускаются над рвом к замку. — проговорил Килреад.

— Господин! — слуга герцога бежал из театра — Прошу прощения, господин. Позвольте спросить?

Гернас кивнул за Килреада, пока тот смотрел вдаль.

— Что же будет с нашим герцогом?

— Его надо сместить, заменить. Он, может, и не предал Эгламириаду, однако этого не выяснить из-за его состояния. Но неадекват с поломанной головой править не может. Даже если он всего лишь вассал. Этого мы так не оставим — Килреад залез на лошадь, которую только что подвели люди Кардиналов.

Килреад с лошади холодно взглянул на слугу. Слуга взглянул на обоих всадников и удалился обратно в театр.