Деды в индиго

О'Шадри, 2009

Это нежный по сути и дерзкий по форме роман из жизни безработных-пенсионеров и их друзей, наполненной волнительными ароматами загадочных приключений. Крепкий настой из без того круто заваренных отношений главных героев отягощает появление нового таинственного персонажа… Что можно сказать о данном произведении? Бутилировано со вкусом! Книга создана в лучших традициях жанра детективного иронифа. Триллер-антистресс, антидепрессант. Обладает ярко выраженным эффектом сокращения гладкой мускулатуры живота и челюстей. Подавляет фермент хандроксиназу, купирует образование тоскикотрофных шлаков, препятствует появлению синдрома плаксофилии и нытьёреза. Надежный блокатор Х-похмеласутравиновых рецепторов. Спазмоскуло- и икоген. В случае локального применения способствует ремиссии симптомов стабильного опупеоза. Соблюдайте разумную дозировку при беременности, и схватки гарантированы. Мужчинам после сорока рекомендуется ограничить употребление в связи с возникновением опасности пупковой грыжи. Прием во время еды в общественных местах чреват непроизвольным выбросом недожеванной пищи (смехогортанный поперхоз). При курении сохраняется риск глотательного рефлекса и задымления желудка. Умеренное упоение допустимо и приветствуется Минздравом. Прием 3–4 раза в день натощак или после еды. Противопоказаний и побочных эффектов не наблюдается. Следуйте рекомендациям на упаковке, и всё будет в порядке! Спрашивайте в магазинах и книжных развалах. Гриф секретности снят!

Глава 2

8.00

Оперативка началась ровно в 8.00.00. Их Величество оглядели ряды своего плебса.

— А где Бодунцы? — взвизгнули Они верхним фа Витаса.

— Не могу знать, — вытянулся мастер Проктер (мастер Прохоров, есть еще фрезеровщик Прокопчиков — не путать, прим. автора).

— Так найти! Не-мед-ля!! — и Они кинулись в Проктера пачкой мобильников.

— Слушь-сь!

— Немедля! — затопали ножками Их Величество.

Но не успел мастер схватить телефоны, как в кабинет на всех парах ворвался Бодуненц.

— Простите, Александр Леонхардович, кажется, опоздал немного, — холодея, выдохнул он.

Директор лицея Александр Леонхардович Кольцов щелкнул секундомером:

— Ты у своих товарищей прощенья проси, не у меня! Их драгоценное время потратил. О, да это просто рекорд опоздания — девять целых и пятьдесят четыре сотых. Для плаванья «топориком» — олимпийский рекорд!

И затем рявкнул:

— Ты опоздал на девять пятьдесят четыре — как это… Пони… мать! И сие пример для учащихся, наихудший пример!

Бодуненц сжался в комок.

— В России есть две главные беды…

— Бодунцы и дороги! — хором проскандировали Проктер энд Гембл (мастер Прохоров и его подмастерье Глеб), упреждая мысль Их Величества.

— Всё так, — одобряюще кивнули Они.

Остальные «полчасы» Их Величество запекали проклятия в адрес Бодуненца. А затем надолго успокоились — день прожит не зря.

* * *

Люлипупенко, честно заработавший своей харизмой полсотни, тотчас направился к киоску «Диана».

У входа уже толпился Вадик Дулепистый.

— Привет, соседос.

— Здорово, Арни. Баки е?

— Вот, родимые, — помахал синенькой бумажкой Люлипупенко.

— Да ты, смотрю, олигарх!

— Не без того.

— Как всегда, лангет и омары? Или что-нибудь позаковыристей? Скажем, по маленькой.

— Склоняюсь к последнему.

* * *

Лева Смолянский шел с ночного дежурства. Домой. В лифте к нему запрыгнул Никеш и попытался изменить маршрут, а потом Бодуненц, но безрезультатно — удалось отвадить. Всё. Скорее спать. Перед тем на улице он встретил скучающего Люлипупенко, а еще ранее — Витька-Гагулька — в одиночестве терся у газона.

— Ты ничего на работе не забыл? — ощерился Витек.

— Да, вроде, нет.

— А на ногах?

Лева и не заметил, как по ходу не снял с ног синие пластиковые бахилы.

— С тебя десятка! За образ! — рубанул Гагулёк.

— Ща, разбежался!

* * *

Дело в том, что у Никеша затевался крутой евроремонт. Еще полгода назад. И закончился недавно. Почти. Никеш до сих пор от краски не отмылся. Сами понимаете, в баню сходить, особенно когда нет горячей воды, да что греха таить, и холодной — святое, святее не бывает. Вернее, бывает — встреча с друзьями… Но не в этот раз.

* * *

Шуран Кисельков вышел к первой полупаре в гунитет. Затрусил по двору до остановки.

Вот Люлипупенко, деловито мусолящий полтинник. Вот стоящий у газона Витек-Гагулек. Вот жена Малярчука, спешащая в булочную. Вот ускользающая допплеровским эффектом спина Бодуненца… Опаньки! Прямо в лужу! Финиш! Приплыли! А плавать-то мы не умеем. Вот Никеш, чешет тело в раздумьях — мыть или не мыть? Почти как у шекспировского Гамлета. Вот Музян, сидит на лавке прямо по курсу.

— Не Шуран ли Кисельков? — поднял брови Молик.

— Он. В первоестественном состоянии.

— Привет, студёный. Степаныча дают?

— Здоровась, коль не шутите. Пока дают.

— Ну, садись. В ногах зачетки нет. Рассказывай, как до жизни такой докатился.

— А че рассказывать? Всё как у всех. Экзамены-переэкзамены. Зачеты-перезачеты. Долги-передолги.

— И у меня. Видишь, от корешей за кустом прячусь. Дай сорок блей.

— Только сотня, — порывшись в карманах, сообщил Кисельков. — Остатки стипы.

— Экспроприирую. Буду должен. Пора.