Плен одиночества

Ольга Борискова, 2023

Она достигла тех высот, о которых мечтала когда-то, и теперь в ее жизни начинается новый этап. У него по-прежнему есть все, но он продолжает жить прошлым. Тем прошлым, где его сердце еще не оплела ненависть к ней. У них была тысяча возможностей заглянуть друг другу в глаза, но ни единого шанса все исправить. Но теперь у него есть одно желание. И она обязана его исполнить… Когда не забыто и не прощено, когда не отпускает и не утихает… Когда прошлое скребет душу, разъедает сердце… есть только один шанс сделать правильный выбор…

Глава 4

Россия, Москва, апрель 2021 года

— Хочешь понаблюдать за тренировкой? — Алла посмотрела в сторону катка.

Рина не раздумывая кивнула и, положив ладони на край борта, повернулась к Алле.

— О чем вы вчера разговаривали с Ником до того, как я приехала?

— Да ни о чем. А что?

— Ничего.

— Ринат… Что у вас стряслось? Ты внезапно появляешься на пороге, заявляешь, что выходишь замуж за Николаса, а через несколько дней он звонит в дверь нашего дома и сообщает, что прилетел за тобой…

— Я не сказала ему, что решила смотаться в Россию одна, — нехотя призналась Ринка.

— То-то я смотрю, он взмыленный примчался, — усмехнулась Алла.

В следующее мгновение из-под трибун вышел Ник, облаченный в тренировочный костюм и обутый в коньки. Встретившись с ним взглядом Рината, улыбнулась. Этот человек любую ситуацию мог повернуть на пользу дела. Вот и сейчас, он собирался провести мастер-класс для средней и старшей групп школы.

Ребята уже высыпали на лед и с нетерпением ждали, когда именитый тренер поделится с ними частичкой своего мастерства.

Вчера они поговорили. Точнее, говорить пришлось ей, а Николас внимательно слушал. А когда она делала паузы, смотрел так, что Рината ощущала себя последней идиоткой на земле. Она объяснила, почему резко сорвалась из Америки. Насколько была способна, конечно. Сказала честно, что ей необходимо время подумать.

— Сколько времени тебе нужно? — кратко уточнил он, а Рина едва не заревела.

Она смотрела на Ника и не могла понять, за что ей достался такой мужчина? Он ведь все понимает. А как же иначе? Но ей от этого только хуже, ведь она осознает, как больно ему делает своими «хочу — не хочу» и «мне надо подумать»…

— Неделя. Я вернусь через неделю, Ник, — ответила она. — Доделаю все дела в России и прилечу. К тебе и Николь.

— Обещаешь? — Уголки его губ приподнялись.

— Обещаю. — Рината прильнула к нему, положила голову Нику на плечо и вздохнула.

Внутри зрело противное чувство, что однажды он будет страдать из-за нее еще сильнее.

И как бы она ни гнала мысли и чувства прочь, но…

Перед тем как выйти на лед, Николас провел ладонью по ее спине будто бы невзначай, мол, движение это совершенно естественное. Но жест не укрылся ни от Аллы, ни от…

— Доброе утро!

Рината мигом напряглась, взгляд наполнился холодом. Ухмыляясь самой ядовитой улыбкой из своего арсенала, к ним приближался президент Федерации. Черный костюм и черная же рубашка…

Глаза Крылова мельком скользнули по Богославской, оценивающе — по Рине, по Нику… и задержались на руке тренера, по-прежнему лежащей на талии спортсменки.

— Доброе утро, Игорь, — сухо поздоровалась Алла.

— Игорь, рад тебя видеть. — Ник все же отпустил Ринату и протянул ладонь.

Крылов подошел к ним. Неспешно, не спуская взгляда с Ринаты. Будто, кроме них двоих, здесь вообще никого нет. Словно время остановилось… да так и застыло.

— Николас, какими судьбами? — Игорь с усилием оторвался от Рины, переключился на Демаре и пожал ему руку.

— Выдалась пара свободных дней. Решил совместить приятное с полезным.

Услышав «приятное», Игорь не удержался от смешка. Рината вскинула голову, яростнее сжимая пальцами борт.

От Игоря ничего не укрылось. Он снова посмотрел на нее, и его передернуло.

Кольцо. Ну разумеется.

Ринате хотелось отрезать себе кисть: тогда бы он наверняка перестал так смотреть. Он буквально плавил ее пальцы, причиняя боль. Как раскаленный металл под кожу. Невыносимо.

— Игорь, что тебе нужно? — стараясь разрядить обстановку, подала голос Алла.

Но Крылов никак не реагировал. Будто ее не существовало. И Демаре тоже.

Он медленно поднимал глаза. Изучал сжимающие деревянный борт тонкие пальцы, полоски российского триколора, тянущиеся вдоль рукавов олимпийки. Скользил взглядом по длинной изящной шее. В ее ушах блестели маленькие сережки. Три синих камушка. И почему он не заметил их в прошлый раз? Ах да, тогда волосы были распущены, теперь же копну чернильных прядок стягивала резинка.

Игорь почти физически ощутил желание коснуться волос Ринаты, запустить пальцы в шелковый водопад, вдохнуть ее аромат. Говорят, любовь живет три года. А ненависть сколько?

Они наконец встретились взглядами. В хрустале ее глаз он различил тревогу. Страх. И… что-то еще… Она — как могла — пыталась показать, какой сильной стала.

Но нет, Рината.

Даже спустя годы он видел в ней девчонку из барака, которой подал руку, чтобы унять ее волнение перед первым выходом на лед.

Девчонку, которая жестоко использовала его и вышвырнула из своей жизни, как отработанный материал.

Нет, Рината. Нет.

Она не будет счастлива. Он не позволит ей ни смеяться, ни любить. Они вместе утонут в океане ненависти. Захлебнутся яростью.

Вместе. Как раньше.

— Игорь… — Богославская не оставляла попыток привлечь его внимание.

Игорь посмотрел на нее, потом на Николаса, стоящего рядом. И снова на Рину.

— Я придумал желание, — широко улыбнувшись, объявил он. — Надеюсь, ты не забыла мой адрес? Жду тебя вечером… — Улыбка переросла в усмешку. — У себя. Там и расскажу подробнее.

Рината молчала. Сверлила Крылова самым злющим взглядом, на который только была способна. А ненависти в ней хоть отбавляй. Как она умеет взращивать в себе это чувство, он знал.

— Простите, мне пора.

— Что тебе нужно? — обуздывая злость, еще раз спросила Алла.

— Разве мне необходим какой-то особый повод, чтобы проверить, как работает одна из лучших моих школ? — бросил Игорь, лишь вскользь посмотрев на Аллу. — Жду тебя вечером, Рината, — повторил он и ушел.

Николас плохо знал русский язык и вряд ли мог понять смысл речей Игоря, но по виду Ринаты и Аллы ему стало ясно: разговор — далеко не из приятных.

— Что случилось? — спросил он.

— Ничего, — Рината выдавила улыбку.

— Ничего?

Под его взглядом Рина терялась. Есть в глазах Ника нечто, что не давало ей врать.

Она открыла было рот: надо бы сказать… но, что конкретно, толком не знала.

Рину опередила Алла.

— У нас небольшие проблемы с документами. Вовремя не предоставили отчет, вот Игорь и сердится, — мягко улыбнулась она. — Не беспокойся, Ник, Владимир вернется и все будет в порядке.

— Хорошо. — Ник сделал вид, что поверил. Коснулся плеча Ринаты в попытке успокоить и вышел на лед, где его с нетерпением ждали юные фигуристы.

— Рин… — начала Алла, когда он отдалился на приличное расстояние, но Рината бросила на мать предупреждающий взгляд.

— Я в норме, — отрезала она и быстрым шагом направилась под трибуны.

Внутри все клокотало от едва сдерживаемой ярости. Сволочь! Специально! Еще бы! При Нике, во всеуслышание!

Пролетев мимо двери в мужскую раздевалку, Рина дернула следующую за ней, женскую, но ее рванули в сторону.

Рината оказалась прижатой к стене.

— Только попробуй сегодня не приехать, дорогая, — касаясь ее уха, прошипел Игорь. Сжал плечи и вновь припечатал к стене с такой силой, что Рина едва могла пошевелиться.

— А что ты сделаешь?! — От напускного ледяного спокойствия не осталось и следа. Глаза горели неукротимостью, в хрустальной синеве плясали язычки ядовитого пламени.

Да, такой она нравилась ему гораздо больше. Живая. Неотразимая. Сражающаяся до последней капли крови. Нет, он не отдаст ее американскому хлыщу.

— Считаешь, не придумаю?

— О, фантазия у тебя богатая, — выплюнула Рината, безрезультатно пытаясь вырваться. — Пусти меня, скотина!

Она напоминала ему дикую кошку, пантеру. Попавшая в клетку, бросалась на железные прутья, металась, шипела, огрызалась. И это доставляло ему садистское удовольствие. Видеть, что ей не все равно. Знать, что он может растревожить ее, несколькими словами вывести из притворного равновесия и лишить спокойствия. Что она способна хоть на какие-то эмоции по отношению к нему. Когда-то он любил ее — с такой же силой, с какой теперь наслаждался пониманием, что теперь она в его власти. Целиком. Без остатка. Вместе со всполохами пламени в глазах, с бешенством, с кривыми усмешками.

Она вся его. И он разрушит ее жизнь. Размеренно, медленно. Заберется в душу, а сердце черное сожжет — так же, как когда-то она спалила его.

«Нет, Рината, не будет тебе покоя…» Губ Игоря коснулась циничная улыбка. Не сводя с Рины наполненного презрением взгляда, отпустил ее.

Она отшатнулась и, тяжело дыша, зло выговорила:

— Не смей приближаться к Нику. Не втягивай его в проблемы, в которых мы погрязли.

— А это уж мне решать. — Жесткая ухмылка отразилась в глазах пренебрежением.

— Кто ты такой, чтобы считать себя вершителем судеб, а, Крылов? — Резинка едва сдерживала ее волосы, выбившаяся прядка касалась шеи. Сейчас Рината не выглядела безупречной, но стала даже еще прекрасней.

Настоящая. Да, именно так: столь же настоящая, как и прежде.

Пожав плечами, Игорь шагнул к Рине. Обхватил за талию, прижал к себе, склонился. Она судорожно выдохнула и отвернулась, необдуманно открывая доступ к шее. Ее запах… Игорь провел кончиком носа снизу вверх, по тонкой синей венке.

Вдохнул знакомый аромат персика и цветов. Все еще будоражила его, будила желание. И сама желала его. Накрыв ее ключицы ладонью, он почувствовал биение сердца.

Тук-тук-тук… Живая.

Его лицемерная принцесса подземелья жива, как же иначе? Но пока бьется ее сердце, любить ей не позволит. Она — его: до кончиков прекрасных волос, изящных длинных пальцев.

— Беру пример с твоего папочки. — Игорь чуть отодвинулся и опустил руку.

Рината не шелохнулась и посмотрела ему в глаза.

— Ты ненавидел его за то, что он делал. А теперь… берешь с него пример. — Лицо исказилось гримасой презрения. — Вот что власть с людьми делает… Не сумел устоять?

— Тебя это не касается, Рината. Я жду тебя сегодня в гости. Иначе… Мы снова поговорим при Демаре, но на английском. Пусть поймет, что ему ты не принадлежишь.

— Еще раз повторяю — не смей приплетать Николаса!

— И почему ты печешься об его спокойствии? — рассмеялся Игорь.

— Потому что я люблю его, — не отводя глаз, уверенно проговорила Рината. — Люблю его, Крылов, — добавила без тени сомнения. А после, наконец, нашла в себе силы дернуть за ручку двери и скрылась в раздевалке.

«Потому что я люблю его».

Игорь сверлил взглядом стену. Так ему и надо. Сам виноват, этого следовало ожидать. Взгляд и пара слов… и сорвана с петель дверь, за которой он долго прятал чувства и эмоции. Прятал, поскольку жить с ними не мог. И избавиться — не мог.

Потому что не мог перестать любить эту гадину.

Скрипнув зубами, раздул ноздри от злости и прошипел закрытой двери:

— Ничего, разлюбишь. — Мгновение спустя он шел в сторону выхода.

Прочь. Прочь. Дальше.

Как можно дальше!..

Привалившись к двери, Рина прижала ладошки к щекам. Она сказала это… глядя на него в упор. И… ничего. Земля не разверзлась, реки не вышли из берегов, ни землетрясений, ни цунами. Ни-че-го.

Оказывается, это просто. Сказать. Тому, без кого она когда-то медленно подыхала в прекрасном городе у океана… таяла, растворялась в волнах, чей голос слышала в шуме прибоя. Сколько же дней она смотрела в другие серые глаза, но видела его, а теперь — все. Кончено.

Признаться человеку, которого когда-то безудержно любила, в том, что любит другого, оказалось делом одного мгновения.

Рина добралась до скамьи у стены и тяжело опустилась на нее. Стянула резинку с волос, тряхнула головой. Достала телефон из кармана олимпийки и, разблокировав экран, почувствовала прилив щемящей нежности. На заставке была фотография. Николь и Рината.

Дочь улыбалась, держа в руках плюшевого медведя. Довольная и счастливая, прижималась к груди Рины, а взгляд… Ох уж этот хитрый взгляд и лисья улыбка.

Рината коснулась значка приложения для видеозвонков и набрала Нику. В Сан-Франциско раннее утро, а здесь день катится к вечеру.

Спустя два гудка появилась картинка. Девочка еще лежала в постели.

— А кто тут у нас еще не встал? — ласково пожурила Рина.

Николь сладко зевнула и, одной рукой держа телефон, другой потерла сонные глазки.

— Мама, даже Тася не пришла меня будить, а ты уже звонишь.

— Прости, зайка. Я просто соскучилась по тебе.

— Сильно? — На личике Ники заиграла та самая, широкая лукавая улыбка.

— Да. Очень сильно, милая.

— Но я все равно сильнее, — зевнула Николь. — Мама, когда ты прилетишь? Ник тоже уехал, все уехали. Только Тася осталась. И Артем.

— Артем? — удивленно приподняла бровь Рината. Она, конечно, догадывалась, что между Тасей и Артемом что-то намечается… Но…

— Артем ночевал сегодня у нас, — подтвердила Николь, без задней мысли сдавая его с потрохами. — И вчера Тася говорила, что он нас охраняет. Мы же две девочки, нас нужно оберегать.

— Вот как, значит, — не смогла подавить смешок Ринка и едва удержалась от вопроса, в чьей комнате спит «охранник».

— Ма-а-ам…

— Что, зайка?

— Ты не ответила, когда вернешься.

— Малыш, я пока не могу сказать.

Николь, тяжко вздохнув, задала следующий вопрос:

— А когда Ник?

— Через несколько дней.

— Когда вы поженитесь, мы будем жить все вместе? — вдруг спросила она.

У Рины в груди все сжалось. Разумеется, малышке хотелось, чтобы они жили под одной крышей. Завели собаку, переехали за город. Она и сама хотела. И в то же время — страшилась.

— Да, — кивнула Рина.

Прислонившись к стене, чуть запрокинула голову. Николь до сих пор лежала в постели. Сонная, по-детски сладкая и беззащитная. Растрепанные черные волосы лезли в глаза, носик-пуговка, розовые пухлые губки и темные бровки.

Рина не была уверена во многих вещах. Она часто ошибалась, совершала спонтанные поступки, о которых потом дико сожалела. Но одно она знала абсолютно точно — ради дочери пойдет на все. Если понадобится, заключит сделку с дьяволом, лишь бы Ника была счастлива — и никто никогда ее не обидел.

Ника — ее плоть и кровь. Маленький ангел, спасший ее.

Ее девочка, ради которой она все преодолела.

— Мам, — позвала ее Николь. — А когда вы с Ником будете жениться, ты мне купишь диадему, как у Алисы на свадьбе? И платье. Я хочу нарядное… как у нее.

— У тебя будет самая красивая диадема и самое прекрасное платье, обещаю, малыш.

— Мам…

— М-м?..

— Я тебя люблю. И ужасно скучаю.

— И я тебя, родная. — Рина с трудом не расплакалась. Нет, даже от счастья она плакать не будет. Когда-то слово дала и обязана сдержать. — Скучаю и очень-очень люблю.

— А я тебя сильнее…