Плен одиночества

Ольга Борискова, 2023

Она достигла тех высот, о которых мечтала когда-то, и теперь в ее жизни начинается новый этап. У него по-прежнему есть все, но он продолжает жить прошлым. Тем прошлым, где его сердце еще не оплела ненависть к ней. У них была тысяча возможностей заглянуть друг другу в глаза, но ни единого шанса все исправить. Но теперь у него есть одно желание. И она обязана его исполнить… Когда не забыто и не прощено, когда не отпускает и не утихает… Когда прошлое скребет душу, разъедает сердце… есть только один шанс сделать правильный выбор…

Глава 3

Россия, Москва, апрель 2021 года

Просторный кабинет. Стол из массива дуба. Удобное кожаное кресло, табличка с указанием ФИО и должности на двери. Все это о нем.

Игорь Юрьевич Крылов — президент Федерации фигурного катания на коньках России. Неплохо звучит?

По мнению Игоря, просто идеально.

Он поправил воротник кипенно-белой рубашки, улыбнулся — холодно и цинично. Медленно прошелся от одной стены кабинета до другой, к окну. Слегка отодвинул жалюзи и посмотрел на улицу. Лил дождь. Люди, прячась под серыми и черными зонтами, спешили по делам.

Он приезжал гораздо раньше начала рабочего дня. А вечерами задерживался допоздна. Дома ничто не держало. За эти годы привык всего себя отдавать работе, иначе… да загнулся бы еще тогда, в четырнадцатом. Если бы не нашел опору, нечто, связывающее его с реальностью, где бы находился сейчас?

Игорь уселся в кресло и, вздохнув, откинулся на спинку. Все в жизни как-то… И не сказать, что плохо. Он успешен. Самый молодой глава Федерации за всю историю — разве не показатель? Крылову доверили руководство фигурным катанием, и он вкалывал, чтобы эту веру в себя определенного круга людей только укрепить. Кто-то спасается от одиночества в алкоголе и гулянках, кто-то травит себя наркотиками. А он выбрал «скучный» путь — окунулся с головой в работу. Чтобы, приехав домой, не иметь сил даже зайти на кухню, не то что открыть кухонный шкафчик и достать спрятанную от посторонних глаз синюю кружку с желтыми ромашками. Вот его личный наркотик.

Игорь представлял тонкие длинные пальцы, обхватывающие кружку, алые губы на ободке и синие глаза…

В ее глазах были искорки, яркие, дерзкие, предназначавшиеся ему одному. Не кому-то другому, не многочисленным поклонником ее таланта, не завистникам, не другим мужчинам и даже не семье — только ему… Да, порой он сходил с ума.

Игорь потер пальцами лоб, спустился к переносице и убрал руку. Хватит. Какое-то весеннее обострение, мать его! А все потому, что она прилетела в Россию. Он всегда знал, когда она спускается с трапа самолета, когда появляется здесь. Три дня назад.

Два дня подряд она приезжала в школу Богославской, и он мог найти тысячу причин наведаться с визитом, но каждый раз останавливался. А смысл? Рината Бердникова всего-навсего фигуристка сборной, а он — президент Федерации.

И между ними могут быть лишь сугубо рабочие отношения.

Раздавшаяся трель телефона вывела Игоря из размышлений.

— Да. — Нажал на кнопку громкой связи.

Из динамика послышался тоненький голос секретарши:

— Игорь Юрьевич, к вам Рината Бердникова.

Удивленно вскинув брови, Игорь проговорил:

— Пусть войдет.

Как говорится, вспомнишь… Губы сложились в едкую ухмылку. Взгляд мигом заледенел. Внутри все скрутилось, застыло, но сердце помимо воли забилось чаще. Игорь взял ручку и постучал ею об стол. Интересно, что Бердниковой нужно? В последний раз она была тут пару лет назад, когда хотела получить финансирование. И он, конечно, мог ей поспособствовать. Мог бы. Но не захотел. А теперь…

Она вошла в кабинет уверенным шагом. На ней была красная блузка из дорогущей струящейся ткани с длинными рукавами-воланами и черные брюки, вторящие изгибам ягодиц и стройных ног. Волосы — роскошные, идеально гладкие, струились по спине и плечам, словно самый прекрасный шелк. Красная помада на губах. Темная подводка, очерчивающая ярко-синие глаза, угольно-черные ресницы и бледная, цвета слоновой кости кожа.

Без единого изъяна, гордая, неприступная, знающая себе цену женщина.

Без тени сомнения она приблизилась к столу и остановилась, глядя ему прямо в глаза. Идеальная до зубного скрежета. Идеальная — и не его.

Она никогда ему не принадлежала. И ненависть к ней только усилилась.

— Здравствуй, Рината. — Сдержанная, официальная улыбка должна вывести ее из равновесия. Да хотя бы заставить ее взгляд измениться, черт подери!

Но она продолжала быть все такой же невозмутимой. Спокойно стояла перед ним, решительно глядя в глаза. Сука! Уголок рта Игоря дернулся, черты лица стали грубее. Он еще крепче сжал ручку.

— Здравствуй, Игорь. — Губы растянулись в совершенно неискренней, выражающей пренебрежение улыбке. Она отодвинула кресло напротив стола и присела. — Я пришла сообщить тебе, что завершаю спортивную карьеру.

Она сказала это настолько буднично, что Игорь не сразу осознал смысл слов.

А когда до него дошло, слегка наклонился и переспросил:

— Я не ослышался? Завершаешь карьеру?

— Не ослышался, — грубо ответила Рината. Полезла в сумочку и достала сложенный вдвое лист бумаги. Небрежно бросила на стол и снова посмотрела в глаза. — Чемпионат мира был моим последним стартом на соревнованиях.

— Ты правда думаешь, что я отпущу тебя за год до Олимпиады? — недоверчиво усмехнулся Крылов.

— Я о чем-то не знаю? — тихо проговорила Рина и скривилась. — С каких пор спортсмены превратились в рабов? — Вскинула голову. Волосы водопадом струились по плечам и груди, спускались к талии.

Черный и красный. Цвет их танго. Черный и красный. Цвет их отношений. И только лед глаз выбивался из созданного ею образа.

— Ты лидер женской сборной, Рината. Выиграла последний чемпионат мира, а теперь — главная претендентка на золото Пекина… И ты считаешь, я имею право отпустить тебя? Сама-то подумай хорошенько.

— Я все равно не выйду на лед. — Рина откинулась в кресле, положила ногу на ногу. Черные сапоги на высоких каблуках доходили практически до колен. Стильная и красивая. А еще — холодная и далекая.

— Выйдешь.

— И как ты меня заставишь? — Не переставая надменно улыбаться, пожала плечами. — У нас в Америке прекрасные доктора. Если будет необходимо, врачи найдут десяток поводов для того, чтобы запретить мне принимать участие в соревнованиях.

— Это угроза?

— Предупреждение. — Уродливая маска улыбки сползла с ее лица, а в глазах вспыхнула рвущаяся наружу ярость. — Подпиши заявление. — Рината подтолкнула лист.

Но убрать руку не успела — взгляд Игоря коршуном впился в ее кисть… в пальцы.

Рина попыталась одернуть руку, однако Крылов оказался быстрее.

— Пусти! — процедила, когда Крылов сжал ее запястье.

— Какое красивое колечко. — Повертел ее ладошку, разглядывая крупный бриллиант, а затем посмотрел в упор. — Не это ли стало причиной завершения карьеры?

— Тебя не касается. Пусти! — Рината пыталась высвободиться, но безрезультатно — пальцы Игоря буквально срослись с ее кожей.

Он причинял ей боль, но ее это не волновало. Она привыкла к физическому дискомфорту. Гораздо тяжелее смотреть ему в глаза и подбирать нужные фразы.

— Раз уж тебе интересно… Я выхожу замуж за Николаса. Я прилетела в Россию только для того, чтобы написать заявление и созвать пресс-конференцию, где объявлю об окончании карьеры. И коль уж ты президент Федерации, не хочу, чтобы ты строил козни и пытался мне помешать. Я приняла решение. И я его не изменю.

— Вот как? — Игорь наконец отпустил ее и вальяжно развалился в кресле. Смерил ироничным взглядом. — Ты должна мне желание. И ты его исполнишь.

— М-м… — протянула Рината, качая головой. — Не надоело, Крылов? — ухмыльнулась она и добавила: — Еще не вырос из детских штанишек? В сказку про золотую рыбку веришь? — Встала и направилась к дверям.

Игорь же сидел, уперев руки в поверхность стола, и, словно повернутый псих, смотрел, как ее волосы колышутся в такт твердым шагам.

— Стоять! — громко приказал он. Поднялся и пошел к Рине, застывшей у двери.

Обернувшись, она терпеливо ждала, когда он приблизится.

— Я помню, как ты умоляла меня разрешить твоей подружке выступать за США. Ты согласилась на мои условия. Одно желание. Любое. Ты исполнишь его.

— Хочешь, чтобы я продолжила кататься? — Рината внимательно смотрела на него. И будто бы сохраняла абсолютное спокойствие. — Такое у тебя желание?

Внезапно во взгляде ее мелькнула злость, а Игорь ощутил расползающееся внутри удовлетворение. Нет, она не спокойна.

— Я подумаю, — ответил он и открыл дверь. — Ты свободна, Рината. На днях я приму решение по поводу тебя и твоего заявления. И обязательно дам знать.

— Ты все равно ничего не изменишь, — устало вздохнула она. Сняла с вешалки в приемной свое пальто и, попрощавшись с секретаршей, направилась к выходу.

— Кофе, Даша, — сухо процедил Игорь и резко захлопнул дверь. Усевшись за стол, он положил руки перед собой и растопырил пальцы.

Когда-то эти ладони могли в любой момент дотронуться до ее тела, что не являлось чем-то противоестественным. Сейчас же в тех местах, где их руки соприкасались, кожа словно горела, обугливалась. Может, у него какая-то особая болезнь и ему ни в коем случае нельзя прикасаться к Ринате Бердниковой? Отравила ядом, душу сожгла дотла, станцевала на пепелище, ковырнула палочкой — проверила, жив ли еще.

Жив.

Игорь усмехнулся. Точно. Назло ей жив. Перевернул руки ладонями вверх. Ни ожогов, ни царапин, а горят так, будто кожу живьем сдирают. Она и туда забралась, сука.

Сжав зубы, зажмурился и мотнул головой, пытаясь выгнать образ Ринаты из мыслей. Но она по-прежнему стояла перед внутренним взором. Вся такая холеная, одетая с иголочки, четырехкратная, мать ее, олимпийская чемпионка! Как была стервой, так ею и осталась. И хоть детдомовская девчонка, хоть дочка бывшего главы Федерации — сути не меняет.

А теперь она — еще красивее… Ему казалось, что в двадцать она была самой прекрасной девушкой на земле, но нет. Рината взрослела, и красота ее взрослела вместе с ней. С каждым годом черты лица теряли юношескую припухлость, скулы, губы, подбородок становились выражены все отчетливее. Сейчас ей двадцать семь. И он по-прежнему не может оторвать от нее глаз. Не может не вдыхать аромат цветочных духов, не может не смотреть в прорезь блузки, едва приоткрывающую полоску бледной кожи на груди. Он помнит все ее родинки, все изгибы тела.

Сегодня она была прекрасней, чем когда-либо прежде. Но именно сейчас она как никогда далека. А кольцо… Он бы мог подарить ей такое же. Нет, лучше, в сто раз лучше! Вероятно, у Демаре нет вкуса. Разве на ее хрупком пальчике этот огромный бриллиант смотрится?!

Он, Игорь, подарил бы ей тоненькое, с десятком вкрапленных в белое золото небольших камушков. Чтобы не мешали: она бы не чувствовала тяжести, а кольцо бы не цеплялось за одежду. И это было бы украшение на заказ. Самое красивое — такое же неотразимое, как и она сама, хрустально-точеное.

Да почему он думает о ней, черт возьми?! Пусть хоть вся брюликами обвешается, или Демаре ее обвешает — разве ему не начхать?! Пусть делает, что хочет, выходит замуж, рожает десяток детей, только после Олимпиады. Пошла она к чертям! И она, и ее се — мейка!

Откатает в Пекине и может валить на все четыре стороны, вот его желание!

Не сдержав порыва, Игорь резко смахнул со стола приготовленные на подпись документы. Листы разлетелись по полу, и в этот момент с чашкой кофе в руках в кабинет вошла секретарша. Низенькая, полноватая рыжеволосая девушка, доставшаяся «по наследству» от Бердникова.

Застыв в дверях, Даша в ужасе смотрела на него сквозь очки и не решалась сделать даже шага. Игорь едва не усмехнулся. В таком отвратительном настроении она начальника еще не видела.

— Кофе, пожалуйста, на стол, Дарья, — как можно более спокойно попросил Игорь, и она, как спринтер по сигналу выстрела, метнулась к столу.

Поставила чашку и принялась собирать доку — менты.

— Я сам, — глядя на то, как секретарша ползает по полу, проговорил он. — Даша, хватит. — Игорь поднял ее, сжав за плечо. — Ну… — Развернул и подтолкнул к двери. — Спасибо за кофе.

— Не за что, — пискнула Даша и скрылась.

Но не успела даже закрыть дверь, как в кабинет вихрем влетела новая гостья, породненная с главой Федерации.

— Спасибо, Даша, — улыбнулась секретарше Оля и, прикрыв дверь, посмотрела на Игоря. Через секунду взгляд ее переместился вниз, потом снова к его лицу.

— Мне стоит переживать?

— Ты о чем? — присев, Игорь принялся собирать бумаги.

Оля приблизилась. Опустилась рядом и накрыла своей ладонью руку Игоря с зажатой в пальцах тонкой папкой-скоросшивателем.

— Я столкнулась в дверях с Бердниковой.

— Вы обменялись любезностями? — хмыкнул Игорь, поднимаясь и утягивая за собой Максакову.

Недавно Оля остригла русые волосы. Теперь они едва доходили до плеч. Игорю нравилось, когда она была с длинными, но кто же поинтересуется его мнением. Уж конечно, не Ольга — и не по вопросам красоты.

— Ну… — начала Оля. — Скажем так, она очень старалась придать своему взгляду способность убивать. Но ведь у меня иммунитет.

Крылов сложил собранные документы на стол. Сел.

Оля плюхнулась по другую сторону, в кресло, где недавно сидела Рината.

— Мне стоит переживать? — повторила вопрос, приподняв брови.

— Я тебя не понимаю, Оль, — слегка нахмурился Игорь.

— Рината Бердникова собственной персоной явилась к тебе… — Оля встала и лениво, как сытая кошка, обошла стол. Положила руки на плечи Игоря. Чуть склонилась, волосы ее касались его кожи. — Признавайся… — Ольга понизила голос до шепота, дотрагиваясь губами до щеки Игоря. — Вы снова решили встать в пару?

— Максакова, у тебя больное воображение! — Игорь не сдержал нервный смешок. — Да кто тебе такое говорил?

— Ты, — довольно отозвалась Оля. Ладошки ее прошлись по скрытым тканью дорогого пиджака плечам Игоря. — Несколько раз. За последнюю неделю. — Она поцеловала Крылова в щеку и вернулась на свое место. Оперлась локтями о стол. — По крайней мере, ты улыбаешься. Расскажешь, чего она хотела?

— Она собирается завершить карьеру.

— О как! — Оля удивилась. — Меньше, чем за год до Олимпиады… Что говорит?

— Типа приняла решение, — недовольно поджал губы Игорь. — И выходит замуж за Демаре, — добавил он после паузы.

Эта язва все равно выведает или сама узнает, а потом весь мозг выклюет.

— Угу. — Оля скрестила руки на груди и внимательно посмотрела ему в глаза. — А ты что?

— Ничего, Оля. Я — ничего! Мне плевать, что она выскакивает замуж за тренера. Правда! Но она лидер сборной. Я не могу ее отпустить.

— Она не невольница, — как бы между прочим отметила Максакова. Глаза цвета лесного ореха будто сканировали его, выискивая самые потаенные чувства и желания.

Она всегда так делала, когда чувствовала — Игоря что-то тревожит и тяготит. Белобрысая ведьма, чтоб ее!..

— Как ты удержишь ее?

— Я найду способ.

В ответ на выразительную гримаску Ольги, он мотнул головой.

— Хорошо, — вздохнула Оля и вдруг хищно улыбнулась. — Слушай, а если не найдешь способ вернуть ее в спорт… Мало ли?.. У Демаре не останется спортсменов высокого класса. Решетникова закончила. У него была только Рината…

— На что намекаешь?

— Мы с Матвеем могли бы перейти к нему в группу.

— Собираешься за год до Олимпиады сменить тренера? Чем тебя Хабаров не устраивает?

— Он не Демаре, — просто ответила Оля. — И даже не Миронов с Богославской. Николас Демаре отличный тренер, Игорь, а у нас, сам знаешь, проблемы с элементами. Я хочу в Пекин.

— Да поедешь ты в Пекин.

— Еще бы! — с готовностью подтвердила Максакова. — Но, если честно, Игорь… Без твоей помощи и без помощи папочки. Я начала карьеру буквально с нуля, когда Ваня получил травму, и я осталась без партнера. Заметила Матвея на катке в торговом центре. Понимаешь, Олимпиада — наш последний шанс доказать в первую очередь себе, что мы чего-то стоим. Я олимпийская чемпионка. Но в команде. Он — чемпион мира. Но с Титовой. После той истории он несколько лет не тренировался. А я…

— А ты мне это рассказываешь уже… в который раз, Оль? — усмехнулся Крылов, прерывая. — Ты сейчас с какой целью тут распинаешься? Хочешь слезу вышибить?

Оля поджала губы. Ее взгляд был полон отчаянного упрямства. За годы, что они породнились, он хорошо изучил ее. У нее — куча недостатков, но слепая вера в собственные силы… Он верил ей. И когда она сказала, что встает в пару с Матвеем Князевым, которого встретила на катке накануне Нового года. И когда они начали тренировки — и после, когда Оля заявила, что они попадут на Олимпийские игры.

— Не-а, — улыбнулась Оля, поднимаясь. — У Бердниковой твоей был разрыв связок голеностопа. А травма… в любой момент может повториться. Одно неудачное приземление и… Она по любому может не восстановиться до Пекина, и, возможно, тебе лучше отпустить ее.

Они смотрели друг другу в глаза, как два борца перед захватом.

Игорь открыл было рот, но Оля опередила его:

— Но, конечно, ты ничего подобного не сделаешь, это же личное. Ты вцепился в нее мертвой хваткой… и что? — Она всплеснула руками. — И ничего, Игорь.

— Не понял наезда, — пытаясь не поддаваться на провокацию, недовольно выговорил он.

— Никакой не наезд, а сухая констатация фактов, Крылов, — процедила Оля.

Он едва не поморщился, а она, махнув на прощанье, ушла.

Игорь посмотрел на остывший кофе в белой глянцевой чашке и с трудом удержался, чтобы не смахнуть со стола и ее.

Рина снова проехала на красный свет. На этот раз повезло — на переходе никого не было.

Рината понимала, что следует остановиться. Руки дрожали, а из груди рвался крик. Яростный. Хотелось орать до хрипоты, кричать, кричать, кричать, пока не кончатся силы. Но она продолжала мчаться вперед, не сбавляя скорости.

Сколько усилий потребовалось приложить, чтобы не показать ему, как ее потряхивает? Чтобы он увидел — ей все равно, она больше ничего к нему не испытывает.

Столько сил потратила, чтобы в глаза ему сказать, что выходит замуж. Еще и Максакова… Надо было встретить ее именно сегодня!

Стиснув руль, Рината затормозила на очередном светофоре. Надо же, смогла, не проскочила. Ей нужна Алиса. К черту Мальдивы! К черту солнце, океан и райское наслаждение! Только ей Рината могла рассказать все, что у нее на душе, лишь перед ней отбросить маски, оголить чувства. Бутылка красного вина, тарелка сырной нарезки и откровенный разговор. Как же ей не хватает Алисы! Теперь приходилось учиться жить вдали от единственной подруги.

И если в быту, после того как Решетникова съехала из квартиры в Сан-Франциско, Рината худо-бедно, но справлялась, то в моральном плане оказалось гораздо тяжелее… Играть роль неприступной олимпийской чемпионки порой становится невыносимо и всегда — эмоционально затратно. А для всех она только такая.

Загорелся зеленый, и Рината свернула в сторону дома. Завтра Алиса прилетает — и наконец-то можно умыкнуть ее у мужа. Хотя бы на пару часов…

Едва войдя в дом, Рината почувствовала неладное. На вешалке в прихожей висело мужское пальто, а в обувнице стояли черные лакированные ботинки. Отец, по словам матери, должен прилететь только через два дня, да и не особо похожи эти вещи на его одежду. С опаской поглядывая в сторону гостиной, Рина разделась, разулась и неожиданно услышала громкий лай Симбы, а потом и хохот Сереги.

Щенок выбежал встречать ее, брат вывалился следом. Рината успела улыбнуться обоим, но вдруг в дверях появился еще один человек.

Не сводя с нее взгляда, Николас замер в нескольких шагах от Ринаты. Руки спрятаны в карманы классических синих джинсов, серый свитер делал пронзительный взгляд еще ярче и глубже.

Ему всегда шел серый. А свитер подарила ему именно она…

Глубоко вздохнув, Рината выдавила полурадостную-полувиноватую улыбку и прошептала одними губами:

— Привет.

— Привет, — ответил Ник и улыбнулся.