Дважды два

Николас Спаркс, 2016

Что делать, если в один далеко не прекрасный день ты стала призраком, а какой-то грубиян из королевского бюро расследований вознамерился тебя развоплотить? Разумеется, закатить ему скандал и потребовать работу! И не важно, что ради этого придется пойти на риск и разозлить будущего шефа… Ведьмы магов не боятся. А если нас пытаются обидеть, мы выходим на тропу войны! Новая очаровательная история от Николаса Спаркса! История огромной, не знающей границ любви со всеми ее сложностями, риском и, прежде всего, радостью, которую она приносит. История о том, что жизнь никогда не останавливается, – и пусть наши планы и надежды не всегда реализуются сразу, как знать, когда черная полоса сменится белой, а горечь одиночества – новым счастьем? Иногда конец – это новое начало… Рассел Грин считал себя счастливчиком – у него была крепкая семья, любимая работа, уютный дом. Но однажды его привычная жизнь просто рассыпалась как карточный домик. Теперь Рассел разрывается между ролью отца-одиночки и заботами человека, пытающегося начать бизнес с нуля. Он готов на все, чтобы защитить свою маленькую дочку от последствий столь серьезных перемен в жизни, и личная жизнь совершенно не вписывается в его планы. Но все меняет случайная встреча – встреча с женщиной, способной подарить ему счастье, о котором он не мог и мечтать…

Глава 8

Новый опыт

В прошлом феврале, когда ситуация в агентстве изменилась в худшую для меня сторону, Лондон заболела гриппом, причем очень серьезно. Два дня подряд ее почти непрерывно выворачивало, и нам пришлось везти ее в больницу, чтобы остановить рвоту и избежать обезвоживания.

Я был напуган. Вивиан тоже, но с врачами она общалась, излучая гораздо больше уверенности, чем я, спокойно, сдержанно задавала вопросы.

На ночь Лондон в больнице не оставили, и когда мы привезли ее домой, Вивиан просидела с ней до полуночи. Поскольку накануне она не ложилась всю ночь, я сменил ее. Как и Вивиан, я сидел в качалке и держал Лондон на руках. Ее все еще лихорадило — хорошо помню, какой маленькой и хрупкой она казалась, завернутая в тонкое одеяло, взмокшая и в то же время дрожащая в ознобе. Каждые двадцать минут она просыпалась. Лишь около шести я наконец уложил ее в кровать и спустился на кухню выпить кофе. Час спустя, когда я наливал себе еще одну чашку, Лондон прошлепала через кухню и села за стол рядом с Вивиан. Она была вялой и бледной.

— Привет, детка, как себя чувствуешь?

— Есть хочу, — ответила Лондон.

— Хороший признак, — заметила Вивиан, приложила ладонь ко лбу Лондон и улыбнулась. — Кажется, температура спала.

— Мне немного лучше.

— Расс, ты не насыплешь «Чириос» в миску? Только без молока.

— Сейчас, — отозвался я.

— Попробуй съесть завтрак без молока, ладно? А то у тебя опять разболится животик.

Я поставил миску с завтраком на стол, прихватил свою чашку с кофе и сел.

— Ты совсем разболелась, — сказал я. — Мы с мамой так за тебя беспокоились! Так что сегодня все будем отдыхать, хорошо?

Лондон кивнула, продолжая жевать хлопья. Я радовался, что она наконец-то ест.

— Мама, спасибо, что ты держала меня на руках, когда мне было плохо.

— Не за что, милая. Я же всегда делаю это, когда тебе нездоровится.

— Да, — кивнула Лондон.

Я пил кофе, ожидая, что Вивиан скажет, что и я помогал.

Но она промолчала.

Дети живучи.

Я-то знаю — мои родители говорили так, сколько я себя помню, особенно когда объясняли, какими принципами руководствовались в воспитании детей. «Но как вы могли так поступать с нами?» — допытывались мы. «Да ладно вам. Дети живучи».

Положа руку на сердце в их словах была доля истины. Когда в воскресенье утром Лондон спустилась на кухню, казалось, она напрочь забыла о том, как скандалила накануне вечером. Она радостно щебетала и повеселела еще больше, когда я разрешил ей съесть на завтрак «Лаки чармс», а сам ушел наверх чистить клетку ее хомяков. Я выгреб из нее полпакета грязных опилок и вынес их в мусорный бак в гараже. В дальнем углу я увидел велосипед Лондон и, хотя начиналась жара, решил, как мы с дочерью проведем сегодняшнее утро.

— Слушай, — заговорил я, вернувшись в дом, — хочешь заняться интересным делом?

— Каким? — спросила она.

— Давай снова покатаемся на велосипеде? Может, даже без страховочных колес.

— Я упаду, — засомневалась она.

— Не упадешь, обещаю. Я буду идти рядом и держать тебя за седло.

— Я так давно не каталась…

И еще ни разу не пробовала на двух колесах, мысленно добавил я.

— Ничего. Если тебе не понравится или станет страшно, мы не будем продолжать.

— Мне не страшно, — объяснила она. — Но маме не понравится, если я буду вся потная.

— Если вспотеешь, то вымоешься. Ну что, хочешь попробовать?

Она задумалась.

— Только недолго, — предупредила она. — А когда мама приедет?

Как будто услышав наш разговор с расстояния многих миль, зазвонил мой мобильник, на экране высветилось имя Вивиан.

— Вот сейчас и узнаем. Это твоя мама. — Я потянулся за телефоном. — Она, наверное, как раз думала о тебе. — Я принял вызов и нажал кнопку громкой связи. — Привет, дорогая. Как ты? Как дела? Я на громкой связи, мы с Лондон слушаем тебя.

— Эй, детка! — послышался голос Вивиан. — Привет! Я так виновата, не смогла позвонить вчера! Совсем забегалась, ни минуты свободной с самого приезда. Ну, как ты? Как вчера прошел день?

— Было весело, — ответила Лондон. — Я ездила к бабуле, потом мы с папой, тетей Мардж и тетей Лиз ходили в кино и так смеялись!..

Пока Вивиан болтала с Лондон, я налил себе еще кофе и жестами показал, что схожу в спальню переодеться. Я наскоро надел шорты, футболку и разыскал кроссовки, в которых раньше ходил в тренажерный зал. Возвращаясь на кухню, я слышал, как Лондон рассказывает маме про хомяков. Наконец Вивиан позвала меня.

Взяв телефон, я отключил громкую связь.

— Слушаю, — сказал я.

— Она в отличном настроении. Похоже, вы с ней поладили. Я тебе даже завидую…

Я замялся, вспоминая вчерашний вечер.

— Да, все хорошо. А у тебя как прошел вчерашний вечер?

— Замечательно, как по маслу. Уолтер в восторге! И видеопрезентации были просто супер, и музыка. Народ остался доволен.

— Рад, что все получилось.

— Еще как получилось! Мы кучу денег собрали. Оказывается, не только Уолтер не доволен политикой нынешней администрации и конгресса в отношении застройки. Законы становятся один другого абсурднее. Застройщиков обложили со всех сторон, о получении прибыли уже даже речи не идет!

Оно и видно — по самолету Уолтера, подумал я.

— Когда возвращаешься?

— Надеюсь, к часу успею. Но нам, возможно, предстоит еще обед с одним застройщиком из Миссисипи. Если так, то вернусь ближе к трем.

— Погоди минутку, — попросил я и вышел из кухни в гостиную. — А как же за голубикой на ферму?

— Даже не знаю, успеем ли мы.

— Но ты ведь обещала Лондон.

— Я не обещала.

— Я присутствовал при этом, Вив, и все слышал. Да еще прикрывал тебя вчера вечером.

— И что это значит?

Я рассказал, что случилось накануне вечером.

— Хуже некуда, — отреагировала она. — Не надо было ей напоминать.

— Хочешь сказать, это я во всем виноват?

— Теперь она еще больше расстроится.

— Потому что ты обещала ей.

— Прекрати, Расс, хорошо? Я на ногах уже почти двадцать часов, я почти не спала! Просто поговори с ней, и все. Объясни ей все.

— Что я должен ей объяснить?

— Только не надо говорить со мной таким тоном. Не я устраиваю этот обед. Я здесь потому, что так пожелал Уолтер, на кону огромные деньги.

— У Спаннермена и без того куча денег. Он же миллиардер.

Я услышал ее протяжный усталый вздох.

— Я ведь объяснила тебе, — нервно продолжала она, — может быть, я еще успею. Если обед не состоится, я вернусь домой к часу. Через час или два буду знать точно.

— Ладно. Сообщи мне.

Я решил ничего не говорить Лондон, пока не буду знать точно, и она вышла следом за мной из дома, наблюдая, как я готовлюсь к прогулке. Велосипед был весь в пыли, поэтому я вынес шланг и окатил его, а затем вытер насухо салфетками, подкачал шины и убедился, что они не спускают. Потом пришлось искать гаечный ключ — как инструменты умудряются исчезать бесследно? — и отвинчивать страховочные колеса. Лондон немного подросла, поэтому я поднял сиденье и руль, а когда все было готово, она вышла со мной на улицу и уселась в седло.

— Помнишь, что надо делать? — спросил я, поправляя на ней шлем.

— Крутить педали, — ответила она. — Только ты держи меня, не отпускай, ладно?

— Не отпущу, пока ты сама не скажешь.

— А если не скажу?

— Тогда не отпущу.

Лондон нажала на педаль и покатилась, вихляя из стороны в сторону, а я придерживал ее за седло и трусцой бежал следом. Вскоре мое дыхание стало хриплым, со лба закапал пот. Затем заструился ручьем. Мы прокатились туда-обратно столько раз, что сбились со счета, и наконец, когда я уже собирался попросить передышки, Лондон начала чувствовать себя увереннее, по крайней мере на прямых участках. Мало-помалу я смог разжать пальцы и теперь только слегка касался седла, чтобы снова схватиться за него, если Лондон начнет крениться вбок.

Конец ознакомительного фрагмента.