Малыши в подарок

Ксения Богда, 2023

Я сбежала от прошлого и начала новую жизнь. Надеялась, что ни за что не встречу человека, который когда-то дал понять, что дети ему не нужны и пытался отправить меня на аборт. Пока он не возник на пороге моего дома. И как мне теперь защитить моих малышей?

Глава 1

— Температура? — одно слово вышибает из легких весь воздух. — У Евы? Сколько?

Опираюсь на стол и стараюсь глотнуть воздуха. Крестная чем-то звенит, но это настолько оглушающий звон, что я зажмуриваюсь.

Или это от волнения так все воспринимается? До шума в ушах. До холодного пота по спине.

Когда дети болеют, мне хочется завыть волком и не отходить от них ни на шаг.

Но я понимаю, что нам тогда будет не на что жить. Нас троих и так крестная взвалила на свои плечи и ни разу не попрекнула, что я заявилась к ней беременная.

Помогает при любом случае. За что я ей безгранично благодарна.

— Тридцать восемь.

— Ма, — ещё один вдох, — это, наверное, очередной зуб.

Провожу прохладной ладонью по вспотевшему лбу. Саму неслабо так подбрасывает от волнения за мою малышку.

— Не надо было сегодня в оранжерею приходить. Все как с цепи сорвались с этими цветами.

Закусываю губу, чтобы не расплакаться. Моя маленькая девочка. От одной мысли, что ей сейчас больно, сердце разрывается в клочья.

— Ну вот уж прям, дочка. Что за мысли? Тебе надо работать и кормить деток, а я справляюсь. Просто предупреждаю, чтобы ты зашла в аптеку, а то у нас закончились жаропонижающие.

— Да, да, я сейчас быстро тут все закрою и прибегу.

Крестная тяжело вздыхает.

— Не надо быстро. Спокойно доделывай свои дела, а я тут развлеку уж близнецов наших. Да, Егорушка? Вон облизывают свои грызунки, слюни ручьем.

Фыркаю.

— Прорезыватели, ма.

— Ой, да все одно, — смеется крестная.

— Я все равно скоро буду. Вроде больше никого нет…

И стоит только произнести эти слова, как меня ослепляет свет фар. Возле моей оранжереи паркуется огромный внедорожник, а у меня что-то внутри екает. Какое-то предчувствие нехорошего…

Интуиция… инстинкт… чутье. Можно назвать как угодно, но мне становится дурно при виде машины в вечернее время.

— Вот же…

— Что там у тебя? — тут же в голос крестной просачивается волнение.

— Кажется, ещё кто-то решил перед самым закрытием успеть.

— Отлично. Тебе не лишние заказы. С детками я справлюсь. Сама вырастила уже пятерых. Так что все, хватай клиента за жабры.

Смеюсь в ответ и заканчиваю звонок. Поправляю форму и осматриваю просторный светлый зал.

Эта оранжерея — моя гордость. Я создавала её практически с нуля после того, как убежала из родного города и уволилась с работы флориста и дизайнера. Со временем я умудрилась расширить оранжерею и пристроить к ней теплицы и теперь занимаюсь выращиванием и продажей разных цветов. А ещё периодически мне поступают заказы на ландшафтный дизайн. Воротилы бизнеса не так давно приметили этот городок и активно застраивают землю особняками, при виде которых голова кругом.

И мне нравится моя новая жизнь. Я наслаждаюсь каждой минутой, которую провожу здесь. Мои близнецы обожают тут находиться со мной. Я специально для них соорудила зеленый уголок с травкой и ручейками.

Ева и Егор… От мыслей о моих крошках сердце наполняется щемящей нежностью, а перед глазами вспыхивают их личики с серыми глазками и пухлыми щечками.

Не представляю, как бы я без них жила. Только за это я благодарна их отцу — что подарил мне их. Подарил материнство.

От мыслей отвлекает дверной колокольчик. Собираюсь с духом и выхожу из помещения, которое все называют кабинетом. Хотя от кабинета там только стол, остальное завалено книгами и семенами.

Поправляю волосы, чтобы произвести на будущих клиентов самое лучшее впечатление.

— Зайчик, смотри, какая красота, — слух неприятно режет писклявый голосок, и я непроизвольно передергиваюсь, — ох, не зря мне Милена посоветовала приехать сюда. Тут богично! Ну, зай, ну что ты молчишь? Я тут пытаюсь определиться. Глаза разбегаются. Что же я хочу?

Кривлю губы от такой речи. Но напоминаю себе, что это клиенты и мне абсолютно ровно, кто и как из них общается.

Мне нужно кормить деток.

Низкий мужской голос утробно угукает. А меня снова бросает в пот. Боже… ещё не хватало реагировать на какое-то простое «угу», произнесенное невидимым мужиком!

Щиплю себя за переносицу и дышу. Нужно собраться и выйти.

Делаю несколько шагов, оказываюсь в широком проходе между стеллажами с растениями. Мне кажется, что начинается гребаное землетрясение. Пол под ногами дрожит, а желудок от страха сжимается, и к горлу подступает тошнота.

Проталкиваю воздух в легкие, чтобы не умереть от кислородной недостаточности. Но этот профиль…

Этот, мать его, профиль… я узнаю среди миллиона.

Захар. Отец моих близнецов.

Это он, я это ощущаю каким-то десятым чувством. Не его близнец Назар. Именно Захар! И то предчувствие, немного ранее, не подвело. Сыграло на все сто процентов.

— Ох, они с Артурчиком тут цветы на свадьбу заказывали. А теперь вот мы приехали.

Эти слова оглушают. Неужели Захар спустя полтора года с нашей последней встречи созрел для семьи и выбрал себе будущую супругу? Сердце непроизвольно сжимается.

Если это правда… Хотя какое мне дело?! Он в прошлом!

— Девушка, — передо мной материализуется высокая шатенка и щелкает пальцами возле носа, — вы долго тут будете стоять как статуя или все же займетесь нами?

Отмираю. Перевожу на неё взгляд и молюсь, чтобы он не был слишком уж ошарашенным.

Девушка младше меня. Вся натюнингованная. Губки, волосы блестящие, глазки с ресничками. Одежда явно недешевая. Картье и Ролексы при ней…

Стараюсь не рассмеяться. Вспоминаю встречу с Захаром, когда я шутила, что у меня этого ничего нет.

Да у меня тогда вообще ничего не было, кроме симпатии к нему, но он все быстро обрубил.

— Карина, — недовольный голос.

Захар оборачивается и встречается со мной глазами. Дергает бровью, словно не верит, что встретил тут меня. Сжимает губы, и они превращаются в тонкую линию.

Он изменился за полтора года. Совсем немного… но все же. Лицо жёстче, морщинки между бровями, глаза пронзительнее.

— Нам нужны розы «Black Baccara». Сто штук, — продолжает его спутница, — мне подруга сказала, что у вас тут найдется все.

Мой любимый сорт…

Подходит к нему и повисает на локте, показывая, что этот мужчина с ней. Мысленно усмехаюсь. Становится сразу понятно, что она знает, как себя вести при других представительницах женского пола. Чтобы те поняли, что рядом с ней её мужчина.

Захар же не сводит с меня глаз. Сканирует.

И мне становится не по себе от своего вида. Волосы стянуты в высокий хвост. Не удивлюсь, если после целого дня в оранжерее на фартуке следы от земли. А если ещё и на лице, так вообще прелестно…

Я как-то не догадалась перед зеркалом привести себя в порядок. И теперь стою тут перед ним и, вместо того чтобы очаровывать заказчиков, думаю, как я выгляжу.

— Правда, зай? Сто же? Сто? Ты обещал мне, — надувает пухлые губы и тянется ими к бородатой щеке Волкова.

Скулы сводит от приторности картины, и я не могу сдержать своих эмоций. Губы кривятся, а я поспешно отворачиваюсь.

— Да сколько хочешь, — его голос вибрацией отдается внизу живота.

Боже, боже! Зажмуриваюсь, радуюсь тому, что я повернулась к паре спиной и они не видят моей растерянности. Шока…

Я не думала, что нас судьба ещё раз сведет. Даже вот так, как клиента и исполнителя.

— Когда вам нужны цветы? — придаю голосу равнодушия и иду в дальний угол теплицы.

— В смысле? Прямо сейчас! — обиженно выдает девица.

Я слегка зависаю. Подбираю слова, чтобы донести до неё, что это невозможно.

Останавливаюсь возле тех самых роз и снова поворачиваюсь к паре лицом.

— К сожалению, это невозможно, — начинаю объяснять.

— Как это невозможно? — взвизгивает девица и дергает Захара. — Зай, скажи ей, что нас не устраивает такой ответ и у тебя есть деньги, чтобы все оплатить!

Щеку жжёт от пронзительного взгляда. А я не рискую больше смотреть в сторону Захара.

Но меня жутко бесит, что стоило ему появиться у меня на пороге, и снова все завертелось вокруг денег.

В свое время он тоже думал, что все завязано на деньгах, а я уже носила под сердцем его детей.

И вот опять…

— Сколько нужно денег? — его голос стал ниже, и добавилась какая-то хрипотца, от которой перед глазами начинает все прыгать.

Волнение. Я не волновалась так с того момента, когда ехала рожать Евку и Егорку.

И вот их отец…

Сцепляю пальцы в замок.

— Дело не в деньгах. Такого количества цветов нет. И нужно время, чтобы…

— Но я хочу сейчас, — топает ножкой, обутой в туфельку на высокой шпильке, — За-а-а-а-ай.

Как он это терпит? Даже у меня уже скулы сводит от этого «зай».

— Карин, — одергивает свою спутницу, — перебивать некультурно.

Она надувает губы и затыкается. Наконец-то. А мои уши могут передохнуть без этого писка.

— Сколько есть? — Захар, видимо, решил взять инициативу в свои руки. — Чтобы мы их забрали сейчас.

— Эм, проходите, посмотрите для начала.

Распахиваю калитку и отступаю, освобождая проход.

— И где они? — спутница Волкова начинает вертеть головой.

И меня пронзает догадка, что она понятия не имеет, какие именно цветы она просит.

Откашливаюсь, чтобы не рассмеяться. Ловлю на себе прищуренный взгляд серых глаз и быстро отвожу свои.

— Они перед вами, — показываю на распустившиеся бутоны.

Сердце наполняется теплом при виде красоты, которую сотворила я.

Карина издает какой-то непонятный звук, похожий на недовольный вскрик.

— Вот это? — пренебрежительно тыкает пальцем и морщится. — Но я хотела черные! Там же в названии слово «блэк».

Захар качает головой и трет лоб.

— Карин, давай уже быстрее. Я тороплюсь.

Она тут же поворачивается к нему и повисает на руке.

— Ну, зайчик, я хотела черные, а они, смотри, какие. Бордовые. Ну это же полная лажа. Как я перед Миленкой появлюсь? Как сторис на стену залью?

Захар дергает плечом и стискивает зубы. Даже борода не скрывает, как заострились его скулы.

— Да мне плевать, какие они, Карин! Ты хотела цветочков — ты их получила. Что опять не так?

Прокашливаюсь.

— Если вам нужны черные, то они в другой стороне, и их будет не больше пятнадцати. Это очень редкая разновидность роз в такое время года.

Карина начинает радостно хлопать в ладоши и прыгать.

— Да, я хочу черные.

Напоминаю себе, что я терплю это все ради детей. Хотя, стоит сказать, мне в основном везет с клиентами. А сейчас я так напряжена из-за состояния Евы. И ещё эта силиконовая долина не может никак определиться и меня путает.

— Мы берем все.

Захар тянет свою спутницу на выход, пока я стараюсь ускоренно собрать заказ. Слышу, как они о чем-то спорят, но даже не пытаюсь разобрать слова.

Плевать…

Отдать цветы и забыть опять о существовании Захара.

Хотя мне это удалось совсем недавно. Оказывается, что в свое время он зацепил меня куда сильнее, чем я хотела думать.

— Вот, ваш заказ, — протягиваю букет и выдавливаю улыбку.

Девица выхватывает упаковку из моих рук и ныряет в бутоны своим маленьким носиком.

Захар рассчитывается, и они наконец выходят. А я смотрю вслед отцу своих детей и молюсь, чтобы больше его не увидеть…

На максимальной скорости собираюсь и чуть ли не бегом мчусь в аптеку, пока она ещё открыта.

Постоянно озираюсь. Потому что кажется, что всю дорогу меня преследует чей-то взгляд.

Но, конечно же, никого и близко нет в нашем поселке, и я выдыхаю, только когда за мной закрывается дверь в дом.

— О, а вот и мама пришла, — крестная выходит с Евой на руках, а Егор гордо ползет рядом.

Торможу себя, чтобы не схватить своего малыша в охапку и не стиснуть в объятиях. Сначала гигиена! Потом любовь.

Не хочу, чтобы Егор подцепил какую-нибудь заразу. Уж этому уроку крестная меня быстро научила.

Быстро мою руки и первым делом проверяю состояние Евы. Она улыбается мне ртом с двумя зубами, и я моментально забываю обо всех приключениях последнего часа.

У меня есть мои малыши, а на остальное наплевать. Пусть их отец хоть с кем приходит, если при этом он не тронет их и меня.

Беру своих крошек и прижимаю к себе, вдыхая их сладкий запах. Сердце заходится бешеным ритмом, а на глаза наворачиваются слезы. На меня смотрят две пары серых глаз. Глупо, конечно, такой цвет у миллионов людей. И Захар уж точно не вычислит по цвету глаз, что это его дети. Даже если случится самое страшное и он их увидит. Но глядя в мордашки Евы и Егорки я непроизвольно думаю о Захаре. Его глаза… его цвет.

Серые… со стальным отливом.

Прижимаюсь носом к щечке Евы и выдыхаю.

— Я вас никому никогда не отдам, — шепчу и всхлипываю.

Вот зачем он появился? Зачем о себе напомнил?

— Во тебе раз, — взмахивает руками крестная, заходя в комнату, где мы сидим с детьми, — а что это за потоп?

Улыбаюсь сквозь слезы.

— Соскучилась просто, — встаю с малышами на руках, а крестная недовольно на меня шикает.

— Куда ты их вместе тягаешь?

— Да все нормально. Я привыкла.

— Ты вон со своей оранжереей как трость. Того и гляди руки сломаются от такой тяжести. Пойдем ужинать.

Крестная забирает у меня Егора и гордо удаляется. Подкидываю Еву и подмигиваю дочке. Она обнимает меня за шею.

— Командир, да?

Смеюсь, прохожу в столовую и плюхаюсь на стул. Мне ставят чуть ли не тонну пюре и ароматного гуляша.

— М-м-м-м-м-м, как всегда. Язык проглотишь.

— Ну так, — гордо раздувает грудь крестная.

Хватаю её за руку и стискиваю.

— Спасибо тебе, что бы я без тебя делала, ма?

— Ой, — она краснеет и отмахивается, — воспитывала бы малявок. Дела свои делала. Но я рада, что я тебе пригодилась и смогла помочь.

— Что-то я сегодня расчувствовалась, — смаргиваю слезы.

У крестной тоже глаза слегка краснеют, и она моргает.

— Да что-то мы обе. Тут, кстати, очередной аллигатор домишку выстроил.

Хмыкаю, набивая рот вкусной едой.

— И что? На этот раз обошлось без скандала?

Крестная смеется и качает головой.

— В этот раз да. Тогда Клава, конечно, дала жару этим богатеям.

Фыркаю. Поднимаю проползающего мимо Егора и чмокаю в макушку. Сын недовольно морщится и начинает вырываться.

Своевольный. Не любит, когда его отрывают от важных детских дел.

— Ползи, малыш, — шлепаю по попе в памперсе и наливаю чай.

— Ну так отгрохать четырехэтажный замок… Надо же думать, что он может кому-то помешать.

Да уж. Тогда такой вой баба Клава подняла, что ей солнышко какая-то махина закрывает, всей деревней бедного олигарха спасали и отмазывали.