Оборотни Сирхаалана. Дамхан

Неда Гиал (2024)

Дамхан — оборотень, живущий неподалёку от глухих деревенек и защищающий их от нечисти, согласно древнему уговору. Найда — сиротка, подкинутая зимней ночью на чужой порог. Однажды, «благодаря» людской подлости, их судьбы переплетаются.

Глава 9: Вторая ночь летнего солнцеворота

Венки продолжали бестолково кружиться неподалеку от берега, вопреки чаяниям не торопясь плыть к середине озера на суд мавок. Девицы на берегу растерянно переглядывались, но пока что не беспокоились. Кто знает, может, после оплошности с духогоном прошлым годом мертвячки готовят какую-нибудь мелкую пакость в ответ. Парни, по обыкновению прятавшиеся за ближайшими деревцами, тоже недоумевали.

— Ну что там? — нетерпеливо спросил Ганька у соседа, которому досталось более удачное место для подглядывания.

— Да так всё и кружатся, — разочарованно ответил тот, — ветер что ли с омута?

— Сейчас мы им подсобим, — озорно ответил горбун после некоторого раздумья. — Кто-нибудь видел, какой из них Воянкин?

— Да вроде бы второй с того конца, — неуверенно ответил кто-то. — Они с Любавой вместе пускали, кто их разберёт… Бери любой, не прогадаешь, — шутливо добавил парень, хлопнув Ганьку по плечу.

Горбун чуть зарделся, порадовавшись, что в темноте этого не видно, а затем без лишних слов осторожно спустился к воде и нырнул. Плавал он хорошо, нечисти в эту ночь можно было не бояться… главное не промахнуться. Хотя… Девицы завизжали от неожиданности, когда он вынырнул с венком на голове, Дамхан было подорвался, но тут же с усмешкой опустился обратно рядом с молодой женой. Вояна лишь покривилась, заметив его загодя. Вот же ж дурень! С языка уже готовы были сорваться не приличествующие юной девушке слова, но тут она заметила кое-кого ещё. И это была не мавка.

— Живо на берег! — дурным голосом заорала Вояна: тень под водой стремительно приближалась, и волкодлачка нутром чувствовала, что плывёт она к ним отнюдь не ради забавы.

— Что? — оторопело спросил Ганька, не ожидавший такой реакции.

— Из воды выйди, дурень! — взрыкнула Вояна и, не дожидаясь, пока обескураженный парень её послушает, сама бросилась в воду и мощным рывком выбросила его на берег, успев буквально в последний момент — чьи-то мощные зубастые челюсти лязгнули впустую.

Девушка от души приложила переключившуюся на неё озёрную тварь по морде неведомо откуда взявшимися когтями, оттолкнулась от склизкого бока и тоже выпрыгнула на берег. И тут же от неожиданности зарычала, обнаружив рядом с собой аранея в паучьем обличье и полной боевой готовности. Где он раньше-то был?!

— Да отойдите же подальше! — снова рыкнула она на толпу девиц, испуганно жавшихся друг к дружке в опасной близости от кромки воды. — Еще дальше! Вы ему на один укус!

В следующий миг она глухо заворчала и отвернулась, заметив, что пятившийся от нее вместе с девицами Ганька невольно чуть расставил руки, прикрывая Любаву. Не от чудища — от неё. Вот тебе и «люба ты мне», и это она ещё не полностью перекинулась! Так и ловил бы Любкин венок! Чего лицемерить?! Впрочем, сейчас у них были проблемы поважнее. Склизкая тварь, размером с крупного сома, медленно выползала на берег. Дамхан стоял у нее на пути, раскачиваясь из стороны в сторону, словно приноровляясь как половчее укусить. Вояна решила не соваться к ним, хотя и чувствовала, как, несмотря на некоторую жуть, её охватывает охотничий азарт. Араней, чай, своё дело знает, а она встанет между ним и девчатами, на случай если чудище попытается прорваться к более легкой добыче.

Дамхан с изумлением смотрел на неведомо откуда взявшуюся тварь. Жирное туловище, без шеи переходящее в круглую безглазую голову, медленно переваливалось из воды на берег. Короткие кривые лапы — две пары… нет, три — увенчаны внушительными когтями. Смердело от чудища, как от трупа, но плоть не разлагалась. Тварь вдруг с неожиданной прытью бросилась на него, и он едва успел отскочить, прежде чем два ряда острых загнутых зубов сомкнулись у него на лапе. Араней наконец опознал ночного «гостя»: зыбочник. Сам он видел его до сих пор только на рисунке в свитках у Везнича, но, судя по записям доставшимся тому от прежних волхвов, они водились в окрестностях в свое время — когда верея только была затемнена. Правда, только по ту сторону расселины, у упыриной деревни. Зыбочник был болотной нечистью, обитающей, как правило, в совсем уж глухих топях. К человеческим поселениям эти твари выползали редко, разве что привлеченные большим количеством трупов, как в Гиблых Топках. Там они охотились на упырей, но людей по каким-то причинам предпочитали больше. При охоте, согласно описаниям, зыбочник шёл напролом, не считаясь с количеством противников, но был проворен и малоуязвим. Чудище снова сделало выпад в сторону аранея, и тот выстрелил сетью. Толстая паутина облепила морду твари, та на мгновение замерла, как-то задумчиво помотала головой, а затем по мощному телу пробежала рябь и сеть разлетелась брызгами. Ненаправленная магия, пронизывающая паутину, на чудище не действовала, а прочности сети не хватало. Зыбочник тем временем поводил головой, словно принюхиваясь и, обнаружив добычу попроще и посочнее, решил сменить тактику. Вроде бы попятился, словно собираясь вернуться обратно в озеро, а когда оборотень дёрнулся ему наперерез, вдруг бросился мимо него к девицам. Те бросились врассыпную, Вояна по-прежнему не обращаясь, вызверилась на нечисть волчьими зубами, Дамхан прыгнул чудовищу на спину, с силой обрушив на него паучье брюхо и снова едва успел увернуться от зубов, целящих в подбрюшье. Удар, достаточный, чтобы переломать человеку — да и упырю — все кости, зыбочнику видимого вреда не нанес. Тварь замерла, азартно постукивая толстым тритоновым хвостом по земле. Что с ней делать было не понятно, кусать эту гадость решительно не хотелось, но, видимо, придется. Зыбочник снова попёр вперёд, на этот раз целясь в Вояну, вероятно, поняв, что она не уйдёт с дороги. Девушка почувствовала, что вот-вот наступит полное превращение, чтобы можно было на равных биться с нечистью, и её сердце бешено заколотилось. Перекинуться, впрочем, она так и не успела. Араней без обиняков снова прыгнул твари на спину и вонзил жвала в неожиданно податливую студенистую массу, тут же пожалев о содеянном. Какова на вкус залежалая мертвечина он не знал, но подозревал, что именно такова. Зыбочник попытался вывернуться, араней снова обрушился на него всем телом, зарываясь шипастыми лапами в землю и подминая под себя разъярённую тварь. Та яростно извивалась, пытаясь сбросить настырного паука, яд на неё, казалось, совершенно не действовал. Дамхан тоскливо подумал, что, пожалуй, придётся отрывать ему башку, как упырю, так ведь ещё попробуй перегрызи эту толстую шею! Он уже начал прикидывать как бы половчее перехватить зыбочника, чтобы и не упустить и чтобы можно было попытаться отделить голову, но тут тварь начала затихать. Араней сжал челюсти покрепче, не доверяя хитрой бестии, но трепыхания зыбочника становились всё слабее, пока наконец окончательно не затихли. Дамхан ещё какое-то время для верности держал обмякшее и будто бы начавшее растекаться тело, а затем с отвращением выплюнул. Потрогал лапой — студенистая масса, как-то странно перетекая, сместилась чуть в сторону, но признаков жизни не проявила. Араней обернулся обратно человеком и покривился — вкусовые ощущения в человеческой ипостаси были куда ярче. Пока Дамхан отплёвывался, разбежавшиеся было девицы возвращались обратно, близко, впрочем, не подходя. Кто-то посмелей из парней потыкал в тушу зыбочника длинной веткой. Студень вдруг ожил и стёк обратно озеро, прежде чем кто-либо успел что-либо сообразить.

— Да чтоб тебя! — в сердцах прошелестел Дамхан.

Придётся просить Везнича поискать в своих свитках, как убивать эту чёртову тварь, раз ни прибить не получилось, ни яд на неё не подействовал.

— Откуда он тут вообще взялся? — раздосадованно продолжил он, ни к кому не обращаясь, но Вояна почему-то приняла и вопрос, и досаду на свой счёт и не замедлила вызвериться.

— А мне почём знать? — огрызнулась она, — это ты тут якобы от нечисти защищаешь! Тебе и ответ держать! Что? — продолжила она, уже обращаясь к остальным, всё больше разъяряясь от того, что они снова попятились, когда в её голосе опять появились звериные нотки. — Больше не люба? — этот вопрос был обращён уже к Гане.

Горбун смутился и отвёл взгляд, волкодлачка издевательски расхохоталась. Первоначальный испуг прошёл, теперь хотелось рвать и метать, желательно обидчика.

— Охолони! — резко сказал Дамхан, ещё не хватало её усмирять рядом с непонятно чем занятым озером.

Вояна и сама понимала, что её заносит, но обида на Ганьку и какая-то непонятная нечеловеческая злость не давали ей остановиться.

— Да иди ты к лешему! — уже полноценно зарычала она на аранея, оскалив внушительные клыки. Кое-кто из парней потянулся за дрыном потолще, но оборотень оставался невозмутим. — Да идите вы все к лешему! — рыкнула волкодлачка в толпу и прежде чем кто-либо успел среагировать, молниеносно развернулась и бросилась в чащу.

— Стой! — одновременно крикнули Дамхан и Радимир, — Вояна! — парень бросился за ней.

Араней покривился — и ребят не оставишь одних на берегу ставшего смертельно опасным омута, и взбесившуюся волкодлачку нужно бы вернуть, пока дел не натворила или не напоролась ещё на какой-нибудь нежданчик. Боковыми глазками он заметил движение у озера, но перекинуться не успел. Зыбочник вылетел из-под воды выпущенным из пращи камнем и сбил Дамхана с ног. Оба покатились кубарем по траве, араней пытался хотя бы удержать зубастую морду подальше от себя, но без особого успеха. Тварь бешено извивалась и руки скользили по склизкой чешуе, из ран на шее, оставшихся от паучьих жвал, сочилась ядовитая слизь, обжигая кожу и усложняя задачу. Наконец зыбочник извернулся и, когда рука аранея в очередной раз соскользнула с его шеи, вгрызся в неё обеими рядами зубов. У оборотня потемнело в глазах от боли. Дамхан принялся выдирать руку из зубов нечисти, напролом, не считаясь с разорванной плотью, но тут подскочила опомнившаяся Найда и от души сыпанула на чудище духогоном. Шкура твари задымилась, и та утробно взвыла, выпустив аранея из зубов. В следующий момент сильный удар хвоста отбросил зазевавшуюся девушку прочь. У Дамхана в глазах снова потемнело, на этот раз от ярости. Развить свой успех зыбочник не успел, араней оседлал его, по-прежнему в человеческой ипостаси, буквально зарываясь ногами в землю и, превозмогая боль, изо всех сил сжимал монстра коленями. Тварь всё так же яростно извивалась, но руки по чешуе больше не скользили — ладони покрылись сотнями мелких, но острых шипов. На полное обращение Дамхан не решился — чудище было слишком проворным: если зыбочнику удастся вцепиться в него во время перехода, то с жизнью можно и распрощаться. Вдруг араней замер и недоуменно заморгал: на затылке у зыбочника что-то блеснуло и он различил перстень с какой-то руной. Маг? Неужели… это королевский ловчий обернулся этим? Из ступора Дамхана вывел чей-то окрик, подняв голову, он увидел летящий к нему нож. Зыбочник резво рванулся в сторону, но араней, вывернув руку немыслимым для человека образом, всё-таки сумел поймать охотничий клинок. Тварь снова решила сменить тактику и боком покатилась по земле, подминая под себя худощавого противника, Дамхан едва успел перехватить нож так, чтобы вместо головы зыбочника ненароком не отрезать свою. Когда монстр, разочаровавшись в попытках раздавить несносного оборотня, перевернулся обратно на живот, араней снова упёрся ногами в землю. Сейчас или никогда! Истерзанная рука начала неметь, да и борьба в человеческой ипостаси давалась тяжелее. Сзади подскочил кто-то из парней и с размаху вонзил в зыбочника кол, пригвоздив к земле, с другой стороны подскочил второй и проделал то же самое, кто-то третий прижал хвост твари к земле рогатиной. Дамхан порадовался, что, несмотря на относительную безопасность ночи летнего солнцеворота и его неизменное присутствие, жители Бочажек и Весёлок не брезговали и сами взять что-нибудь с собой, на всякий случай. Рискнув, он перехватил нож обеими руками и что есть мочи вонзил в предположительное основание головы, раздался хруст и зыбочник на мгновение обмяк, но не сдался. Тварь забилась с удвоенной силой и сумела вырваться из удерживающих её кольев, хоть и ценой в хлам разодранной плоти. В предсмертной агонии зыбочник скакал по поляне, хлеща хвостом и разбрызгивая чёрную кровь и слизь на всех, кто не успел увернуться, араней же невероятным образом удерживался у него на спине, при этом продолжая перепиливать чудищу шею. Когда ему самому уже начало казаться, что это никогда не кончится, последний хрящ поддался и круглая зубастая морда отвалилась и покатилась прочь. Безголовое тело скакнуло ещё несколько раз, заливая поляну чёрной гадостью, и наконец рухнуло бездыханным, раскинув лапы. Дамхан соскочил и отпрыгнул прочь, уворачиваясь от потоков едкой крови.

Найда, чуть прихрамывая, подбежала к нему, но он велел ей не приближаться, чтобы не замарать её натекшей с зыбочника дрянью. Сам он вроде помирать не собирался, хоть и чувствовал себя после укуса как-то странно, но она так и не перекинулась хотя бы разок, тем самым до сих пор не став настоящей аранеей. А кто знает, как эта гадость действует на людей? Девушка растерянно наблюдала за тем, как он бросил нож, аккуратно обошёл растекающееся студнем тело зыбочника, направился вдоль берега подальше от дохлой нечисти и зашёл в воду чтобы смыть с себя заразу. Любава первой из девиц опомнилась и принялась резать на ленты рушнички, на которых приносили угощение для мавок. К тому времени, как отмывшийся араней вернулся к ребятам, его было чем перевязать. Дамхан чуть подивился, когда его бесцеремонно усадили на землю и принялись споро заматывать руку, но противиться не стал. На оборотнях всё заживало не в пример лучше, чем на людях, но зыбочник его сильно подрал, да к тому же наверняка был ядовит, а ему ещё неизвестно где Вояну с Радимиром искать. Он нашарил руку жены, опустившейся рядом с ним и тихонько сжал её. Найда неловко прижалась к его плечу, араней повернулся к ней и осторожно коснулся губами её макушки, тронутый внезапным проявлением чувств. Девушка его до сих пор побаивалась, как и новой себя, они так ещё и не были близки. Он знал, что она не сопротивлялась бы, но именно что просто бы не сопротивлялась, как чему-то неизбежному. Он такого не хотел, поэтому пока что ждал и не настаивал.

Любава перевязывала руку аранею закусив губу: от ужаса — не от аранея, а от страшных разрывов, оставленных зубами озерного чудища, и от стыда. Вот казалось бы, Дамхан уже и нашёл себе зазнобу и не нужен ему больше никто, а ей всё равно было нестерпимо стыдно за свои ранешные думы и страхи того, что он может выбрать её. Привыкли к нему, к тому, что он их защищает от особо буйной нечисти, а какой ценой ему это даётся — до сих пор воочию не видали. Зато втайне чураться не преминули! Да и с Воянкой тоже нехорошо вышло, где её теперь искать? Любава закончила перевязь и поднялась, невольно встретилась с Ганькой взглядами и впервые он не отвёл глаз. Вот они дураки! Оба! Остальная молодёжь толпилась вокруг в подавленном молчании. Нечисть, не испугавшаяся вылезти в ночь летнего солнцеворота и с которой даже араней с трудом справился, ничего хорошего не предвещала. Такое бывало и прежде, но пару раз это чуть не стоило Хозяину Расселины жизни, да и деревням крепко доставалось. Весь год как-то наперекосяк пошёл — то королевский служка рыскал, то это вот… выползло.

— Уведите девчат, — сказал Дамхан, поднимаясь. — Лучше в Весёлки — они ближе, разделяться сейчас не стоит. Ты меня у Везнича подожди, — добавил он, обращаясь к Найде.

Молодёжь тихо переговариваясь и подозрительно косясь на озеро собрала вещи, избежавшие потоков едкой слизи.

— А что же с мавками? — вдруг спохватилась Забава, остальные тоже повернулись к аранею, про неживых дев за схваткой с зыбочником все как-то забыли.

Дамхан не ответил, лишь скользнул взглядом по озеру и отвернулся, но людям стало не по себе. Ответа он не знал, но если мавки его не предупредили и так и не появились до сих пор, то скорее всего ничего хорошего. Однако лезть в омут ночью, чтобы проверить как они там, после появления зыбочника было слишком рискованно.

* * *

Вояна бежала сквозь чащу напролом, не разбирая дороги. Ветки больно хлестали по лицу, кусты раздирали одежду, а за ней и руки-ноги в кровь, но останавливаться она не собиралась. Сзади словно подгоняли выкрики Радимира, парень пытался догнать её, но лишь всё больше отставал. Его голос постепенно удалялся, потом и вовсе затих, и она, выбежав на какую-то полянку, наконец остановилась. Некоторое время девушка дико озиралась, тяжело дыша и не узнавая лес, а затем её прорвало и она попросту плюхнулась на землю и разрыдалась. Да что на неё вообще такое нашло? Сама же сторонилась Ганьки, а как он показал, кто ему на самом деле люб, так словно с цепи сорвалась! Будто не знала этого. И ведь не только всем волкодлаком показалась, так ещё и вызверилась почём зря, чтобы уж точно сомнений не осталось, что она чудище кровожадное! Слёзы кончились, но девушка продолжала сердито хлюпать носом, снова злясь непонятно на что. Сама, вместо того, чтобы остаться с остальными на случай возвращения озерной твари, позорно сбежала и сама же на всех разобиделась. Да ещё Радьку в лесу потеряла, случится что — не простит ведь себе! Впрочем, не успела она об этом подумать, как потеряшка вывалился из чащи, тоже весь исцарапанный, увидел её и бросился к ней с таким облегчением словно это ей, а не ему было опасно шататься по ночам в лесу.

— Вот ты где! — воскликнул он, плюхаясь на колени рядом с ней. — Ты как?

Вояне порадоваться бы, что теперь его искать не надо, но вместо этого она опять вызверилась:

— Да что ты ко мне как банный лист прицепился! Кто тебя звал?!

Жёлтые глаза загорелись недобрым огнём и не удержавшись, она обнажила волчьи клыки, но Радим даже не отшатнулся.

— Ты что, знал? — недоверчиво спросила она, почему-то успокаиваясь от этой мысли.

— Знал, — кивнул парень и лукаво усмехнувшись добавил. — Дед за тобой присмотреть просил… А то вдруг хулиганить начнёшь, — продолжил он, прежде чем она опять успела обидеться, — девок из кустов воем пугать, парней зубами за ляжки хватать!

Вояна было возмущённо открыла рот, чтобы отчитать его за столь дикую чушь, но неожиданно для себя рассмеялась. Сама себя склочной дурой выставила, так нечего и обижаться, что теперь подтрунивают. Отсмеявшись, она проворчала:

— В деревне теперь не показаться, на вилы поднимут же.

— Не поднимут, — уверенно возразил Радим, устраиваясь рядом с ней поудобнее. Ему отчаянно хотелось прижать беглянку к себе, но тогда она, пожалуй, действительно горло перегрызёт. — Дамхан всё объяснит, да и дед тоже, если кто сумлеваться будет. И потом, ты же Ганьку спасла!

— Слышать о нём не хочу! — фыркнула волкодлачка.

— Вот и славно, — покладисто согласился парень, и Вояна подозрительно зыркнула на него: неужто и в самом деле не просто так пялился?

— И что же такая… интересная девушка делает в обществе такого размазни? — вдруг раздался насмешливый голос где-то неподалёку.

Ребята поспешно вскочили на ноги — голос был им не знаком. На другом краю поляны стоял какой-то парень, на вид вроде ничего особенного, но обоим стало не по себе. Вояна чуть прищурилась — что мог рассмотреть в темноте Радька, она не знала, а вот ей было видно всё. С пугающей отчётливостью. Развязный малый с тёмными волосами и жёлтыми, как у неё, глазами. Одет щёгольски, по-городски, но одежда какая-то потёртая. Лицо узкое, взгляд насмешливый и холодный — так смотрит хищник на свою добычу. Его второго она тоже «видела»: поджарый волк тёмной масти был под стать человеческой ипостаси. В следующий момент девушка помертвела: каким-то внутренним чутьём она его узнала. Это он возглавлял волкодлаков напавших тогда на неё с подружками, у Топок. Это он… Незнакомец понял, что она его узнала и его губы расползлись в гадкой усмешке.

— Ну здравствуй, красавица. Недалеко же ты убежала.

Вояна вспыхнула, Радим побледнел, тоже поняв, что это не человек, и разглядев, что рядом с незнакомцем сидел второй волк, вернее волкодлак, а ближе к кустам углями горели ещё четыре точки глаз. Значит бестий как минимум четыре, а им с Воянкой и одного волкодлака многовато будет.

— Я их отвлеку, а ты беги, — тихо сказал он девушке.

— Ещё чего, — так же тихо огрызнулась Вояна, — тоже мне, защитник нашёлся.

Чужак снова разухмылялся, словно расслышав о чём они толкуют.

— Ты бы, парень, шёл отсюда, покуда цел, — с издёвкой процедил он, — нам с твоей подружкой потолковать надо.

Радим снова побелел, на этот раз от ярости: да как он смеет такое предлагать! Да и как-то слабо верилось в его искренность.

— Не хочет она с тобой толковать, — отрезал он, не двигаясь с места.

Незнакомец обидно расхохотался.

— А ты уверен? — насмешливо спросил он, медленно подходя поближе.

Сидевший рядом с ним волк потянулся следом, держась чуть поодаль. Дальние тени остались у кромки прогалины, но Радим понимал, что в случае чего им эта поляна была на два прыжка.

— Может всё-таки её саму спросим?

— Сказали же тебе, что не хочу, — нервно ответила Вояна, — иди куда шёл, покуда сам цел.

Как она ни старалась, прозвучало это не слишком уверенно. Наглый развязный малый подходил всё ближе и она чувствовала, как с каждым его шагом её воля будто бы слабеет и мысль обернуться волком становится всё более соблазнительной. И она знала, что волкодлак это почуял. Вояна снова разозлилась: чёрта с два она позволит ему себя увести!

— Не пара она тебе, щенок, — продолжил чужак, безошибочно определивший интерес Радима к Вояне. — Ты хоть знаешь, кто она на самом деле?

Ученик волхва лишь презрительно фыркнул в ответ.

— Гляди-ка, знает… — незнакомец впервые удивился и словно бы новым взглядом посмотрел на упрямого паренька. — Ишь ты… Ну дело твоё, — продолжил он поразмыслив, — только она-то о тебе через пару месяцев и не вспомнит…

Вояна глухо заворчала: вот бы выдрать наглецу глотку!

— А ты попробуй, — хищно оскалился волкодлак, на этот раз действительно услышав её мысли.

Девушка смутилась и неожиданно для себя спряталась за Радькиной спиной. Парень лихорадочно соображал — остальные наверняка их искать будут, Дамхан так точно. Им бы только протянуть до тех пор, пока их не найдут.

— Не подходи! — он предостерегающе вскинул руки, но незнакомец снова обидно рассмеялся.

— А то что? — спросил он, чуть подавшись вперёд.

В ответ мимо него просвистел магический сгусток. Руки у Радима дрожали, да и, по правде говоря, с боевой магией у него и так было не очень, благо для жреца это было не главное, так что сгусток вышел неубедительным и пролетел с большим запасом над головой противника.

— Так ты маг? — с притворным уважением присвистнул волкодлак, — что ж ты сразу не сказал? — его голос прям-таки сочился ядом.

— Я волхв! — отрезал Радим и чуть менее уверенно добавил: — будущий… И если ты убьёшь служителя богов, то боги тебя покарают!

В ответ на эти слова незнакомец как-то нехорошо прищурился.

— Боги, говоришь, — протянул он, и парень нутром почуял, что этого говорить не стоило.

В следующее мгновение чужак прыгнул, на лету обращаясь в волка. Радим поспешно метнул ещё один сгусток, но тот снова пролетел мимо, когда зверь ударил его лапами в грудь и они оба покатились по земле. Волкодлак целил в шею, но неожиданно для него парень оказался ловчее, чем выглядел, и сумел перехватить его за морду и шею. Зверь и человек катались по земле, один пытаясь добраться до глотки второго, а второй отчаянно стараясь этого не допустить. В пылу схватки рука Радима соскользнула, волкодлак с размаху вонзил в неё зубы и уставился ему прямо в глаза. Парень буквально кожей почувствовал волну злорадства исходившую от зверя: «Теперь ты мой!» Радимир упрямо сжал губы и выпустив загривок волкодлака, впечатал раскрытую ладонь посреди его морды. Запахло палёной шерстью, зверь взвыл от боли и ярости, мощным движением стряхнул с себя парня и бросился на него, обнажив клыки. Но челюсти оборотня лязгнули в волоске от горла волхва-недоучки, а сам он кубарем покатился по траве, тут же вскочил на ноги и удивлённо заозирался. В следующий момент он презрительно осклабился: перед Радимом, прижимающим к себе прокушенную руку, стояла молодая волчица и, отчаянно труся, скалила на него зубы. «Девчонка,» — язвительно подумал волкодлак, — «думаешь, ты мне ровня?» — он медленно пошёл кругом, Вояна поворачивалась за ним не переставая скалить зубы, — «Я же его всё равно прихлопну!» «А ты попробуй!» — донеслось в ответ. В следующий момент на поляне сцепилось уже два волка.

Радим отполз чуть подальше и опасливо покосился на старого волкодлака, пришедшего вместе с истинным. Но тот, казалось, был всецело поглощён схваткой и не обращал на него никакого внимания. Две тени на краю поляны тоже не подходили ближе, правда уголья их глаз, горевшие в темноте, всё равно нервировали. Да и невозможно было предсказать, как они поведут себя если боги окажутся милостивыми и Вояне удастся одержать вверх в поединке. Что с ним станет, если она проиграет, было и так понятно.

Волкодлачка вывернулась, вскочила на ноги и отчаянно бросилась на матёрого волчару, целясь в горло. Тот с лёгкостью увернулся и сбил её с ног. Вояна снова как-то вывернулась и опять бросилась на него, твёрдо намереваясь проучить наглеца. После обращения весь его соблазнительный ореол померк и осталась только холодная ярость — разорвать, растоптать, загрызть того, кто посмел покуситься на её стаю! Вот только противник был куда опытней неё. Когда она в очередной раз бросилась на него, пришлый волкодлак сбил её с ног и подмял под себя, оскаленные клыки потянулись к горлу и Вояна обречённо закрыла глаза, но вместо того, чтобы разодрать ей глотку, чужак неожиданно схватил её за шкирку и принялся яростно мотать головой. Волкодлачка оторопела и лишь через несколько мгновений осознала, что убивать он её не собирается, а вместо этого решил задать ей трёпку, словно большая собака своему щенку. Унижение обернулось яростью, ярость придала ей сил и, снова вывернувшись из захвата, она таки умудрилась вцепиться в наглеца по-серьёзному. Тот взвыл, когда её клыки разодрали ему плечо, выдернулся, сбил её с ног, вознамерившись «поучить» уже по-настоящему, но тут снова покатился кубарем. Вскочив обратно на ноги, он чуть не задохнулся от ярости: молодую наглую волчицу загораживал от него старый волк из его свиты. Волкодлак в бешенстве зарычал, приказывая тому уйти с дороги, но тот даже не пошевелился. «Ты мой! Повинуйся!» — мысли неслись вскачь, ярость мешалась с недоумением: как? Почему? И тут он вспомнил… и снова презрительно осклабился: «Ах вот оно что… Ты думаешь зов крови сильнее?» Старый волк смотрел на него странным взглядом и даже не думал подчиняться. Он знал, что зов крови сильнее. Истинного волкодлака снова обуяла ярость. «Как знаешь!» — подумал он, — «Тогда я убью тебя, а они убьют твою девку и влюблённого в неё щенка!» Твари на краю поляны зашевелились, но ближе подойти не успели, почти сразу отчаянно заскулив. С другой стороны, рядом с Радимом мелькнула какая-то тень, но что это было волкодлак рассмотреть не успел — старый волк бросился на него.

Вояна перекинулась обратно и, дрожа всем телом от непривычного напряжения и возбуждения, переползла поближе к Радиму. Тот порывисто обнял её и она, всхлипнув, прижалась к нему, словно он мог её защитить. В следующий миг между ними и грызущимися волками обрушился громадный паук и девушка взвизгнула, прежде чем успела сообразить кто это. Дамхан обернулся человеком, смерил их быстрым взглядом и, убедившись, что прямо сейчас им ничего не угрожает, уставился на волкодлаков. В поединок он не вмешивался, лишь следя за тем, чтобы никто из них внезапно не бросился на ребят. Двух низших волкодлаков, сидевших на краю поляны, он уже обезвредил.

Оборотни грызлись не на жизнь, а насмерть. Вояна в ужасе осознала, что если бы незнакомец сразу стал биться с ней в полную силу, то всё закончилось бы через пару минут. Пришлый волкодлак бился с яростью хозяина, которому посмел перечить раб, а старый волк бился так, словно защищал… семью? Девушка вдруг поняла кто это, и у неё закружилась голова от разом обрушившихся на неё ощущений, воспоминаний, осознаний, осязаний — человеческих и волкодлачьих. Она толком не помнила деда, якобы разодранного волками ещё тогда, когда она и… Найда были малышками, но она знала, что это он. И он же был в стае, напавшей на них и загрызшей несколько её подружек. Укусил её собственно пришлый малый, но дед тоже был там, и резвился наравне с остальными. В следующее мгновение она почувствовала и сущности тех двоих, что тенями угадывались на краю поляны. Мыслей от них за всё это время не доносилось, лишь слепая ярость и голод, но она каким-то образом почуяла, что одним из них был возница, задранный «волками» прошлой зимой, второй ей был незнаком, но тоже носил на себе печать предводителя. Ей стало дурно и она крепче прижалась к Радиму, парень что-то успокаивающе зашептал, слов она не разобрала, но ей почему-то и правда стало чуть легче.

Грызня на поляне продолжалась, однако постепенно становилось ясно, что молодой волк теснит старого. Тот упрямо боролся, но его атаки становились всё слабее. Наконец, в последнем отчаянном броске он вцепился в лапу молодому, а молодой одновременно с этим вцепился старому в загривок. Раздался хруст дробящихся костей, старый волк обмяк, а молодой взвыл от боли. Старый волк в агонии завалился на бок, как-то неловко вытянулся, превращаясь в человека, молодой подошёл к нему, хромая на перекушенную лапу, поднял взгляд на Вояну и, глядя ей в глаза, разодрал умирающему глотку. Девушка отчаянно закричала. Волкодлак направился было к парочке, поначалу не обратив внимания на стоящего у него на пути худощавого парня, но тот вдруг перекинулся пауком и вздыбился. Зверь снова попятился, только сейчас осознав, что двое низших волкодлаков из его свиты тоже мертвы. Несколько долгих мгновений паук и волк буравили друг друга взглядами, а затем практически одновременно перекинулись в человеческую ипостась. Незнакомец не удержался на ногах и упал на одно колено, тяжело дыша, старый волк всё-таки изрядно его потрепал, прокушенная рука висела плетью, лоб был покрыт испариной. Дамхан наблюдал за ним спокойным изучающим взглядом, но к удивлению Вояны ничего не предпринимал. Отдышавшись, волкодлак наконец поднялся на ноги и смерил аранея насмешливым взглядом.

— Ну здравствуй, «Хозяин Расселины».

— И тебе не хворать…

— Можешь называть меня Волк.

Араней снисходительно усмехнулся. Истинные оборотни часто носили имена, отражавшие их суть, но, как правило, это значение передавалось либо на эльфийском, мало знакомом в здешних местах, либо на праязыке сирхаалана, созвучном языку хатуки, загадочного народа севера, либо — чуть реже — на древних наречиях местных языков. Так что вряд ли волкодлака действительно звали настолько примитивно. Скорее он не хотел называть своё настоящее имя, будто Дамхан и его спутники могли его кому-то выдать, а то и вовсе были нечистью, способной его сглазить.

— Так вот кто резвится в моих владениях… — нехорошо прищурившись протянул араней. — Какого лешего ты тут… лет двенадцать кружишь?

Волкодлак презрительно ощерился.

— Нашёл кого защищать. Думаешь, когда ловчие короля придут за тобой, люди станут тебе помогать?

Дамхан неопределённо двинул бровями и незнакомец хрипло рассмеялся.

— Знаешь кого ты защищаешь? Знаешь что они сделали с моей подругой и детенышем? Король-батюшка опыты проводит, — голос волкодлака сочился ненавистью и ядом, — по разделению ипостасей у оборотней… а то, что подопытные при этом умирают в муках — какая досада! Найдите мне еще!

— А ты-то где был? — с некоторой ехидцей спросила Вояна и тут же пожалела об этом.

Волкодлак вызверился и так посмотрел на неё, что была бы ненависть водой, её бы снесло шквальным валом.

— В отъезде! — рыкнул он, чуть подуспокоившись. — А когда отыскал их, было уже поздно, только сам в ловушку попал. На мое счастье король и сам где-то отсутствовал, а его приспешникам на истинного волкодлака ума не хватило.

Над поляной на какое-то время воцарилось напряженное молчание. Потом волкодлак презрительно посмотрел на аранея и повторил:

— Нашел, кого защищать.

— Я защищаю не их, а своих.

— Своих?? — Взвился волкодлак. — Нет у тебя своих! Знаешь, кто первым побежал к ловчим, чтобы выдать мою супругу??? Соседи да родственнички! На домик и «бохатства» позарились, думали, что у нас там горшок с золотом припрятан! Оборотни же!

— Ну так и мстил бы им, — не выдержала Вояна, поморщившись от этого невольного напоминания о слухах, ходивших по Топкам, про тайную пещеру аранея, до верха набитую золотом. Что характерно, ни по Весёлкам, ни тем более по Бочажками таких слухов не ходило.

— А как ты думаешь, с кого я начал? — волкодлак посмотрел на девушку так выразительно, что она похолодела от осознания, что ни соседи, ни родственнички Сирхаалан своим существованием более не оскверняют.

— А теперь ты пришёл сюда? — спокойным насмешливым тоном вдруг спросил Дамхан, — набирать войско для борьбы с королём?

Вояна бросила на него недоуменный взгляд, но в следующий момент сообразила о чём он: «войско» безоговорочно послушных истинному волкодлаку трэллов наверняка было бы опасной силой… до первого мага или королевской дружины. Волк вспыхнул и снова вызверился. Араней смотрел на бесившегося волкодлака с лёгкой неприязнью. Топки, конечно, те ещё сволочи, но пришлый оборотень внёс свою ощутимую кровавую лепту в порчу их отношений. Если бы у него с деревней по ту сторону расселины до сих пор был бы натянутый, но мир, то, глядишь, не стали бы они рассказывать про него королевской ищейке. Уж что-что, а о своей выгоде в Топках истово заботились. Успокоившись, волкодлак снова насмешливо осклабился:

— Нет, это я уже прошёл в прошлом, как раз двенадцать лет назад… — он широко ухмыльнулся, вызывающе глядя на Вояну. — Тогда я себе волчару присмотрел, чтобы отвлёк королевских стражников на себя и если что вместо меня в ловушку попал. Но увы… — с каким-то озлобленным сожалением процедил Волк, — выяснилось, что из старых охотников получаются слишком уж хитрые волкодлаки.

У Вояны перед глазами заполыхало красным — да как он смеет! Она двинулась было к нему с твёрдым намерением таки перегрызть ему глотку, но чуть заметный жест аранея удержал её на месте. Впрочем, Волк этого не заметил. За много лет боль от потери жены и двухлетнего детёныша ушла вглубь и обросла слепой всепоглощающей ненавистью, но поди ж ты, разговор с этими наивными идиотами вызвал её на поверхность. А вместе с ней и мучительные воспоминания о тех днях, о том, как он метался, вернувшись в опустевший дом. Супруги с ребёнком не было, но все вещи буквально разили запахом похозяйничавших там соседей, жадными руками облапавших их вещи. Он выскользнул в последний момент через чердак, когда в дом вернулись поджидавшие его ловчие. Остановка у Топок и убийство деда Вояны была практически проходным моментом, он толком его и не помнил. Он шёл по следу и ему действительно просто нужна была «тень», чтобы отвлечь от себя внимание. Не срослось. Поймав его, два слишком юных, будто только что отцепившихся от материнской юбки, мага, сначала безуспешно пытались с ним сделать что-то непонятное, а потом, в попытке сломить его волю, с каким-то изуверским удовольствием зачитали записи о том, что было сделано с его женой и ребёнком и показали их истерзанные тела… любезно сообщив, что они магически сохранены, потому что «исследования» ещё не закончены. Он сбежал в ту же ночь, передавив по пути половину охраны. Надо было признать, что и свежеобращённый дед Вояны отлично справился со своей ролью подсадной утки, так достоверно изобразив стаю волкодлаков, «осадившую» ту чёртову башню, что часовые метались, не зная куда бежать в первую очередь. В этой суматохе он и ускользнул. Только о двух вещах Волк сожалел — что не мог забрать с собой тела близких, чтобы прекратить издевательства над ними и похоронить по-чело.. как полагается. И что не смог добраться до тех двоих, чтобы отгрызть им головы. Превращать магов в трэллов было чревато, чем это могло обернуться он не знал и знать не хотел. Однако, их запахи и имена он запомнил на всю жизнь: Явор и Смриг. Собственно по следу последнего он и пришёл на эту сторону Расселины из окрестностей Топок. Но след, странным образом, обрывался у мавкиного озера. Лицо его снова ожесточилось.

— Так что если ты думаешь, что особенный, то ты это брось, — продолжил он, обращаясь к аранею. — В той деревне, по ту сторону Расселины, — он небрежно махнул примерно в направлении Топок, — королевской ищейке соловьем разливались.

— Топки — не свои, — спокойно возразил Дамхан.

— И свои сдадут! — ощерился Волк.

— Так не сдали же, — по-прежнему спокойно ответил араней.

Что там у волкодлака раньше ни было, доверять ему он не спешил.

— Так это и не ловчие были, а одна ищейка, — издевательски усмехнулся Волк. — А когда он донесёт, что обнаружил аранея и придёт вооружённая дружина лично от короля — и «свои» сдадут. — с мрачной убеждённостью повторил он. — Ты бы поторопился, как только он доедет до ближайшего города….

— Не доедет, — всё также невозмутимо прервал волкодлака Дамхан.

— Вот оно что…. — каким-то странным тоном протянул Волк, сразу поняв что это означает.

По идее ему надо было аранея благодарить — одним мучителем его семьи стало меньше, но вместо этого он развязно ухмыльнулся:

— А я-то уж думал, что защитничек деревень себе таким руки не марает… раз уж даже за девку не отомстил.

Дамхан чуть прищурился, но уточнять, за какую именно девку — Найду или Вояну — и кому ему полагалось мстить, не стал. Волк слегка помрачнел, не получив желаемой реакции. Его обуяло какое-то странное неприятное чувство, словно он глянул в зеркало и вместо благородного мстителя увидел бешеного волка с пенящейся пастью. Волкодлак заиграл желваками — ещё не хватало стыдиться содеянного из-за того, что этот наивный дурак не понимает грозящей ему опасности.

— Там, где проехала одна ищейка, может появиться и другая, — наконец сказал он. — Ты-то собой, может, и не дорожишь, но для девчонки будет лучше, если она уйдёт со мной.

— Нет! — вырвалось у Вояны.

Ещё чего! Напал на Радьку, потрепал её, убил деда… а теперь думает, что она с ним куда-то пойдёт только потому, что люди его раньше обидели?

— Ну и дура! — вызверился на неё волкодлак. — Тебе же…

Он осёкся, когда араней снова встал между ними.

— Это её решение, — спокойно прошелестел Дамхан. — И только она может его изменить.

— Оставаться здесь для неё опасно! — прорычал Волк.

— А идти с тобой нет? — в обычно ровном голосе аранея отчётливо прозвучал сарказм.

Волкодлак бросил на него испепеляющий взгляд, но затем как-то странно стушевался и отвернулся. Дамхан чуть отодвинулся и повернулся к Вояне, вопросительно глядя на неё. Девушка засомневалась. С одной стороны из рассказанного Волком было ясно, что здесь действительно могло стать небезопасно. Пришелец был прав — где был один посланник короля, там могло быть и несколько. Да и причины ненавидеть людей у чужака действительно были весомые, может, если обуздать его ярость он будет не так уж и плох? Перед глазами вспыхнула картинка щеголеватого развязного малого… потом волкодлака, стоявшего над Радимом и скалящего зубы… Окровавленная волчья морда над трупом деда. Нет! Ни на миг он не засомневался и не остановился! Да и этот их странный обмен репликами с Дамханом. У Вояны появилось отчётливое ощущение, что они что-то не договаривают и что араней не одобрил бы её уход с Волком. А ему она доверяла определённо больше.

— Никуда я с ним не пойду! — упрямо повторила она.

Волк скрипнул зубами, презрительно сплюнул, а затем не говоря ни слова развернулся и пошёл прочь.

— И ты его так отпустишь? — спохватилась Вояна, когда тот уже начал теряться среди деревьев. — Он же опасен!

— К деревням он больше не вернётся, — ответил Дамхан, продолжая глядеть волкодлаку вслед.

Сегодняшняя ночь поколебала его уверенность во многом, но в этом он был абсолютно уверен.

— И ты ему веришь? Этому чудищу? — заистерила девушка, давая волю нерастраченной ярости. — Он же… Он… Это из-за него я такая! Он на обоз напал, я узнала возницу! И на девчонок! И деда убил!… А он меня защищал… Он…

— Твой дед не был собой, — спокойно ответил араней, прервав её на полуслове. — Он бы уже никогда не смог себя полностью контролировать. Или Волк убил бы его, или мне пришлось бы. Или тебе самой, — добавил он, посмотрев ей прямо в глаза

Вояна так и замерла с открытым ртом, хлопая глазами.

— Он же меня защищал! — наконец выдавила она.

— Тебя — да, — кивнул араней. — А вот его… — он посмотрел на Радьку.

Девушка тоже растерянно посмотрела на парня, разум отказывался сочетать то, что её дед пожертвовал собой ради её спасения и то, что она и сама знала про его сущность и кровожадность. Дамхан вдруг без предупреждения перекинулся пауком, и прежде чем его спутники успели сообразить в чём дело, выстрелил несколько паутинных сетей в тела деда Вояны и обоих низших волкодлаков.

— Нам лучше сейчас уйти, — как ни в чём ни бывало сказал он, перекинувшись обратно. — А с утра вернёмся с Везничем и проведём погребальный обряд, как полагается.

Он помог подняться Радиму. Вояна, больше не в силах спорить, повернулась и пошла прочь, парень поковылял за ней. Дамхан в последний раз вгляделся в ночную чащу, в которой растворился «Волк». Было ещё кое-что, что он не мог объяснить Вояне, потому что и сам не вполне понимал. Всё его существо противилось убийству другого истинного оборотня. Разумеется, если бы тот напал первым, то он бы защищался и убил бы его, если бы пришлось. Но самому… Одна мысль об этом оставляла ещё более гадкое послевкусие, чем от убийства человека. Может поэтому и Волк не стал на него нападать? Дамхан ещё раз настороженно огляделся и последовал за ребятами.

* * *

В избе у волхва вместе с Везничем их ожидала Найда и ещё парочка парней, на всякий случай оставшихся у старика. Вояну они встретили чуть настороженно, но в остальном относительно спокойно, видимо волхв им уже всё объяснил. Перекинувшись парой слов с аранеем, они разошлись по домам. Старик первым делом бросился разглядывать названную внучку, Вояна хотела было огрызнуться, но, перехватив его обеспокоенный взгляд, нехотя дала себя осмотреть, а затем устало опустилась на скамью. Волхв, охая и ворча, переключился на Радима. К счастью, укусу было не больше пары часов, наперво он запечатает его заклинанием, а наутро проведут ритуал на капище. Хотя, складывалось впечатление, что на парнишку укус вообще никак не действовал, кроме ожидаемого дискомфорта от собственно раны. Везнич с облегчением усмехнулся в бороду — вот тебе и волхв-недоучка! Увалень-увальнем, а защититься смог! Впрочем, заклинания и зелья всё равно не помешают.

Волкодлачка с каким-то странным недовольством смотрела, как Найда вскочила навстречу Дамхану и вроде бы даже хотела броситься к нему, но сдержалась. Араней сам подошёл к ней, обменялся долгим взглядом, затем привлёк к себе и судорожно сжал в объятьях, словно это ей этой ночью угрожала опасность. Через некоторое время он снова отстранился, но отпускать жену не спешил, осторожно гладя по волосам и что-то шепча. Найда чуть засмущалась, словно стесняясь ласки мужа при посторонних, что-то ответила ему и, выскользнув из его объятий, пошла хлопотать по хозяйству. Араней чуть улыбаясь посмотрел ей вслед, а потом тоже сел на скамью рядом с Вояной.

Девушка наблюдала за хлопочущей Найдой с растущим раздражением. Уже год в этом доме хозяйкой была она и вид кого-то другого шустрящего по хозяйству, пусть даже и в качестве заботы о ней, почему-то раздражал. Найда принесла чайничек с отваром успокаивающих трав, заваренный ещё пока они ждали возвращения аранея и приёмышей волхва, поставила на стол лукошко с ягодами и корзинку с пирожками. Вояной, между прочим, испечёнными! Колкости так и рвались с языка, но внезапный приступ острого голода пересилил, и волкодлачка потянулась за пирожком. Найда тем временем ушла в дальний угол, где волхв промывал и заговаривал раны ученика, и, приняв из рук старика какое-то снадобье, принялась споро обмазывать уже обмытые царапины. Раздражение Вояны только усилилось. Да что ж её так бесит-то? Сама она с Найдой по эту сторону Расселины особо не пересекалась, но по рассказам подружек из Бочажек, та как была забитой тихоней, так и осталась. На посиделках сидела в сторонке, на парней не глядела, только араней ей и приглянулся.

— А меня ты замуж не позвал бы, — вдруг с горечью проворчала Вояна.

Дамхан позабавленно посмотрел на неё: вот уж воистину чужая душа потёмки! Ночь солнцеворота к бесам полетела, волкодлак, виновный в её обращении, убил её же деда у неё на глазах, а у девки замуж на уме.

— Не позвал бы, — согласился он.

Девушка вспыхнула: вот ведь вроде и сама она этого не хотела, и араней мог быть бесячим, и вторая ипостась его пугала ещё больше волчьей, а всё равно обидно! Благоразумие уговаривало не продолжать, но обида и раздражение одержали вверх.

— И чем я хуже?

Араней, которому не давал покоя зыбочник в мавкином озере, посмотрел на неё уже с несколько раздосадованным недоумением. До сир пор Вояна никакого интереса к нему не проявляла, уж он-то бы почувствовал. И это несмотря на то, что самое позднее с принятия своего превращения она его не боялась. А вот поди ж ты, нашла время.

— Только не говори, что тем, что из Топок! — неловко пошутила девушка, уже пожалев о спрошенном и тяготясь затянувшимся молчанием.

— Не буду, — с легкой усмешкой ответил Дамхан.

Вояна снова вспыхнула — всё-таки этот чертов… оборотень невыносим! И как только его Найда терпит! Небось только потому и терпит, что больше на забитую сиротку никто и не посмотрит. В следующий момент девушка снова вспыхнула, но уже от стыда, осознав насколько её рассуждения про Найду похожи на её же претензии к горбуну Ганьке, и как Любава её за это отчитывала. Араней ещё какое-то время размышлял, наблюдая за ней. Пожалуй, это всё-таки было не праздное любопытство и такой вопрос возник у неё не случайно именно сейчас. Вопрос второй, кровожадной ипостаси оставался для Вояны болезненным, и встреча с истинным волкодлаком, который наоборот эту часть себя пестовал и лелеял, всколыхнул все её сомнения и нелюбовь к себе.

–Ты уже начала превращаться, твоя вторая ипостась определилась, — наконец сказал он. — У оборотня может быть только одна животная ипостась, поэтому мы заводим отношения только со смертными расами или с оборотнями того же вида, араней с аранеем, волкодлак с волкодлаком. Правда последнее случается редко, истинных оборотней мало, проще встретить непуганого человека или эльфа, чем второго оборотня. Даже для волкодлаков.

Вояна какое-то время молчала, обдумывая вроде бы исчерпывающий, но в то же время совершенно неудовлетворительный ответ.

— А если бы не это? — спросила она. — Если бы вторую ипостась можно было бы убрать?

— Чтобы стать спутницей аранея недостаточно не иметь второй ипостаси, — после некоторого молчания протянул Дамхан, тщательно подбирая слова, — волкодлачий детеныш может родиться и у человека, но не араней… поэтому недостаточно, чтобы кто-то приглянулся мне и ответил взаимностью, нужно ещё и не бояться меня… и себя… в паучьей ипостаси.

«А ты боялась даже волка, до дрожи в коленках.» Этих слов араней не произнес вслух, но Вояна их успешно додумала.

— А она, значит, не боялась? — язвительно спросила она, кивнув в сторону Найды.

Дамхан задумчиво посмотрел на жену, со сдержанным любопытством прислушивавшуюся к заклинаниям волхва.

— Людей она боялась больше.

Вояна зарделась: людей. Не жуткого паука из ущелья, защищавшего деревни от нечисти, не волкодлаков — ставших такими из-за жестокости людей или же не могущих противиться своей натуре, не нечисти или зверья, тоже действующих сообразно своей природе. Людей, которые могли и должны были действовать иначе, но раз за разом выбирали подлость.

— Ты бы лучше к Радимиру присмотрелась, — неожиданно сказал Дамхан, — он и тебя не побоялся, и заслонить тебя не испугался…

— А толку-то? — презрительно фыркнула Вояна, — мне же его защищать и пришлось… Этого доходягу всю жизнь оберегать придётся, волхв недоделанный.

— Толк хотя бы в том, что тебе его именно защищать хочется. Это дорогого стоит. А насчёт недоучки ты зря, — продолжил араней после некоторой паузы, пристально глядя на Радима, смиренно ждавшего, пока волхв закончит. — Везнич его не зря к себе взял, талант у парня есть. Просто он тоже… слегка скован.

Вояна тоже подняла взгляд, но не на Радима, а на ту, кого Дамхан имел ввиду в первую очередь. Только сейчас осознала, что Найда со времён Топок всё-таки изменилась. Ещё тогда, до зимовки в Расселине с аранеем, она чуть поправилась, расцвела, впрочем, практически не растеряв своей бледности. Просто перестала выглядеть болезненной. Пожалуй, ещё немного и парни стали бы на неё заглядываться, но, как оказалось, она предпочла не-человека. Нынче же, после зимовки, и что там к ней прилагалось, в ней и вовсе появилось что-то иное, чуждое. И без того тёмные волосы почернели, глаза чуть округлились и стали крупнее, а губы наоборот истончились, да и сама она будто бы стала тоньше, хотя куда уж ещё. Несмотря на это, движения её стали более плавными, уверенными. Сборищ она по-прежнему чуралась, предпочитая держаться при муже или помогать по хозяйству золовке, но уже не прятала глаза, а глядела на собеседника спокойным взглядом, чем-то напоминающим Дамхана. Вот только, похоже, что первого обращения она опасалась не меньше Вояны. Во всяком случае, глаз у неё пока по-прежнему было лишь двое, да и паука, полагающегося ей, Вояна не «видела».

— А волшбе он ещё научится в полной мере, — убеждённо сказал араней и с лёгкой усмешкой добавил: — тем более, что ему теперь тоже есть кого защищать.

Вояна вспыхнула и насупилась, отчаянно не желая признаваться даже самой себе, что всё-таки польщена. Её мысли вернулись к Волку и к тому, что ей показалось странным в его пикировке с аранеем.

— Почему ты не хотел, чтобы я уходила с ним? — после некоторых размышлений спросила она.

Мысль о том, чтобы уйти с убийцей деда и тем, из-за кого она стала волкодлаком, по-прежнему пугала, но ведь араней и сам обратил себе невесту. Разумеется, Найда пошла на это добровольно, однако ж… Вояна почувствовала укол стыда: вот уже больше года она и сама была оборотнем, но, несмотря на заверения Дамхана и его поведение, подтверждающее его слова, она всё равно первым делом в оборотнях предполагала худшее, низменное: действительно ли так уж важно тому же аранею согласие его невесты? К тому же её посещала гаденькая мысль — можно ли назвать то, что Найда выбрала из «двух зол» — на её взгляд — меньшее, действительно добровольным согласием?

— Любой оборотень имеет на того, кого создал, определённое влияние, — задумчиво ответил Дамхан, глядя при этом на жену. — Особенно по первости… Ты ведь и сама это почувствовала..? — полувопросительным тоном продолжил он, мельком скользнув взглядом по Вояне. — Если бы ты ушла с ним, то со временем он мог тебя сделать своим образом и подобием. Не сразу конечно, — добавил он, когда девушка возмущённо фыркнула. — Не в лоб… Убедил бы тебя, что вот этого — убить можно и даже нужно. И вот этого тоже. Любое убийство раскрепощает внутренние запреты. Особенно не спровоцированные убийства… Первоначальные сомнения он бы продавил обаянием и своим влиянием на тебя. Ты, конечно, не трэлл, не могущий сопротивляться хозяину, но скорее всего ему бы всё удалось.

— Но ведь даже дед смог ему противостоять! — вскинулась Вояна. — А он был его трэллом.

Дамхан снова покосился на неё. В разговорах о сущности оборотня ему часто казалось, что волкодлачка пыталась его подловить, вывернуть его слова наизнанку, найти скрытое значение. То ли не желая верить, то ли… опасаясь, что он ошибается.

— Волк ошибся, понадеявшись на свою власть над ним. — ответил он, — зова крови может хватить для противостояния зову хозяина. — араней помолчал и продолжил, — а может и не хватить… Но всё равно, — добавил он, — рисковать не стоит, если надобности нет. Да и покоя рядом с ним не будет… пока он с королём воюет.

С этим Вояна не могла не согласиться. В Весёлках было куда спокойнее.