Начать сначала

Наида Баширова

Красавице Тине опостылело все: нелюбимый муж, властный свекор, высокомерная свекровь, похотливый деверь. Сможет ли она вырваться из золотой клетки, в которую оказалась заключенной помимо воли, и кто ей в этом поможет? Таинственный попутчик, нашептывающий ей слова искушения? Удачливый бизнесмен, которого она спасла от гибели? Бандит, держащий в страхе весь город?Новая жизнь манит и пугает, соблазняет и обещает. Но жизнь с чистого листа не дается даром, в этом ей очень скоро придется убедиться.

— 6-

Константин Петрович сдержал обещание. Через два часа я стояла у порога своей квартиры. Дверь была чуть приоткрыта, и я насторожилась. Вряд ли пришли хозяева квартиры. Катя с Игорем всегда заранее предупреждали о своих визитах, да и срок платежа за квартиру еще не наступил. Я долго решала, входить или повременить, потом, рассудив, что если бы меня внутри ждали, то не оставили бы дверь приоткрытой, вошла и остановилась как вкопанная. Все в квартире было перевернуто верх дном, не осталось ни одного «живого» места. Кто-то явно порезвился вволю. В единственной комнате не осталось ни одного целого предмета. Все было разбито, перепачкано, истоптано, изорвано. Мебель поломана, ящики выпотрошены, цветы, которые я исправно поливала, выворочены из горшков. Из выпотрошенного дивана торчали пружины, обои со стен были содраны, даже паркетный пол вскрыт. Кухня и ванная комната выглядели не лучше. Посуда перебита, даже ложки и вилки погнуты! У холодильника, занимавшего весь простенок, в середине зияла огромная вмятина, как будто по нему ударили молотом. Всю еду из него вывалили на пол и засыпали землей из цветочных горшков. Раковина и унитаз были сломаны, кафель в ванной залит густой коричневой краской, а разбитое вдребезги зеркало валялось на полу.

Мне хотелось кричать и топать ногами, но так как толку от этого было мало, я просто сползла по стене на пол, уткнулась лицом в колени и все-таки, не выдержав, разревелась. Что теперь делать? Что я скажу Кругловым? Как смогу рассчитаться с ними? Деньги, спрятанные в кухонном шкафу в баночке из-под соли, исчезли, а написанные мною картины валялись на полу, изрезанные на тонкие полоски. Хорошо хоть паспорт был у меня с собой. Представляю, что было бы, попади он в руки тех, кто учинил этот погром. Кстати, а кто это сделал? Люди Романова? Не потому ли вчера он был так покладист, что хорошо знал, что сегодня предстанет моим глазам? Я почувствовала, как ярость медленно, но верно овладевает мной. Если это сделал он, ему не поздоровится. Я вскочила на ноги, достала из кармана визитку, которую два часа назад дал мне Константин Петрович, и покинула квартиру, по которой словно Мамай прошелся.

Такси подкатило, как только я выбралась из дома и пересекла тротуар. Я назвала водителю адрес, по которому находилась компания, которой владел Романов, и через двадцать пять минут мы подъезжали к трехэтажному особняку, построенному, судя по фасаду, в начале девятнадцатого века. Внутри тоже все напоминало времена, когда дамы ходили в длинных до пят роскошных платьях под руку с расфуфыренными кавалерами. Попасть к Константину Петровичу оказалось делом нелегким, и это меня еще больше распалило, так что когда я наконец очутилась в приемной, все во мне клокотало от ярости. Кинув мимолетный взгляд на секретаршу, длинноногую красавицу в обтягивающей коротенькой юбке и в туфельках на высоченных каблуках, я почти бегом направилась к двери, с шумом распахнула ее во всю ширь и ворвалась в кабинет. Романов восседал во главе овального стола, за которым, кроме него, сидело не менее дюжины человек. Кажется, он проводил совещание, но присутствие других людей ничуть меня не смутило.

— Признайтесь, это вы устроили погром в моей квартире, — очутившись в двух шагах от стола, без всяких предисловий накинулась я на него.

С минуту Романов внимательно изучал мое лицо, потом кивком головы отпустил сидящих за столом.

— Константин Петрович, извините, но я здесь ни при чем. Я не впускала ее. Она ворвалась и… — Длинноногая красавица не успела договорить.

— Ничего страшного не произошло, Галочка, — успокоил ее хозяин кабинета. — Все нормально. Можешь идти.

Галочка исчезла за дверью, а я осталась стоять лицом к лицу с Романовым.

— О каком погроме вы говорите? — спокойно спросил он.

— Кто-то вчера проник в мое жилье и порезвился там вволю, не оставил целым ни один предмет. Стол, стулья, диван, зеркала, картины — все сломано, разбито, порвано. Даже полы вскрыты. Просто варварство какое-то! — Я прислонилась к стене, схватилась за голову и простонала вслух: — Ума не приложу, что теперь делать, это не моя квартира, я ее снимаю. Что я скажу хозяевам?

— Почему вы решили, что это я? — удивленно приподнял бровь хозяин кабинета.

— Как раз вчера ваш человек похитил меня.

— Он не похищал вас — он вас спас. Вы сами вчера мне это сказали.

— Вы продержали меня у себя до утра. Не в это ли время устраивался погром в квартире?

— А зачем мне это, скажите на милость, было нужно?

— Причин может быть много, — не унималась я. — Скажем, хотели выяснить, кто я на самом деле.

— Хотел, но не таким же образом. Уверен, в вашей съемной квартире не было ничего, что указывало бы на вашу личность. Ведь так?

— Да, так, но откуда вам это было знать? Вы могли узнать об этом только после того, как ваши люди вернулись ни с чем.

— Уверяю вас, я не имею никакого отношения к тому, что случилось, — ледяным тоном произнес он. — Это не те методы, к которым я обычно прибегаю.

— Я совсем вас не знаю и не могу судить о ваших методах. — Получилось не так резко, как хотелось бы. Я вдруг почувствовала огромную усталость, опустилась без сил на стул и сжала голову руками. — Что мне теперь делать?

— Вызовите полицию, — предложил он.

— Вот уж нет! — всполошилась я. — Никакой полиции.

Сощурив глаза, он наблюдал за мной.

— Вы, случайно, не в розыске?

Как бы из моего нежелания предстать перед служителями правопорядка он не сделал неверные умозаключения и не начал действовать, обратившись для начала в полицию! Мне ничего не оставалось, как чуть-чуть приоткрыть завесу окружающей меня тайны.

— Если кто-то меня и ищет, так это только мой муж.

— Вы что, сбежали от своего благоверного? — На его лице было написано искреннее удивление. Кажется, это ему и в голову не приходило.

Я со вздохом кивнула головой.

— Что, было так плохо?

— Да нет, скорее все было слишком хорошо.

— Разве от хорошей жизни бегут?

— Иногда и хорошая жизнь может опостылеть так, что хоть волком вой.

— Интересно. — Он выдержал длинную паузу, затем произнес: — А вы не исключаете, что это ваш муж напал на ваш след и те двое, что пытались похитить вас вчера, его люди?

— Исключаю. Мой муж явился бы сам, он не стал бы перепоручать это никому другому, — с уверенностью, которую вовсе не ощущала, заявила я. Я не достаточно хорошо знала мужа, чтобы со стопроцентной точностью утверждать, как он будет действовать в той или иной ситуации.

— Вы его боитесь?

— Я стараюсь не недооценивать его. Как известно, лучше переоценить противника, чем недооценить.

Некоторое время он внимательно приглядывался ко мне.

— Если он найдет вас, вы к нему вернетесь? — неожиданно спросил он.

— Я даже гипотетически не хочу допускать такую возможность.

— Чем же вам так насолил ваш муж?

— Я не собираюсь обсуждать с вами свою личную жизнь, — нахмурив брови, категорично заявила я.

— Простите, я хотел лишь понять, до какой степени на вас зол ваш муж и что он сделает, найдя вас, — захочет снова вернуть в свою жизнь или заставит исчезнуть, но теперь уже навсегда?

Я сама не знала, как поведет себя Стас, отыскав меня. Одно я знала точно: он не станет убивать меня сразу. Возможно, он вообще не станет меня убивать, а решит превратить мою жизнь в ад. Я не сомневалась: в его силах сделать так, что наше прежнее совместное житье-бытье покажется мне раем.

— Я и сама этого не знаю, — ответила я, — по мне так пусть лучше убьет.

Он бросил на меня заинтересованный взгляд, помолчал немного и спросил:

— Так вы уверены, что это не ваш муж?

Я кивнула головой: да, я уверена.

— Есть кто-то еще, кто вас ищет?

— Нет, — ответила я, но сделала это так поспешно, что он мне не поверил.

— А если хорошенько подумать?

Я отвела взгляд.

— Ну да, есть человек, который хочет найти меня так же сильно, как и мой муж. Если он жив, конечно.

— Что вы ему сделали?

— Ну вот, сразу «что сделала», — проворчала я.

— И все-таки…

— Прострелила ему обе ноги.

Я думала, что он будет шокирован, но он лишь удивленно приподнял бровь.

— А было за что?

— Было. Он взорвал автобус, полный пассажиров. Он профессиональный убийца.

— Странные у вас знакомства.

— Я познакомилась с ним, когда ехала в том самом автобусе.

— Когда бежали от мужа?

— Нет. Я как раз направлялась к нему, но, видно, судьбе было угодно, чтобы мы не встретились.

— Судьбе в лице профессионального убийцы. Почему вы не погибли вместе со всеми?

— Не знаю, по какой-то причине этот ублюдок решил меня пощадить. Под благовидным предлогом он увел меня подальше от автобуса и только потом привел в действие взрывное устройство.

— Что было дальше?

— Я не сразу поняла, что он имеет отношение к взрыву, а когда поняла… В общем, мне удалось выкрасть у него пистолет и… — Я не договорила, давая ему возможность пофантазировать дальше самому.

Константин Петрович усмехнулся.

— Он пощадил вас, а вы не стали его щадить.

— Если бы я хотела его убить, то выстрелила бы в голову или в сердце, а не прострелила бы колени. «Но разве каждый принял смерть за то, что он убил?», — процитировала я Оскара Уайльда.

— «Баллада Редингской тюрьмы», — продемонстрировал он знание мировой классики, и я с уважением взглянула на него.

Несколько минут в кабинете царило молчание.

— Может, это он напал на ваш след? — предположил он, прервав тишину.

— Не думаю. Профессиональные убийцы действуют в одиночку. Кстати, — вдруг вспомнила я, — человек, который устанавливал взрывчатку под днище вашего автомобиля, прихрамывал.

— Вы думаете, это он? — живо спросил Романов.

— Не знаю. Но даже если это один и тот же человек, я ничем не могу вам помочь. Я ничего не знаю о нем, кроме имени, да и оно наверняка вымышленное.

— Вы можете рассказать все это полиции.

— Не имею никакого желания. Это исключено. У полиции будет слишком много вопросов ко мне, а моим ответам, даже правдивым, там вряд ли поверят. Кроме того, если станет известно, что я жива, об этом сразу сообщат моему мужу.

— Я смогу защитить вас.

— Не уверена. А если полиция посчитает, что я имею отношение к взрыву автобуса? У ментов будут все основания так думать. К тому же они обязательно зададутся вопросом: не слишком ли часто раздаются или могут раздаться взрывы там, где появляюсь я?

— А вы не имеете отношение к этим взрывам?

— Вы поверите, если я скажу «нет»? — вопросом на вопрос ответила я.

— Если вы скажете это, глядя мне прямо в глаза, то да, поверю.

— Вам так важно, чтобы я сняла очки?

— Я уже говорил вам: мне надо видеть глаза человека, когда я беседую с ним.

— А инстинкт самосохранения? Он у вас хорошо развит?

Романов непонимающе уставился на меня, и я сняла очки. Он шумно втянул в себя воздух и забыл выдохнуть. Медленно, словно сомнамбула, он протянул руку и сорвал шапочку с моей головы. Волосы густой волной упали мне на плечи, спину. Последовал еще один шумный вдох и выдох.

— Теперь я понимаю, — сказал он, когда нашел в себе силы заговорить, — почему тот убийца не захотел, чтобы вы погибли вместе со всеми. И вы правы насчет инстинкта самосохранения. Ваши глаза убийственнее выстрелов пистолета.

Комплиментов своим глазам я слышала много, но такой — впервые. Я хотела водрузить очки обратно на законное место, но он не позволил.

— Вы еще не сказали, что не имеете отношения к взрыву пассажирского автобуса и к покушению на меня.

Глядя ему прямо в глаза, я четко и с расстановкой выговорила:

— Я не имею ни малейшего отношения ни к взрыву автобуса, ни к неудавшемуся покушению на вас.

Романов долго не отводил от меня взгляда, затем кивнул и проговорил:

— Хорошо, я вам верю. Такие глаза не могут лгать. — После короткой паузы он добавил: — Но, возможно, я делаю самую большую ошибку в своей жизни, поверив вам.

Он отодвинулся от меня на безопасное расстояние, по-прежнему не сводя с меня глаз, потом прошел к своему креслу во главе стола и сел.

— Что вы собираетесь делать дальше?

— Не знаю. Боюсь, если Кругловы узнают, что сотворили с их квартирой, они заявят в полицию.

Он быстро принял решение:

— Я отправлю туда своих людей, они там приберутся и посмотрят, что можно сделать. А вам лучше туда не возвращаться.

Я кивнула. Я и не собиралась возвращаться в съемную квартиру. Мне пора сменить место жительства, и лучше, если это будет не только новая квартира, но и другой город. Словно прочитав мои мысли, Константин Петрович сказал:

— Переехав в другой город, вы ничего не добьетесь. Там снова что-то случится, и вам опять придется оставить все и бежать. И сколько это будет продолжаться? Пять, десять, двадцать лет? Всю жизнь? Вы о такой жизни мечтали, когда решили не возвращаться к мужу?

Он прав: как долго я буду бегать от мужа и Марка? Как долго я буду бояться, что однажды они найдут меня и призовут к ответу? Я ведь понимала, какими могут быть последствия моего бегства.

— Вы действительно сможете меня защитить? — Я пристально посмотрела на него. Кажется, я только сейчас разглядела, что передо мной сидит довольно привлекательный и сильный мужчина. Да, сильный. Волевой подбородок, властный рот, уверенные движения человека, который знает, чего хочет. И глаза. В них светился глубокий ум. Может, он именно тот человек, который поможет мне?

— Да, я смогу защитить вас, если только вы мне это позволите, — спокойно заявил он.

— Вы не знаете тех, кому собираетесь противостоять, — попыталась я возразить.

— Но и они не знают меня.

— Хорошо, — подумав, сказала я. — Что вы предлагаете?

— Поживите пока в моем загородном доме. Там вам ничего не грозит.

Пришлось согласиться.

— У меня только одна просьба: смените, пожалуйста, ваш прикид.

Я хотела отказаться, но, догадавшись, что я хочу сказать, он быстро проговорил:

— Не исключено, что за моим офисом следят. Если я прав и это так, то вас видели входящей в это здание, а значит, могут проследить за вами, когда вы выйдете отсюда. Поезжайте в ближайший торговый дом, купите новую одежду, переоденьтесь, потом пересядьте в другую машину и поезжайте в мой загородный дом.

— Шпионские страсти, — проворчала я, понимая, что он снова прав: не стоит забывать, что человек, который хочет от него избавиться, еще не найден. — А вы не исключаете, что напавшие на меня каким-то образом связаны с человеком, который стремится вас убить?

— Вы думаете, что они просчитали вас? Каким образом?

— В тот злополучный день они должны были наблюдать за тем, как вы выходите из здания и направляетесь к своей машине. На пути к «Мерседесу» вас остановила я, и вместо того, чтобы вместе со мной продолжить путь, вы возвращаетесь в здание и не покидаете его до прихода полиции. Они также могли видеть, как я направляюсь в скверик и собираю свои пожитки. В тот день они не связали два этих события, но после могли додуматься до того, что я что-то видела и предупредила вас. Я сделала ошибку, вернувшись через два дня в сквер, чтобы продолжить работу над картиной. Здесь меня уже поджидали и попытались схватить. После неудачи с похищением они узнали, где я живу, отправились туда и, не найдя меня, перевернули в квартире все верх дном.

— Логично. Что они, по-вашему, искали?

— Что-то, что указывало бы на человека, который обитает в квартире, а может, они просто покуражились. Скажем, рассердились из-за того, что кто-то сорвал их планы, и решили отыграться.

— Возможно, все так и было, — подумав, согласился он. — В любом случае вам нельзя туда возвращаться. Я попрошу одного из своих телохранителей высадить вас возле торгового дома, а другой заберет вас оттуда через час. Вам хватит часа, чтобы выбрать новый наряд?

— Учитывая, что мне придется покупать не только платье, но и обувь, сумку и многое другое, мне потребуется как минимум два часа.

— Пусть будет два часа, не больше, иначе это вызовет подозрение у тех, кто за вами следит.

— Надеюсь все же, что никакой слежки за мной нет, — пробормотала я, вставая.

— Чуть позже я позвоню вам и скажу, к какой машине следует подойти при выходе из торгового дома. У вас есть мобильный телефон?

Я кивнула и продиктовала номер мобильника. Я была уже у двери, когда он спросил:

— Кстати, как у вас с деньгами? Я могу…

Я не дала ему договорить:

— Нет, спасибо, деньги у меня есть. По крайней мере, хватит на покупку пары костюмов и аксессуаров к ним.

В огромном торговом доме одежда была на любой вкус и цвет, да и цены не отпугивали. Понимая, что она должна соответствовать шикарной обстановке загородного дома Романова и тому положению, которое он занимает, я постаралась выбрать самое лучшее. Одежда от итальянских и французских модельеров продавалась на третьем этаже. Продавщицы, все как на подбор юные красавицы в униформе, оказали мне не самый радушный прием. Что ж, их трудно в этом упрекнуть. Вид у меня был не самый презентабельный. Моя свекровь не пустила бы человека в такой потрепанной и бесформенной одежде даже на порог дома.

— Чем можем вам помочь? — поднялась мне навстречу крашеная блондинка с сильно подведенными глазами и алым ртом.

— Мне уже ничем не поможешь, — пробормотала я.

Девушка бросила на меня неодобрительный взгляд и кивнула головой.

— Боюсь, что так, — сказала она и криво улыбнулась.

Я не люблю навязчивый сервис и всегда сама выбираю то, что мне нужно, так что от услуг продавщицы я отказалась и направилась к аккуратным рядам с платьями, кофтами и юбками от известных кутюрье. Я выбрала несколько платьев и прошла в примерочную. Продавщицы проводили меня подозрительными взглядами, видно, опасались, что я сбегу, прихватив с собой ворох одежды. Мне очень хотелось облачиться в одно из этих красивых платьев, выйти из примерочной во всей своей красе и сразить их наповал, но, увы, этого нельзя было делать: они меня запомнят, и если кто-нибудь станет расспрашивать обо мне, тут же выложат, что в примерочную вошло чучело огородное, а вышла оттуда фея из сказок. Нет, придется покупать без примерки. Я резко повернула назад, вернула на место часть одежды, с остальной подошла к продавщице.

— Я их беру, — сказала я и полезла в сумку за кредиткой.

— Без примерки? — удивилась крашеная блондинка.

— Я не себе, подруге в подарок, — буркнула я, протягивая пластиковую карточку.

Целый час я выбирала туфли, нижнее белье, пижаму, дамскую сумочку и многое другое, без чего вряд ли смогу обойтись в доме Романова. Ну а теперь следовало переодеться, причем так, чтобы не привлекать к себе внимания. К счастью, в туалетной комнате оказалось чисто, и я смогла быстро скинуть старую одежду и надеть новую. Широкополая шляпа, которую я приобрела в тон костюму, скрыла мое лицо, модные очки с затемненными стеклами тоже оказались кстати. Я выпорхнула из дамской комнаты и направилась к выходу, стараясь не привлекать к себе внимания. Романов уже успел позвонить и сообщить, где меня будет ждать черный джип. Через два часа я была в той самой комнате, в которой спала прошлой ночью. Разложив купленные вещи по местам, я приняла душ и юркнула в теплую постель. Нет, не для того, чтобы заснуть, надо было обдумать создавшееся положение. Ничего хорошего в нем не было. Я почти полностью открылась незнакомому человеку. Как он воспользуется полученной информацией, не навредит ли мне — одному Богу известно. Я всегда хорошо чувствовала людей и была уверена, что на Константина Петровича можно положиться, но сможет ли он защитить меня, если не смог защитить себя? Ведь не окажись я случайно в сквере, возможно, сейчас его не было бы в живых. Я постаралась не думать о том, что меня ждет завтра. Правильно ли я поступила, доверившись Романову, покажет время. Сейчас я могла только молиться Богу, чтобы он помог мне и все в конце концов завершилось благополучно.

Незаметно для себя я уснула и проснулась, когда за окном начало темнеть. Я умылась, привела себя в порядок и принялась ждать. Где-то через полчаса в дверь постучали, и мужской голос пригласил меня спуститься вниз. Константин Петрович уже сидел за обеденным столом. При моем появлении он поднял голову, рука с бокалом вина, который он подносил ко рту, замерла в воздухе. В мужских глазах глубокого синего цвета я увидела искреннее восхищение. Давно на меня так не смотрели.

— Боже, как же вы красивы! — выдохнул он, отставил бокал и пошел мне навстречу.

Взяв меня за руку, хозяин дома подвел меня к столу, придвинул стул и помог сесть, потом вернулся на свое место и снова поднял бокал:

— Я пью за вас, за вашу редкостную красоту.

Мой бокал был наполнен. Я поблагодарила и слегка пригубила белое вино. Ужин прошел в светской беседе. Мы говорили о живописи, кино, театре, книгах, словно не было ничего другого, что волновало нас. Романов оказался интересным собеседником, я с удовольствием вслушивалась в его мягкий бархатный голос. Еда была отменная. Я успела проголодаться и с удовольствием пробовала одно блюдо за другим.

— Обожаю, когда женщины едят с аппетитом, не подсчитывая в уме калории, — улыбнулся хозяин дома, передавая мне тарелку с салатом из свежих овощей.

— Люблю вкусно поесть, — призналась я. — Я гурман.

— Это не самый большой грех на свете, — улыбнулся он. — Какие блюда вы предпочитаете?

— Люблю все экзотическое.

— Я знаю ресторан с африканской кухней. Обязательно поведу вас туда.

— Заранее вам благодарна, — сказала я, пробуя очередное блюдо — телячьи мозги, жареные в чесночных сухарях. — С африканской кухней я еще не знакома.

Нашу приятную беседу прервал телефонный звонок. Романов извинился и ответил на звонок. Разговор длился не больше минуты.

— Извините, Тина, — еще раз попросил он прощения, — но мне, к сожалению, придется уйти. Спасибо за приятный вечер. Отдыхайте. Если вам что-нибудь понадобится, смело обращайтесь к Прохору.

Лежа в темноте спальни, я думала о том, что у меня еще есть возможность остановиться, отойти в сторонку, не окунаясь во все это дерьмо с головой. Почему бы хоть раз не прислушаться к доводам рассудка? Пусть все идет своим чередом. Пусть полиция ищет преступника, который пытался убить Романова, а я… Что я? Смогу вернуться к своей прежней жизни? Вряд ли. В той жизни я была несчастна до такой степени, что едва не наложила на себя руки, но кто обещал, что новая будет более счастливой?..