Начать сначала

Наида Баширова

Красавице Тине опостылело все: нелюбимый муж, властный свекор, высокомерная свекровь, похотливый деверь. Сможет ли она вырваться из золотой клетки, в которую оказалась заключенной помимо воли, и кто ей в этом поможет? Таинственный попутчик, нашептывающий ей слова искушения? Удачливый бизнесмен, которого она спасла от гибели? Бандит, держащий в страхе весь город?Новая жизнь манит и пугает, соблазняет и обещает. Но жизнь с чистого листа не дается даром, в этом ей очень скоро придется убедиться.

— 4-

Поселилась я в областном центре — в большом двухмиллионном городе, в котором найти меня будет трудно. По крайней мере, я на это очень надеялась. Однокомнатная квартира, которую я снимала, принадлежала молодой чете, которой та досталась по наследству от бабушки. Квартира им была не особенно нужна, в деньгах они не нуждались и потому сдали ее мне за символическую плату. Деньги у меня, правда, были. На карточку, о наличии которой никто не догадывался, все последние годы я перечисляла деньги, которые мне на личные нужды выдавал муж. Тратить их мне было особо не на что, жадностью мой муж никогда не отличался, так что за несколько лет на карточке накопилась внушительная сумма денег, и теперь я могла снимать их понемногу и тратить, не боясь быть обнаруженной. Было еще дорогущее кольцо, но продавать его я не рискнула — слишком приметным оно было.

Устраиваться на работу я не спешила. И дело не только в том, что в деньгах особой надобности не было. При трудоустройстве требовалось предъявить паспорт. Он у меня был. Благо, документ был со мной, когда я выходила из автобуса, который через несколько минут должен был взлететь в воздух. Только для меня же было лучше его не предъявлять, не то мою фамилию, имя и отчество занесут в компьютерную базу данных и отыскать меня будет легче легшего. Если, конечно, кому-нибудь взбредет в голову искать меня. Наверняка взбредет. Что-то подсказывало мне, что мой муженек не сдастся так легко. Он ищет меня и, пока не увидит мой хладный труп, ни за что не поверит в мою безвременную кончину. Был еще Марк, который тоже будет меня искать. Я постаралась замести свои следы и побывала в дюжине городов, прежде чем осесть в областном центре, находящемся за тысячи километров от города, в котором я родилась и до последнего времени жила. Я старалась не заглядывать в далекое будущее и жить сегодняшним днем. Чтобы не обращать на себя внимания, облачалась в бесформенные одежды — свободные джемпера и платья на два размера больше. Я привыкала ходить в обуви на низком каблуке, волосы прикрывала широким шарфом и надевала солнцезащитные очки, закрывающие пол-лица.

Новых знакомств я не заводила, мне было достаточно собственного общества. Я много читала, копалась в интернете, посещала музеи и театры. Я вдруг вспомнила, что когда-то ходила в художественную школу и мои учителя прочили мне большое будущее. Накупив красок и холстов, я принялась писать картины, в основном пейзажи и натюрморты. Первую картину я подарила хозяевам квартиры, в которой теперь жила, вторую — соседке по этажу, третью — милой одинокой старушке в соседнем подъезде, когда та, к моему удивлению, пригласила меня на свой день рождения. Другой сосед — седой импозантный мужчина, сочтя, что я художница, заказал мне картину, и это был первый заказ в моей жизни. Мужчина остался доволен моей работой и заплатил за нее небольшую сумму. За первым заказом последовали другие. Неожиданно для меня самой мои картины стали раскупаться. Не знаю, действительно ли покупателям нравилась моя мазня или все дело в том, что я не просила за нее много, но картины раскупались как горячие пирожки.

Вскоре с пейзажей и натюрмортов я решила перейти к живой натуре. С этой целью я с утра отправлялась в ближайший сквер, наблюдала за тем, как дети играют в песочнице, и делала эскизы. Несмотря на холодное время года, я работала до тех пор, пока на город не начинали опускаться сумерки, и продолжала работу над картинами дома.

Первый апрельский день выдался погожим и ясным. Я радовалась теплым солнечным лучам, рисовать было лень, и я с удовольствием наблюдала за девчушкой лет четырех с темными, чуть раскосыми глазами. Легкая, живая, стремительная, она носилась по небольшому скверу сломя голову. Бабушке, тучной женщине лет шестидесяти, с трудом передвигавшей ноги, было нелегко за ней угнаться.

— Настенька, пожалуйста, не убегай! Возвращайся назад! Ты меня слышишь? — то и дело звала она внучку.

Я следила за девчушкой глазами, чтобы в случае надобности кинуться ей на помощь. Настенька так и норовила выбраться за пределы скверика, а там сразу начиналась оживленная трасса. Кто-то выпустил воздушного змея, девчушка радостно захлопала в ладоши и, не спуская с него восторженного взгляда, побежала за ним. Через пару минут она споткнулась на ровном месте и растянулась на зеленой травке во весь свой маленький рост. По скверу сразу разнесся громкий детский плач. Бабушка находилась далеко, и я, отбросив кисть, кинулась к Насте. Девочка хныкала, смешно размазывая по нежному личику слезы размером в горошину, а я, как могла, утешала ее. Встряхивая пыль с перепачканного платьица и завязывая шнурок на ее ботиночке, я вдруг краем глаза заметила, как возле шестисотого «Мерседеса», припаркованного у обочины дороги, остановился мужчина в вязаной шапочке и серой куртке с высоким воротом. Опустившись на корточки, он тоже занялся развязавшимся шнурком на кроссовке. Ничего необычного в этом не было, но что-то привлекло мое внимание. Стараясь остаться незамеченной, я продолжала наблюдать за ним и заметила, как он расстегнул куртку, извлек из-за пазухи какой-то плоский предмет и, зыркнув глазами по сторонам, молниеносным движением прикрепил его к днищу автомобиля. Еще раз осмотревшись, он приподнялся и, заметно прихрамывая, пошел прочь. Я проводила его глазами. Молодой человек перешел на другую сторону улицы, сел в поджидавший его автомобиль и укатил прочь. Машина была неприметная — старая модель «Жигулей» белого цвета с заляпанными грязью номерами.

— Тетя! Тетенька! — услышала я детский голосок и не сразу сообразила, что обращаются ко мне.

Я совсем забыла о девочке, которая, перестав плакать, протягивала мне сдувшийся воздушный шарик ярко-красного цвета. Возиться с малышкой неожиданно расхотелось: слишком заинтересовал меня предмет, установленный под днище «Мерседеса». К счастью, подоспела бабушка, подозрительно оглядела меня с головы до ног и забрала у меня шарик. Пожилая женщина хмурилась, ей явно не понравилось то, что она увидела, — я имею в виду мою внешность. Неудивительно, если учесть, что в прохладное апрельское утро я нацепила солнцезащитные очки, закрывающие пол-лица. Схватив внучку за руку, старушка поволокла ее подальше от подозрительной девицы.

Я не торопилась возвращаться к мольберту и стояла, не отводя взгляда от «Мерседеса», мирно стоящего на прежнем месте. Мне показалось или нет, что под днище автомобиля установили взрывное устройство? Впрочем, остановила я себя, какое мне до этого дело? Я не собиралась влезать ни в чьи разборки. Или собиралась? Я вернулась к работе, сделала несколько мазков, не очень удачных, и поняла, что не могу дальше работать. Я снова обратила внимание на «Мерседес». Теперь возле него маячила высокая широкоплечая фигура мужчины в темно-синем костюме. Сейчас он сядет в машину, включит зажигание, и автомобиль вместе с водителем поднимется в воздух и громыхнет обратно вниз. Но мужчина не торопился садиться, он прогуливался взад и вперед, зорко озираясь по сторонам. «Где же ты, милый, раньше был, когда какой-то тип копался возле твоей машины?» — подумала я и тяжело вздохнула. Скорее всего, это водитель, ожидающий своего хозяина, который должен выйти из здания напротив. Четырехэтажное здание из пластика, железа и стекла как-то не вязалось по архитектурному облику с соседствующими зданиями, построенными в конце девятнадцатого века. Из него выходили люди, но никто не приближался к шестисотому «Мерседесу».

Вмешаться или нет? Смогу я равнодушно наблюдать за тем, что наверняка случится через несколько минут? Я вспомнила тот ужас, который испытала, когда на моих глазах заполыхал автобус с людьми. Тогда я не знала, что должно случиться. А сейчас знаю и если не вмешаюсь, то стану невольной соучастницей преступления. Так что мне теперь делать? Я судорожно вдохнула и решительно направилась к зданию, в котором, как я полагала, находится человек, которого хотят убить. Как скоро он появится? Не придется ли прождать несколько часов? Нет, вряд ли он надолго задержится. Судя по тому, что машина припаркована не на стоянке рядом со зданием, а на обочине дороги, владелец «Мерседеса» не работает в этом здании и, значит, должен скоро появиться. Узнаю ли я его? Я полагалась на свою интуицию. Человека, облаченного богатством и властью, всегда можно выделить даже в толпе людей, а судя по тому, что «Мерседес» был последней модели, стоил кучу денег и словно только что сошел с конвейера, его владелец был человеком состоятельным. Меня больше волновало другое. Смогу ли я приблизиться к «телу», что я ему скажу и главное — поверит ли он мне? Впрочем, последнее не должно меня волновать. Не поверит — его право. Я решила действовать по обстоятельствам. У меня всегда был талант к импровизации, и я надеялась, что в нужный момент он проявится в полную силу.

Человек, которого я ждала, появился через двадцать пять минут. По тому, как подобрался мужчина возле «Мерседеса», я поняла, что это и есть владелец автомобиля. Он вышел из здания не один. Рядом с ним семенил белобрысый мужчина лет пятидесяти с выпирающимся брюшком. Вот они остановились, белобрысый протянул своему спутнику руку и вяло пожал ее со словами: «До свиданья, Константин Петрович. Мы еще увидимся и поговорим более предметно». Значит, его зовут Константин. Мужчины расстались, и тут же к Константину Петровичу присоединились двое молодых людей. Не надо быть семи пядей во лбу, чтобы догадаться о роде их занятий. Это были охранники, высокие широкоплечие ребята с коротким ежиком волос и каменными лицами. Я мысленно усмехнулась. Какой от них прок, если они оставляют без присмотра автомобиль, перекладывая всю ответственность на плечи водителя?! И вот результат — смертельно опасный сюрприз, который их ждет через несколько минут. Константин Петрович шел широким шагом, не глядя по сторонам. Надо поторопиться, решила я и сделала шаг ему навстречу.

— Костик, милый, как я рада тебя видеть! Сколько лет, сколько зим! — с этими словами я раскинула широко руки и кинулась к нему.

Константин Петрович оторопел, шагнул назад, но я, радостно улыбаясь во весь рот, бросилась ему на шею. Телохранители стояли остолбенев, не зная, что делать — оттаскивать нахальную девицу или не мешать нашей исторической встрече: а если я действительно старая знакомая их хозяина? Тем временем я продолжала виснуть на шее вяло сопротивляющегося мужчины.

— Шестисотый «Мерседес» ваш? — поспешно шепнула я ему прямо в ухо.

— Что? — не понял он.

— Отвечайте на вопрос! — потребовала я.

— Да, мой.

— В таком случае не вздумайте в него сесть. Под днищем бомба.

— Какая бомба? — все еще непонимающе спросил он.

— Откуда я знаю, какая! — огрызнулась я. — Вы всегда так туго соображаете?

Его темно-синие, как сумеречное небо, глаза холодно взглянули на меня.

— Кто вы?

Я поморщилась словно от зубной боли.

— Какая разница, кто я? Добрая самаритянка, которая предупреждает вас: под днищем вашего автомобиля установлено взрывное устройство. А теперь улыбнитесь и сделайте вид, что рады меня видеть. Возможно, за нами наблюдают.

Его губы послушно растянулись в улыбке, больше напоминающей гримасу.

— Рад тебя видеть. Извини, не сразу узнал. Этот балахон, очки… Зайдем внутрь здания, поговорим там.

Нам не о чем говорить. Я так ему и заявила, но цепкие пальцы, словно тиски, сжали мою руку и потащили меня к стеклянной двери. В просторном вестибюле под удивленные взгляды охранников он увлек меня к кожаным креслам, усадил в одно из них, а сам, сдвинув с места второе кресло, примостился напротив.

— Рассказывайте, я слушаю, — жестко потребовал он.

— Да нечего рассказывать! — возмущенная таким обхождением, заявила я. — Я всего лишь случайная свидетельница, увидела, как какой-то тип остановился возле шестисотого «Мерседеса», сделал вид, что завязывает шнурок, и что-то сунул под днище автомобиля.

— Как вы узнали, что автомобиль принадлежит мне?

— Я догадалась.

— Так не бывает, — его голос звучал недоверчиво.

— Что вы хотите сказать?

— Что все это очень странно. Тот, кто подкладывал бомбу… Он должен был убедиться, что свидетелей нет.

— Даже самый гениальный ум не может просчитать абсолютно все, каждую мелочь. К счастью. Иначе ни одно преступление не было бы раскрыто, — философски заметила я.

— Ладно, вы увидели это. Почему вы решили, что владелец «Мерседеса» находится в этом здании и это именно я? Или вы каждому, кто выходил отсюда, кидались на шею и устраивали ту же сцену, что и мне?

— Нет, не каждому. Ни один из выходящих из этого здания не походил на человека, владеющего последней маркой «Мерседеса» в придачу с водителем.

— Вы что, психолог?

— Представьте себе — да, и могу отличить очень богатого человека от просто богатого и тем более от того, кто одевается на барахолке.

— Удивительно, если учесть, как вы сами одеты, — съязвил он и демонстративно оглядел меня с головы до ног. — Или вы знали лучшие времена?

Я издала короткий смешок.

— Будем считать, что так.

— Вы можете снять очки? Не люблю разговаривать с людьми, когда не вижу их глаз.

Я отказалась. Меньше всего я хотела, чтобы он увидел и запомнил мое лицо.

— Мне это кажется подозрительным. — Он помолчал, что-то обдумывая, потом уточнил: — Мне все кажется подозрительным.

Я тяжко вздохнула.

— Верно говорят: «Если ты сделал человечеству что-то хорошее, оно постарается, чтобы ты не сделал это во второй раз». Дура я. Что мешало мне просто пройти мимо, позволив вам прямиком отправиться на небеса?

— Действительно, что мешало?

— Тяжелый случай. — Я с жалостью уставилась на него. — А вам никогда не приходилось слышать таких слов, как «гражданский долг», «сострадание», «порядочность», «добро»? Они для вас пустой звук?

— Ну вот, теперь вы скажете, что действовали из чисто альтруистических побуждений.

— А вы в альтруизм, конечно, не верите?

— Нет, не верю. Если вы не замешаны в этом деле, значит, имеется другой интерес.

— Какой, к примеру?

— Скажем, денежный. Вы ведь понимаете, что за такую информацию в знак благодарности я отстегну энную сумму денег. А может, вы сами установили бомбу под мой автомобиль в надежде заполучить денежки?

— Бог ты мой, как я могла забыть, что ни одно доброе дело не остается безнаказанным?! — пробормотала я, попыталась встать и уйти, но он опять мертвой хваткой остановил меня.

— Сядьте, я еще не все выяснил. Вы действовали одна или у вас есть сообщник?

— У вас извращенное мышление, Константин Петрович. Вы всегда такой подозрительный — в каждом видите потенциального врага?

— Один враг, если верить вашим словам, у меня уже есть. Интересно, кто он?

Я вытаращила глаза.

— Вы у меня спрашиваете? Слушайте, я в этом городе недавно и вижу вас в первый раз.

— Вы назвали меня по имени.

— Я слышала, как сопровождавший вас мужчина, белобрысый такой, с пивным брюшком, обратился к вам по имени и отчеству. Я даже не знаю вашей фамилии и, честно говоря, не хочу знать. Я вообще не хочу вас знать, и деньги ваши мне тоже не нужны, мне своих хватает. И знаете что? Можете пойти и сесть в машину, и пусть она взлетит вместе вами в воздух — мне все равно. Возможно, ничего и не случится. Кто знает, может, у меня галлюцинации и бомба мне только померещилась?

— Снимите очки, — снова потребовал Константин Петрович. — Вы выглядите в них смешно, находясь в помещении.

— Идите к черту! — в сердцах бросила я, быстро вскочила на ноги и направилась к выходу, говоря на ходу: — Попробуют только ваши церберы остановить меня! Я буду кричать, кусаться и заявлю в полиции, что они пытались меня похитить.

Не знаю, поверил ли он мне, но телохранители даже не пошевелились, когда я вышла из здания и двинулась в сторону сквера, где без присмотра остался мой мольберт. Ни о каком дальнейшем творчестве и речи быть не могло. Чертыхаясь вслух, я собрала свои вещи и отправилась домой.