Дочь всех городов

Надя Турбина (2025)

«В этих краях были простодушные жители холмов, гордые обитатели гор, странные лесные человечки и всегда лохматые люди с побережья. Кто-то жил в своей деревне и горя не знал. Другим на месте не сиделось, и благодаря им между городами шла торговля и оживленное общение. А некоторые всё время куда-то шли, ехали и стремились с горящими глазами и стёртыми ногами, не зная ни покоя, ни отдыха. Они были вечно голодные и уставшие, но дорога давала им новые силы. У них не было дома нигде, но также он был у них всегда с собой. И благодаря им в стране случались праздники и чудеса». Эта книга о тех больших маленьких детях, которые живут внутри каждого из нас. О детях, которых мы оставили один на один с нашими чудовищами. О детях, которых нам бы стоило почаще вспоминать, пока мы занимаемся великими делами, за что-то сражаемся и ищем своё ремесло. О детях, которых мы часто прячем, считая их глупыми и смешными. И которые, между тем, единственные по-настоящему знают, кто мы такие и зачем мы здесь.

Глава 7. Встречи

Сколько месяцев, лет или столетий прошло с момента их встречи? Время в этих краях тоже не подчинялось никаким законам. Оно то ускорялось, то замедлялось, то вообще оборачивалось вспять. Но когда ты ни о чем не жалеешь и ни о чем не тревожишься, время над тобой не властно.

Рыцарь занимался своими рыцарскими делами — помогал слабым, спасал несчастных и водил через лес трусливых. Вероятно, с чем-то более страшным ему тоже приходилось бороться. По крайней мере, он временами заваливался домой к Норе в таком виде, что ей оставалось только штопать его штанишки, мазать мазью ссадины, оттирать шлем от каких-то красных пятен и не задавать вопросов.

Нора делала не только это. Она много времени проводила в своём лесу, собирала растения, общалась со зверями и бесконечно готовила в кухне что-то такое, от чего дым висел коромыслом и звенело в ушах у каждого, кто в это время проходил неподалеку. В лесу обычно находились как раз те, кто шёл к Норе за советом, помощью или лекарством. И для каждого у неё была припасена минутка и несколько добрых слов за чашкой пряного сбитня, после которых и лекарство-то не требуется. Такой вот у неё был дар.

А Ола… А Олу болтало по свету. Она была то тут, то там, никогда не знала, где будет ночевать завтра, и носила с собой суету и веселье. А ещё гитару. Когда она приходила в какой-нибудь город, там мгновенно начинался праздник. Начинались песни, которые не стихали по меньшей мере до утра. Игры, в которые затягивало даже тех, кто считал себя ужасно взрослым. И воздушные змеи, которые постоянно путались в веревках для сушки белья, натянутых высоко над улицами, и полгорода помирало со смеха, пока Ола с детьми их оттуда снимала.

Только Ола могла случайно провалиться в трещину в мостовой и обнаружить тайный подземный ход. Только она могла, облепившись листьями, незаметно утащить лодку из-под носа у рыбака. Только она могла придумать всенародное купание в грязевой луже и катание с глинистой горы на старом дырявом матрасе. Только она умела варить черничное варенье в ржавой консервной банке. Только она разводила костёр до небес и звала всех прыгать через него в белых платьях. Только с ней матери отпускали детей бегать по крышам. Только у неё был миллион историй, которые она рассказывала так, будто они происходят прямо сейчас и прямо с тобой. И только ей прощались все шалости.

Ола была из тех, с кем вы сразу «как сто лет знакомы». Она в любом месте была своя, и её любили везде: от севера и до юга, от запада до востока, отсюда и до неба, от пупка и до макушки. За что? А вот этого никто не знал.

Рыцарь, Нора и Ола оставляли друг другу письма в дуплах, когда их пути расходились, но даже в разлуке каждый из них, по привычке, называл себя словом «мы». А когда они оказывались вместе, то просто шли куда глаза глядят и на всё соглашались. А на перекрёстках кидали монетку.

Их спрашивали:

— А куда вы теперь?

И они отвечали:

— Как карта ляжет.

А карта ложилась очень по-всякому. Но если играла Ола, то ей всегда везло. Иногда ей забредало в голову, что надо, как честным людям, заработать денег. Тогда она оставляла друзей пастись на брусничной полянке, а сама хищно ныряла в город. Мелькая золотисто-рыжей косой в сумраке переулков, она отыскивала самый грязный и вонючий на свете кабак, находила там самых отпетых бродяг и играла с ними в карты. На деньги. Каким путём они появились у бродяг, она даже знать не хотела. Она играла честно и всегда, всегда выигрывала! Ни разу в жизни не проиграла. Всегда возвращалась к друзьям довольная, с добычей — с карманами, полными монет. Но распоряжаться ими они не умели и, накупив шипучих леденцов, оставшиеся деньги раздавали по дороге всем, кому они были нужны. И снова оставались без гроша в кармане. Без гроша в кармане было так удобно и легко!

После очередного Олиного выигрыша вдруг выяснилось, что она за все эти годы так и не поняла, во что они играют. Наблюдавший за игрой мальчишка увязался за ней на улицу и стал приставать с вопросами:

— Почему ты решила отдать козырного туза с первого же хода? Это же такой риск! Или это такая стратегия? Если бы у тебя на руках был трефовый король, ты бы побила им?

— Что? — поморщилась Ола. — Какой ещё трефовый король?

— Но ведь у тебя все остальные были шестерки… Ты очень сильно рисковала, отдавая единственный козырь. Ты могла бы со свистом проиграть и остаться без золотого кулона твоей бабушки.

— Милый мой, я не вникаю в такие подробности. Я просто кладу первые попавшиеся карты, а шестерки ли, короли — пусть разбираются соперники.

Она совершенно не боялась проиграть кулон своей бабушки, потому что у неё не было кулона, как и бабушки. И это, пожалуй, была единственная причина, по которой бывали чертовски тоскливые вечера.

Когда им доводилось ночевать на берегу какого-нибудь бескрайне печального озера, где грех было не загрустить, они не отказывали себе в этом удовольствии. Особенно Ола.

Рыцарь валил дерево и разводил костёр, Нора добывала какой-нибудь корм, Ола набирала воду для чая в рыцарский шлем. Полночи они сидели у костра и вспоминали всё, что с ними быть могло и было, а потом Рыцарь просил Нору рассказать сказку.

Норины сказки были почти всегда про ее бесчисленных родственников, которые все существовали в далеком прошлом, и с большинством из них Нора была даже не знакома. Но кто кому был брат, сват и свёкр она помнила прочно. Только про родителей своих Нора никогда ничего не рассказывала. А бравые деды и лихие бабки, а также их троюродные племянники, дети дядьёв, зяти, тёщи и их соседи то и дело влезали в такие передряги, что даже Рыцарю и Оле казалось, что они живут слишком скучно.

Да, у Норы за спиной стояла толпа удивительных, сильных, потрясающе жизнелюбивых (иначе как бы они выдержали все то, о чем она рассказывала) людей. Они привели ее в этот мир и передали ей всю свою силу, всю свою мудрость, чтобы она здесь жила. И по ней было видно. Нора твёрдо стояла на земле, знала всё про деревья и травы, умела лечить любую боль, и у неё даже был свой дом!

Лежа около костра и наблюдая из-под ресниц за тем, как Нора увлеченно, с тихой гордостью говорит о своей родне, Ола чувствовала, как сильно она любит Нору и как же ей повезло иметь такого друга: надежного, как корабельная сосна, в которую можно вцепиться во время бури и знать, что она выстоит, потому что корни ее уходят глубоко в древность, в ней сила и мудрость целых поколений.

У Рыцаря тоже было какое-то интересное прошлое, но он почему-то не горел желанием о нём рассказывать. Он дремал, положив голову Норе на колени, а когда она тоже засыпала около усталого костра, Ола шла на берег озера и думала о том, что она ведь понятия не имеет, кто она такая. Ей казалось, что она просто свалилась с неба, появилась как будто случайно, в пустоте, и сама пустая, и ни с чем не связана, и ничего не значит, потому что она не звено цепи, и у нее нет никакой истории, и так это ужасно — не иметь никого за своей спиной.

Конец ознакомительного фрагмента.