Убийца с лицом ребенка

Михаил Ушерович Ушер, 2020

В адвокатском бюро города Коблевска раздается звонок. Адвокат Альберт Кемельман узнает о задержании своего друга – начальника полиции города полковника Снаткина. Его обвиняют в получении взятки в особо крупном размере. Так начинается одиссея адвоката Кемельмана, который не по своей воле втягивается в политические интриги города, в котором стали исчезать люди, как близкие к власти, так и равнодушные к ней. За всеми действиями адвоката наблюдает профессиональный убийца. В романе выведены все типичные "слуги народа", приведшие страну и город к катастрофе. Содержит нецензурную брань.

4

Юрий Львович Перман уже несколько часов находился в странном помещении. Он помнил, что вроде бы из здания прокуратуры его не выводили, но в то же время комната, куда его перевели после допроса, была похожа на бетонный бункер с прикрученным металлическим столом посредине и такими же двумя привинченными к цементному полу стульями, без окон, с одинокой лампой где-то вверху и непроницаемыми голыми стенами, которые наводили на него необъяснимый животный страх. Физически этот страх трансформировался в липкий пот, который растекался по всему телу, как патока. Ему хотелось уже пить и есть и он с ужасом думал о том, что, если приспичит вдруг необходимость в туалете, придется совершать все в дальнем углу этого карцера, что неминуемо вызовет ярость и гнев со стороны полицейских чинов. Возможно, ударят или изобьют до полусмерти. Обнаженная лампа на тонком проводе горела вполнакала и Перман опять подумал о том, что это не случайно, что она придумана и висит специально для того, чтобы убедить человека в его беспомощном состоянии и показать, что жизнь разделилась теперь на прошлую, которая будет сниться долгими ночами и теперешнюю, беспросветную, как эти стены. Несколько раз он прокручивал в голове вопросы, которые задавал ему молодой лейтенант с румяным лицом и не понимал, что тот от него хотел. Кажется, он сделал все, что просил Аркадий. Получил от него деньги, пересчитал, убедился, что в пакете сто тысяч долларов, принес их к начальнику полиции города и должен был получить от него расписку в получении этой суммы. И вдруг случилось непредвиденное. Люди в масках с автоматами и криками, следователь с блестящими от счастья глазами и морщинистым лбом, понятые, пакет с деньгами, вытащенный из глубины стола полицейского начальника.

— Все должно быть в порядке, — сказал Аркадий, — но, если вдруг что-то пойдет не так, о деньгах не думай, я свое получил, эти деньги уже не мои. Твоя задача продержаться одни сутки. Меня ни в коем случае не вспоминай, даже если получишь удар в солнечное сплетение или в морду. Объяснение должно быть очень простым. Например, шел в магазин, нашел американские деньги, по виду большое количество, решил зайти к начальнику полиции города, как к ответственному лицу, и отдать их ему, потому что полковнику полиции будет легче найти хозяина денег.

— Разве они поверят такому бреду? — удивился Юрий Львович.

— Из собственного опыта знаю, — уверил его Аркадий, — что любой бред, если его повторять на следствии сто раз, лучше, чем говорить правду. По закону эти бакланы обязаны доказать обратное твоему утверждению, что бывает зачастую просто невозможно.

— А почему ты сам не можешь передать ему эти деньги? — спросил Кеосаяна Перман.

— Потому что хочу помочь тебе. Ты ведь отнесешь их менту не задаром. Три штуки баксов, не хило, Львович? — хитро улыбнулся Аркадий. — А если, серьезно, то мне следует держаться от таких, как этот начальник, как можно подальше. Мне даже просто передавать деньги менту западло. Многие мои товарищи меня не поймут. Доверить любому лоху такие деньги я тоже не могу, а тебя я знаю с детского сада. Помнишь, как мы с тобой сидели на одинаковых горшках и смеялись. А наша нянька Павловна называла нас братьями по горшкам из-за того, что мы не могли с тобой разлучиться даже на полчаса.

Почти три тысячи долларов лежали в заднем кармане брюк Пермана и жгли его душу, как раскаленные угли. Потерять их в ходе обыска означало для него трагедию почище потери для Аркадия ста тысяч. Находясь в этой странной комнате, Юрий Львович пять раз перепрятывал деньги, сначала в кармашек клетчатой рубашки, но хрустящие банкноты явно выпендривались и готовы были сдать его в любой момент. Потом он разделил их на три части, по тысяче долларов, разместил их в носках обеих ног, а третью часть, девятьсот долларов спрятал в узкий внутренний кармашек брюк. Оставалась надежда, что если найдут случайно одну часть денег, то все равно, останется остальное в качестве компенсации за перенесенные страдания.

В кабинете, куда его привели сразу после задержания, молодой парень с лицом, как будто поджаренным лучом увеличительного стекла, сразу предупредил его, что допрашивает его в качестве свидетеля и он должен говорить только правду. Юрий Львович сначала пропустил все его слова мимо ушей, потому что начал отсчитывать часы, как просил его друг Аркадий и рассказывал восемь раз одну и ту же историю о находке денег и желании их вернуть потерявшему, разумеется за вознаграждение. Оперативник добросовестно писал протокол с его слов, кивал головой, непонятно одобрительно или нет, сморкался в платок, прикрывал платком нос, потому что Перман неистово потел и распространял гремучий сладковатый запах на всю комнату. Юрий Львович стыдился этого, но ничего не мог с собой поделать. Зато эти пахучие флюиды заметно отравляли допрашивающего и тот, не задавая дополнительных вопросов, стремился как можно скорее закончить допрос. Парень прочитал текст протокола и попросил его подписать.

— Вот здесь, пожалуйста. С моих слов записано верно и подпись.

Глаза у Юрия Львовича начали слезиться. Он не мог не то что читать, но и писать, впрочем, подписывать эту бурду он тоже не хотел, потому что вспомнил, как сам же посоветовал однажды Аркадию не подписывать акт сверки взаимных расчетов с предприятием-поставщиком.

— В чем дело? — спросил Аркадий. — Что-то не так?

— Я три раз проверил все цифры, — уверил его Юрий Львович. — Все соответствует действительности. Но сейчас платить такую сумму нам нет никакой возможности. Не подписывай и все. Отключи все телефоны или гони на меня, мол, связался с бухгалтером-пьяницей, а он сейчас в полном запое.

Аркадий улыбнулся и вернул акт Перману.

— А как тогда со штрафными санкциями? — решил он уточнить.

— Без этого акта, — подумав несколько секунд, ответил Юрий Львович, — предприятие не сможет ничего взыскать. Пока они напишут претензию, пока мы на нее ответим, пока они обратятся в суд, пройдет уйма времени. А тем временем, суд сам потребует произвести сверку расчетов. Это примерно полгода-год. А с учетом роста курса доллара через год мы заплатим втрое меньше.

Через полгода предприятие поставщик испустило дух, даже не предпринимая усилий взыскать долг.

Аркадий был счастлив и передал тогда Перману пять тысяч долларов премиальных из личных денег.

Никогда не надо бежать впереди паровоза. Так сформулировал Аркадий действия своего бухгалтера.

Поэтому сейчас Юрий Львович решительно отказался подписывать протокол допроса.

— Я не понимаю ваш почерк, — сказал он оперативнику, — а подписывать себе смертный приговор не хочу.

— Я же вам прочитал вслух, — встал полицейский и отошел в сторону. — Не валяйте дурака, Юрий Львович. Вы вообще не при делах, если честно. Подписывайте, и идите домой. У вас будет подписка о невыезде. Вы даже не взяткодатель и не посредник, вас просто попросили передать эти деньги полковнику, вы признали факт передачи денег Снаткину, а поводы, которые вы здесь изложили, никого особенно не интересуют.

— А кто такой Снаткин? — спросил Перман, вытирая пальцами пот со лба.

— Вы еще под дурака косите? — вспылил полицейский. — Вам-то это зачем? Максимум пробудете у нас семьдесят два часа. Не злите меня. Я целый день пахал как проклятый. — Вы пять минут назад сказали, что я могу идти домой, а теперь, получается, я должен просидеть здесь три дня. И это при том, что я еще не подписал протокол допроса, а что же будет, если я его подпишу? —

— Честно говоря, мне начхать, подпишите вы протокол или нет. Я сейчас приглашу понятых, прочту вслух протокол допроса и они удостоверят, что все с ваших слов записано верно, а вы из вредности или глупости подписать отказались. Ваш отказ от подписи будет только свидетельствовать о том, что вы препятствуете следствию и тем самым осложняете себе жизнь.

— А сколько времени прошло с моего задержания? — спросил Юрий Львович.

— У вас впереди вагон времени и маленькая тележка, — сострил оперативник. — Если не подпишите протокол.

«Может дать ему штуку баксов и договориться с ним об освобождении? — подумал Перман, а вслух сказал:

— Мы могли бы с вами договориться, молодой человек?

— Что вы имеете ввиду? — спросил оперативник

— Я подписываю то, что вам надо, а вы выводите меня отсюда. Я, между прочим, диабетик. Мне нужно принимать лекарство, пить и есть строго по времени. И я в долгу не останусь.

— Ладно, подписывайте.

— Я все подпишу на улице, — сказал Перман.

— Торг здесь неуместен, — сказал ему полицейский.

В это время зазвонил телефон. Оперативник поднял трубку и сказал кому-то, что допрос закончен, что ему нужны понятые и он через несколько минут принесет протокол.

— Я даю тебе тысячу долларов, — обмахиваясь руками, сказал Юрий Львович.

— А они у тебя с собой? — обернулся полицейский.

— Я позвоню жене, она принесет.

— Вот когда она принесет, тогда и поговорим.

— А можно позвонить? — спросил с надеждой Перман.

— Сначала подписываем протокол допроса, потом звонок жене — предложил оперативник.

— А на каком этаже мы находимся? — ни с того ни с сего спросил Перман.

— Хочешь сигануть? — усмехнулся полицейский.

Дверь кабинета распахнулась, вошли мужчина и женщина.

— Господа понятые, задержанный Перман Юрий Львович отказывается подписать протокол допроса. — объявил оперативник, — поэтому я зачитаю содержание протокола вслух вам и господину Перману, а вы засвидельствуете данный факт своими подписями.

После ухода понятых, за сто долларов в течение получаса Юрий Львович выпил три стакана минеральной воды, съел бутерброд с копченой колбасой, купленный ему полицейским в буфете прокуратуры и сходил в туалет. Жизнь, казалось, начала улыбаться, но тут появился следователь Горпищенко, схватил со стола протокол допроса, приказал перевести Пермана в подвальное помещение и почти выбежал из кабинета.

В этом подвальном помещении, где царила мертвая тишина, вдруг щелкнул замок двери так неожиданно и громко, что Юрий Львович вскочил с металлического стула и застыл, как пораженный молнией. В комнату вошел молодой оперативник Скворцов с папкой в руках.

— Начнем все сначала, — сказал он и пригласил Пермана присесть. — Начальству очень не понравилось ваше сочинение, Юрий Львович. Будем переписывать.

— Я рад вас видеть снова, — с чувством произнес Перман. — За эти несколько часов я многое передумал. Мы можем все начать сначала, после того, как я поужинаю?

— Никаких проблем, — улыбнулся оперативник. — Тариф не изменился.

Юрий Львович пальцами выцарапал стодолларовую бумажку из внутреннего кармана брюк и протянул ее Скворцову.

— Я бы с удовольствием съел пару котлет, запил бы апельсиновым соком и на будущее хотел бы иметь несколько бутылок минералки.

Оперативник посмотрел на свои ручные часы.

— Здесь у нас не ресторан, — вдруг хмуро сказал он. — Но что-нибудь из съестного найдем. Времени у нас с вами не так много. Петренко поехал за двумя мордоворотами. Примерно через минут сорок они будут здесь. Так что нам надо поторопиться.

— Если это не военная тайна, — испуганно заморгал глазами Юрий Львович, — за кем поехал товарищ Петренко?

— Пан Петренко поехал за активистами из национального корпуса. На тот случай, если вы опять будете говорить о находке и благородных чувствах, охвативших вас при этом.

— У нас в стране запрещены пытки, — потухшим голосом сказал Перман. — Я буду жаловаться прокурору.

— А врать в нашей стране не запрещено? А помогать матерому преступнику, оборотню в погонах, у нас разрешено? Теперь, к делу. Буфет в прокуратуре уже закрыт. Я могу сбегать в магазин, на углу, но боюсь, что котлет там не будет.

— Честно говоря, у меня уже пропал аппетит, — прошептал Перман. — Послушайте, молодой человек, я вижу, что у вас добрые глаза и прекрасное сердце, — обратился он к оперативнику. — Сколько будет стоить убедить пана Петренко и его активистов не применять при допросе физическую силу? Пусть лучше оскорбляют по национальному признаку…

— Вот этого точно не будет, — рассмеялся оперативник.

— Почему?

— Потому что это не разрешает Международный валютный фонд, — предположил Скворцов. — У нас сейчас легче еврея убить, чем оскорбить гражданина нашей страны еврейского происхождения.

— Вы меня просто обнадежили, — расстроенно произнес Перман.

— До приезда Петренко осталось тридцать пять минут, — сказал оперативник. — Я двинулся за едой, а вы можете начать излагать правду. Начните с того, кто вам дал эти деньги, для чего вы передали их полковнику полиции, возможно, он их вымогал от вас или ваших родственников или знакомых. Это будет очень приветствоваться.

— Сколько будет стоить, чтобы я никогда в жизни не видел этого Петренко и его людей? — настойчиво переспросил Перман.

— Успокойтесь, — попытался разрядить обстановку оперативник. — У Петренко есть приказ вас не убивать и не калечить. Но пару сотен, я думаю, не помешает.

Юрий Львович дрожащими руками отсчитал сначала две сотни, а потом, задумавшись, добавил еще одну сотенную.

— Это за звонок другу, — сказал он, увидев удивленное порозовевшее лицо оперативника с потеплевшими глазами. — Хватит?

— Тогда надо полсотни добавить., — почему-то обернулся к двери Скворцов и понизил голос. — Я куплю новую симку, — объяснил он. — Со служебного телефона звонить посторонним запрещено. Если честно, — почти по-приятельски спросил он, — откуда у вас бабки? Откусили от находки?

Что-то в голосе оперативника изменилось в лучшую сторону. В принципе, это был молодой парень с красивым мужественным обветренным лицом. Юрий Львович уловил нотки соучастия в его голосе, в движении рук и особенно в глазах. А может быть, просто не было другого выхода из создавшегося положения и хотелось поверить самому себе, что с этим человеком можно иметь дело.

— У меня есть предложение, — сказал Перман. — Среди тех, кого я сегодня видел в этом учреждении, вы показались мне лучше всех. И хотя я не знаю даже, как вас зовут…

— Меня зовут Олег, — сказал оперативник и протянул Юрию Львовичу руку. Тот крепко пожал ее и заморгал от нахлынувшего чувства благодарности.

— Олег, — несколько торжественно произнес Перман. — У меня есть предложение, от которого вы не должны отказаться. Я хочу дать вам на сохранение деньги. Я почему-то верю, что после освобождения, вы мне их вернете. Понимаете, если их у меня найдет Петренко со своими товарищами или работники прокуратуры, я их уже никогда в жизни не увижу. Даже, если вы обманете меня и присвоите их себе, я не буду иметь на вас зла, потому что вы отнеслись ко мне как человек к человеку.

Перман сел на стул, снял туфли и вынул из носков две тысячи долларов, присединил к ним оставшиеся из внутреннего кармана брюк и передал их Олегу. Тот пересчитал их и вслух сказал:

— Здесь ровно две тысячи шестьсот.

— Спасибо, — ответил Перман и облегченно вздохнул.

— А теперь послушайте внимательно меня, — сказал Олег, пряча деньги в задний карман джинсов. — Вы имеете право вообще ничего не писать и ничего не говорить, пока не встретитесь с адвокатом. Иначе можете на себя и других людей наклепать лет на десять без права переписки.

— А если меня будут бить? — надевая туфли, спросил Перман. — Я с детства боюсь физической боли.

— Тогда зачем нужно было встревать в это дело? — резонно заметил оперативник. — Мне такую сумму никто не доверил бы…

— Ничто не предвещало беды, — объяснил Юрий Львович. — Человек, который доверил мне эти деньги, доверил бы мне и свою жизнь. Поэтому я не могу его предать. Я понимаю, что вызываю злобу своими фантазиями насчет находки, но у меня нет другого выхода. У меня такое предчувствие, что кроме этого несчастного полковника полиции и меня, никто отвечать не будет. Я вообще не понимаю, как стало известно о том, что я несу ему деньги. Об этом знали только два человека: я и мой друг. Никто из нас донести об этом не мог.

— Понятно, — задумчиво произнес Олег. — Пока что я сбегаю в магазин за едой и водой, а потом все обмозгуем по полочкам.

— Если можно, то в аптеке мне надо купить еще Меттформин против сахара… — попросил Перман. — Иначе я могу впасть в кому из-за гиперкликемии или умереть от гипогликемии.

— Я не врач, — сказал Олег. — Поэтому говорите по народному, что это такое и с чем его едят.

— Если я не приму лекарство, у меня после еды сахар в крови может увеличиться в десятки раз, а если я не буду есть, он упадет до летального исхода.

— Так чего же вы мне это сразу не сказали? — вдруг обрадовался оперативник. — Мы же можем вас немедленно перевезти в больницу. Это ваше потоотделение из-за уменьшения сахара или увеличения?

— Я думаю, что это на нервной почве, — ответил Юрий Львович. — А насчет больницы — это реально?

— Более чем. Так мне идти в магазин за едой или вызвать скорую помощь?

— Дорогой мой, — вскричал Юрий Львович — скорую и немедленно. Кроме всего прочего, я могу сам себе увеличивать давление. Через десять минут я буду похож на вареного рака.

— Кстати, пока у вас процессуальное положение свидетеля, никто вас в больничной палате охранять не будет и наручниками приковывать к кровати тоже. — пояснил оперативник.

— А Петренко со своими подручными может не дать скорой помощи меня увезти?

— Этот — да. Будем надеяться, что скорая помощь приедет раньше, — решительно сказал Олег и набрал телефон станции скорой помощи.