Сказание о Дне и Ночи

Мария Михайлова (2025)

Что происходит когда встречаются два абсолютно противоположных характера? Один, как день, а другой, как ночь? А если они заклинатели, и им нужно вместе преодолеть трудности, разгадать тайны и открыть "Чертог девяти божеств", книгохранилище величайшего мистика? Останутся ли они прежними после столь сложного пути, пройденного вместе? Яды, убийства, интриги, коварство, и очень тонкие чувства главных героев унесут читателя в далекие времена, где заклинатели обладали тайными знаниями и искусствами, а князья феодальной дохристианской Руси боролись за власть и престол. Это первая повесть цикла "Сказание о Дне и Ночи"

Три пряди

Ингвар шёл по лесу, тяжело переставляя ноги в глубоком и мягком снегу. Ели опустили ветки держа на них снежную ношу. Огромные влажные хлопья снега падали сверху и таяли в волосах.

Сумерки начинали сгущаться, и природа вокруг покрывалась серой пеленой заката дня, такого раннего, зимней порой.

Вдруг, он увидел молодую женщину. Она улыбалась и махала ему рукой, предлагая подойти.

— Что она делает одна зимой в лесу? Почему только в одной легкой кружевной рубахе в такой холод? — пронеслось в голове Ингвара.

Заклинатель подошёл ближе, и увидел, как на животе женщины начала проступать кровь. Сначала лишь небольшим пятном, потом всё больше и больше. Вниз по белому подолу потекли струйки ярко алого цвета. Они капали на снег и оставляли красные ямки.

Зрелище было очень неприятным. Сильный страх и беспокойство охватили Ингвара. Он чувствовал, что в этот момент происходит что-то ужасное, что-то непоправимое. Не в силах смотреть он закрыл глаза, а женщина, словно почуяв это, начала петь песню, напоминающую колыбельную:

Спи малыш мой засыпай,

Утро новое встречай,

И в кровавой пелене,

Навсегда приди ко мне.

Страшные слова отзывались эхом, сердце бешено колотилось, страх заставил открыть глаза. Он увидел, что на руках у женщины появился туго спелёнатый младенец. Ингвара колотило от страха, он боялся приблизиться к женщине, но неведомая сила заставила его подойти и откинуть край пелёнки с головы малыша.

Отвратительный белый кольчатый червь, без лица, с одним лишь ртом, из которого тоже капала кровь, нежился в пелёнках. Ингвар сразу понял, что червь насосался крови и теперь доволен. Он в ужасе он отдёрнул руку от пеленки и…

Проснулся. Он метался головой на подушке, весь мокрый от пота, но не мог кричать. Страх словно сковал его горло.

Потом сознание начало проясняться, и Ингвар вдруг понял, что это сон! Страшный, отвратительный, но всего лишь сон! Невероятное облегчение охватило его, включилась голова, и заклинатель понял, что находится в совершенно незнакомом ему месте.

Он лежал в небольшом помещении, огороженном серой льняной занавеской. Тупая боль пронзила правый бок, и он откинул одеяло, чтобы посмотреть, что там. На нём была непонятная, длинная, до колен рубаха и Ингвар поднял её правый край. Больное место было туго перемотано белыми лоскутами ткани.

Больной начал что-то вспоминать. Всё было словно в тумане. Нападение, дорога лёжа в седле, когда он полностью доверился Улебу, женские голоса. Женские! Это они переодевали и перевязывали его! Ингвара охватил жуткий стыд.

Заглянула немолодая женщина, плавно откинув занавеску.

— Очнулся, это хорошо, — сказала она странным голосом. Вышла и зашла снова с глиняной чашкой в руках.

Ингвар сразу понял кто пред ним. Невероятная сила исходила от этой маленькой женщины. Её светло-карие глаза, с жёлтым отливом, напоминали кошачьи, и пронизывали насквозь, видя тебя с потрохами и всеми твоими мыслями. Она была невысокого роста, в одежде и платке серого цвета, с прямой спиной, и слегка крючковатым носом. Женщина была не стара и не молода, не красива и не уродлива. Она была непонятна, а кошачьи глаза словно скрывали что-то ото всех. Заклинательница очень большой силы стояла перед ним.

— Выпей чтобы боль немного утихла, — она помогла Ингвару сесть и поднесла к его губам глиняную чашку. Он выпил, ощутив знакомый вкус отвара ивовых веток с уксусом.

— Ты что-нибудь помнишь? — спросила заклинательница.

Больной отрицательно покачал головой.

— Меня зовут Ядвига, — подтвердила она предположения Ингвара, — Твой друг привёл тебя после ранения. Я наложила швы. Всеволод, приедет за тобой через две недели, — сказала она ставя глиняную чашку на небольшой сундук располагавшийся поблизости.

— Я осмотрю швы, — и Ядвига откинула одеяло.

Ингвар резко отшатнулся.

— Как она собирается осматривать швы? — думал он, — На мне нет ничего кроме странной длинной рубахи.

— Не бойся, я очень аккуратно, — намного мягче сказала она.

Больной потянул на себя одеяло и прижался к бревенчатой стене, рядом с которой стояла кровать. Ядвига убрала руку.

Хорошо, — сказала она, — Я осмотрю позже. Не волнуйся, ученицы ничего не видели, а я слишком стара чтобы быть женщиной, — успокоила Ядвига Ингвара, — Можешь спокойно передвигаться по избе, если девочек нет. За красный полог справа не заходить, — и ушла, раздвинув серую ткань занавески.

Ингвар лежал и мысли вертелись в его голове сменяя друг друга. Шесть конных с саблями, ужасный сон, Ядвига, ученицы. Он знал, что что-то должно было произойти. На линии владыки Яра, на руке, была метка. Но заклинатель не знал, как и когда это будет точно, а старец Всеволод ни о чём не предупредил. Или не хотел?

Множество вопросов беспокоили его, но сил думать не было и Ингвар снова закрыл глаза, и провалился в пустоту.

А когда проснулся, увидел на сундуке свою одежду. Она была тщательно выстирана, выглажена и зашита в местах пострадавших от ножниц Ядвиги. Длинные ряды мелких ручных стежков шли снизу до верху по каждой штанине верхних и нижних брюк. Такие же были и на обоих рукавах кафтана, верхней и нижней рубахе.

Ингвар взял верхнюю рубаху и брюки, с трудом натянул, радуясь, что избавился от странной сорочки Ядвиги. Встал опираясь о стену, потому что сильно кружилась голова, и пошёл искать нужный чулан.

***

На третий день заклинатель решил, что нужно расчесать волосы, пока они окончательно не спутались. При лежании в постели, всё сбивалось в колтуны, как у барана перед весенней стрижкой. Он достал свой деревянный гребень из вещей оставленных Улебом, сел на кровать, скрестив ноги, и развязал шнурок.

Вошла Ядвига. В её руках была маленькая миска с мазью, источавшая характерно противный аромат берёзового дёгтя, которым она обрабатывала Ингвару швы.

— Я могу причесать тебя. Нужно? — спросила она, подходя ближе и ставя пахучую миску на сундук.

Молодой заклинатель не ожидал такого вопроса и замялся, его никогда в жизни никто не причёсывал. Потом подумал, что Ядвиге можно доверять и молча протянул ей гребень.

Хозяйка села на край кровати, взяла в левую руку волосы, а правой стала аккуратно расчёсывать, начиная с кончиков. Ядвига хорошо знали сколько неудобств мужчинам-волхвам приносят длинные волосы, но также и знала какую силу они дают.

Первое, чего боялся каждый заклинатель, потерять косу. Когда ученики приходили к наставнику, год за годом росли волосы, а им постепенно, открывался тонкий мир. Призраки, духи, лесная и водная нечисть, души мёртвых гуляющие по земле, всё это шаг за шагом становилось видимым. Учитель, казалось бы, простыми ежедневными занятиями раскрывал их способность видеть тонко и чувствовать тонко. Потом учил это видение закрывать, и открывать только при необходимости. Но все знали, срежь косу, и тонкое видение уйдёт. Понадобиться два-три-четыре года практик, пока коса отрастёт и тонкое чутьё вновь восстановится.

Сила так же могла теряться если люди с дурными намерениями или даже просто завистливыми мыслями прикасались к волосам. Поэтому, заклинатели всегда причёсывались сами, не доверяя никому свои косы.

Ядвига водила гребнем по золотым волосам, и думала, что что сама не носит их уже пятьдесят лет.

Ведь если для заклинателей аскезой и символом отречения была коса, благодаря которой они получали силу, то заклинательницы, наоборот, брили голову наголо. Они отрекались от женской красоты и получали возможность видеть тонкий мир нечистой силы, призраков и прочих духов.

Ядвига плела Ингвару косу, плавно переплетая три пряди между собой.

Она соединяла три мира: Прави (мира Богов), Яви (мира людей) и Нави (мира мёртвых).

Сплетала три ипостаси Всевышнего: создающего, поддерживающего и разрушающего вселенную.

Проявляла три формы времени: прошлое, настоящее и будущее в его косе и его сознании.