Безумные рубиновые очерки

Мария Клименко (2024)

Что, Ник Мерри, соскучился по интересным материалам? А как тебе такое: у цыган-магиков за Стеной украден могущественный артефакт, на окраине Уэйстбриджа магией крови убита студентка, её преподаватель — под арестом. Но вот незадача: в его вину не верит никто, кроме полиции. Способны ли острый ум и репортерская удача спасти человека от тюрьмы? Вот и узнаешь — берись за дело! И поглядывай на небо — Купол разразился молниями. Будто сами боги гневаются на остатки выжившего населения Земли. Но ты ведь в них не веришь, верно?..

6

— Какого чёрта, Мерри?!

— Что случилось?

Я оглянулся, ища пути к отступлению. Хитер надвигалась на меня разъярённой пантерой.

— Вот что, — она ткнула мне в экран. Любопытство победило инстинкт самосохранения: я подошёл к ее монитору и прочёл текст на страничке «Хайварс Пресс» по диагонали.

Ребята сообщали, что сегодня утром у недостроенного моста на Ша-авеню нашли тело девушки. «Свидетели („имена изменены по просьбе очевидцев — примеч. ред.“) утверждают, что видели яркий взрыв и слышали крики. Прибывшие на место оперативники установили, что девушка-полуэльф скончалась от полной кристаллизации крови, „которая полностью поменяла свои свойства. На жертве было обнаружено украшение с драгоценным камнем, схожим по составу с кристаллами турмалина, и при этом состоящем из веществ, которые „сложно идентифицировать, поскольку подобные элементы отсутствуют в перечне известных современной науке веществ“. По словам ведущих следствие специалистов, продолжал указывать автор, главная причина — „магический всплеск насильственного характера, вызванный произнесением сакральных слов с целью использовать крафт-частицы для нанесения урона, способного повлечь за собой смерть жертвы, которой является двадцатилетняя девушка. Её отец отказался общаться с журналистами“.

— Ну? — спросила Хитер, когда я перестал шевелить губами.

— Ужасно, — ответил я.

— Именно, Ник!

— Кошмарно. Просто отвратительно. За такое надо гнать из редакции взашей.

— Абсолютно верно, — голос моей девочки был убийственно холоден.

— «Отсутствуют в перечне», «нанесения урона, способного повлечь», «произнесения сакральных слов»… Что за дилетантские формулировки? Это не статья, это информационный мусор. Кто вообще так пишет?! Ну, кроме сотрудников пресс-служб, но им можно — они хотя бы не причисляют себя к репо…

Хитер ещё раз шлёпнула меня по плечу планшетом. За спиной фыркнул Ларри.

— Прости, — сказал я, глядя, как Хитер раздувает ноздри. Я, в общем-то, выглядел примерно так же. И не потому, что конкуренты выдали что-то интереснее раньше нас, а потому что мне до смерти хотелось придушить Дастина.

— За что ты извиняешься: за свою несдержанность или некомпетентность? — прошипела Хитер с колючей саркастичной улыбкой. — Почему мы узнаем все самое важное из чужих новостей, в то время как именно в нашем издании работает единственный репортёр, который был — буквально — на месте событий и — невероятно! — знаком со следователем?!

— Детка, я понятия не имею, как они все узнали, — устало проговорил я. И это было чистой правдой. Я тут же подумал, что Дастин не стал бы меня так подставлять.

— Что за шум без драки? — раздался у дверей громоподобный голос. — Я хочу зрелищ и крови.

— Привет, Гардо, — не глядя на шефа, сказал я. Чего на него смотреть? Гардо — лёрк, здоровый такой парень футов эдак в семь в длину, а по ширине может соперничать с промышленным холодильником. Ребята его расы будто были собраны из камней и мускулов, а чтобы чужак точно понял, что с ними связываться не следует, Матерь Гор (глядя на Гардо, невольно веришь, что она существует) наградила их выпирающими клыками и кожей цвета застоялой воды. Лёрки в Уэйстбридже встречаются так же часто, как честный чиновник в министерствах — в городе эти громилы просто не помещаются, а ещё они так же безобидны, как гориллы в брачный период.

Впрочем, я уже говорил, что наш Гардо был исключением из правил. Умный, слишком обаятельный добряк, каких еще поискать. Но если начнёт возмущаться, лучше надеть беруши. А для верности сбежать на пару этажей вниз. Не факт, что поможет. Угадаете, на кого он ругается чаще всех? Но Гардо я не боялся. А вот к фурии, в которую вдруг превратилась Хитер, упустившая сенсацию, я спиной поворачиваться не хотел.

— Что, профукали горяченькую новость? — улыбнулся Гардо, на ходу снимая свою огромную кожаную куртку, в которой нам с Хитер хватило бы места для страстного вечера под звёздами. — Хорошей статистики за этот день уже не видать, как и хороших гонораров, — продолжал скалиться он.

Что толку мутить воду, если она уже вылита? Мне нравился этот принцип нашего босса. Значительно экономит нервы. Гардо предпочитал решать проблемы, а не плескаться эмоциями. Мне бы такое качество, но, наверно, нужно родиться лёрком — людям оно просто не присуще, иначе в мире было бы куда меньше конфликтов.

— И кто попадёт в немилость? — Спросил я, пожимая, наконец, Гардо ру… лапу. Я каждый раз боялся, что он не рассчитает силу и сломает мне пальцы. В одной его ладони могло поместиться три моих.

— Решите между собой. Мне без разницы. У вас всё равно общий бюджет, — отмахнулся он. — Расскажите, что там за дрова?

Я кратко объяснил.

Гардо редко лез в наш творческий процесс, занимался в основном организацией, делал так, чтобы всё продолжало работать. Вёл хозяйство, платил аренду, крышевал нас, если кто-то вдруг думал лезть с угрозами. Это было, пожалуй, самое приятное. Когда я смотрел фильмы о спасителях мира, всегда думал, что легко, наверное, крушить врагов, когда в твоём распоряжении армия, мощный артефакт или изрыгающая огонь зверюга размером с дом. А ты попробуй стать защитником человечества, если в арсенале только коммуникатор, записная книжка и собственная голова, а вокруг — выжженная пустыня несправедливости и ни одна рука не предложит тебе даже стакана воды?

Гардо полностью удовлетворял мою потребность в безопасности. И я мог работать спокойно. Хотя, спокойствие в нашем деле — понятие весьма относительное. Особенно если будут целиться в лоб из снайперской винтовки. Благо, такого пока не случалось.

— Всё ясно, — он почесал макушку. — Ну, теперь нам точно нельзя отставать с этой историей. Раз уж начали, надо крутить до конца. Узнайте, что да почему, держите на контроле следствие. Возьмём, как обычно, не количеством, а качеством. Ник, подключи своё обаяние и выясни такие детали, которые никогда не сможет узнать эта недвижимость из информагенств.

Я захихикал и как будто бы невзначай оглядел Экспресс-отдел. Мой взгляд поймала Молли, сидевшая ближе всех к стеклянной двери, что отгораживала их гнездо от нашего блока. Я получил в ответ очередную порцию грома и молний из зелёных глаз. Я подмигнул ей, а мой тонкий слух уловил сочетание звуков, очень похожих на те, что есть в слове „скотина“.

— Не ёрничай, — осёк меня Гардо. — Вы уж постарайтесь. Нам, ребятки, очень нужны просмотры.

Ох, а вот это нехороший звоночек.

— А в чём дело? У нас проблемы?

Гардо пожал плечами.

— Такие же, как у всех независимых изданий. Либо мы увеличиваем аудиторию и просмотры, либо пичкаем сайт рекламой, чего я очень не хочу.

— А третий вариант есть? — с сомнением спросил я.

— И монетка может упасть на ребро, Ник, — ответил Гардо, смешно поведя бровями. — Ещё можно выбрать между оплатой счетов и вашим жалованием.

— Тоже погано.

Коллапс! Я, кажется, и правда расстроился.

Хитер стукнула кулаком по столу.

— Вот что бывает, когда идёшь на поводу у копов! Вот что, что, скажи, он бы потерял, если бы мы написали все и сразу?

— Работу?

Хитер бросила на меня разъярённый взгляд.

— Всё шутишь? Будешь смеяться, когда увидишь статистику!

Я вздохнул. Возразить было нечего. Просмотры — это то, что превращало информацию в материальный эквивалент. Энергия — в вещество. Вот такая магия. Чем больше просмотров, тем выше гонорары, чаще всего — из-за рекламы. А больше просмотров всегда там, где появляется свежая информация. Сенсация, если угодно. Сам я терпеть не могу это слово, и вообще вся эта суета меня выбивает из колеи. Я мог писать свои репортажи неделю. Даже две. И они с лихвой компенсировали все те потери, которые происходили в этой информационной гонке. Я как-то в шутку сказал Гардо, что будь у нас два Ника Мерри, можно было бы сэкономить на Экспресс-отделе. Стоит ли говорить, что ребята на меня здорово разозлились? Пришлось заглаживать вину — я заказал пиццу. Вроде бы пронесло.

Но двух меня не было. Как не было спонсоров, которые бы отваливали нам деньги. Даже контрактников, что платят нам за материалы, в отличие от тех же „Хайварс“ было в разы меньше по одной простой причине: Гардо был из тех, кто считал: мир должен прогибаться под него, поэтому начисто отказывался идти на поводу у людей, желающих, чтобы их грешки остались за кадром.

Я ничего не имею против цензуры. Как бы это странно ни звучало, я даже выступаю за её наличие. Если позволить людям говорить всё, что они хотят, будет стоять такой шум, что позавидует любой школьный коридор во время перемены. Райтмен прав: истина не рождается в спорах, наоборот, споры рвут её на части, на маленькие правдочки, которые люди так любят возводить в непререкаемый абсолют и защищать любой ценой. С этого начинались все войны.

И всё же, цензура — это то, что принимается добровольно. Одни принципиально не пишут о смерти, другие — о политике, третьи не постят картинки с котятами. В нашем мире это зовётся политикой редакции. Так уж вышло, что политика „Гард Ньюс“ состояла в максимально возможной честности. Испокон веков это синоним слова „нищие“. Крайне невыгодно спонсировать организацию, которая в любой момент может начать рассказывать о вещах, способных подмочить репутацию. И увести из-под носа денежную кормушку. Даром что это заслуженно. „Хайварсам“ было проще — их поддерживало правительство, а они взамен не говорили многих вещей, которые бы отдельные лица не хотели поднимать в воздух. Их цензура была оплачиваемой. Это приносит больше доходы, но я бы так работать не смог. Я слишком сильно ценю свободу слова, доверие читателей и собственные принципы. За это приходится платить практически буквально. Если спонсоры платят, они заказывают музыку, а мы в „Гард Ньюс“ если и работали под заказ, то только с теми, кто не разводил людей на деньги, а предлагал что-то действительно стоящее. Таких было немного.

Но отчаяние — не наш конёк.

— Не переживай, детка, мы что-нибудь придумаем, — я подмигнул Хитер и спрыгнул со стола, на который забрался, пока рассказывал Гардо о сегодняшнем утре.

— Ты куда?

Я поймал себя на мысли, когда смотрю на её рассерженную мордашку, думаю совсем не о работе. Совсем не о ней.

— Пойду выясню у этого плащеносца, почему он запрещает мне использовать с таким трудом раздобытую информацию, а сам сливает ее налево-направо. Заодно и вытрясу из него побольше об этой девушке.

Главное, чтобы Дастин не успел от меня сбежать — покараулю его прямо у кабинета. А ещё у меня будет отличный повод не попасться под горячую руку Хитер, если она увидит очередную новость, опередившую наше издание. Хитер терпеть не может проигрывать в этой гонке сенсаций. Вот почему я выбрал деятельность поспокойнее — в моей сфере у меня нет конкурентов.