Безумные рубиновые очерки

Мария Клименко (2024)

Что, Ник Мерри, соскучился по интересным материалам? А как тебе такое: у цыган-магиков за Стеной украден могущественный артефакт, на окраине Уэйстбриджа магией крови убита студентка, её преподаватель — под арестом. Но вот незадача: в его вину не верит никто, кроме полиции. Способны ли острый ум и репортерская удача спасти человека от тюрьмы? Вот и узнаешь — берись за дело! И поглядывай на небо — Купол разразился молниями. Будто сами боги гневаются на остатки выжившего населения Земли. Но ты ведь в них не веришь, верно?..

14

Она смотрела на меня и улыбалась. Так обычно улыбаются люди, которые знают чуть больше, чем говорят, и всеми силами хотят это показать. Признаю, это действительно работает, недаром говорят, что в женщине должна быть загадка. Впрочем, любая женщина — одна большая шарада. С ней счастлив тот, кто согласен ломать голову до конца. И не надейтесь: даже к концу жизни у вас получится сложить этот ребус только наполовину (при хорошем раскладе), но в этом и прелесть.

А она тоже была прелестной. Глаза большие — жаль, в темноте не понять, какого цвета — смотрят задумчиво и пронизывающе. Да от такого взгляда у любого крышу снесёт!

«Ник. Ник Мерри».

Я улыбнулся. Мы встречались всего один раз, но этого хватило, чтобы понять: передо мной необыкновенный человек.

«Ник Мерри», — повторила она, одаривая меня взглядом, от которого мужчины готовы падать на колени.

Я снова улыбнулся. Она склонила голову набок.

«Осторожнее, Ник Мерри».

Из носа пошла кровь. Она упала на каменные плиты. Я заметался по комнате: я должен что-то сделать!

— Ник! — крикнул другой голос, сопровождая восклицание ударом.

Я обернулся, потирая плечо, и увидел Хитер. Она смотрела на меня хмуро и строго.

— Хитер, детка, нужна помощь!

— Ник, вставай! — крикнула она.

Я вздрогнул, потому что обычно Хитер Хейзерфилд не говорит голосом Дастина Хоука.

— Какого?..

Дурацкий сон. Я протёр лицо руками и окончательно проснулся. Всё то же мерзкое освещение, всё тот же собачий холод, те же тараканы на полу. И Дастин Хоук, склонившийся надо мной. Я уснул, привалившись к грязной стене. Щёки замёрзли, всё остальное — тоже. Из носа текла вода. Нога затекла.

— Доброе утро, — бросил мне мой лучший друг. — Ещё раз назовёшь меня деткой, получишь в нос. Поднимайся.

— Долго ты, — буркнул я, вытирая лицо рукавом. — Надеюсь, ожидание того стоило. Какого чёрта я тут делаю?

— Решили с приятелями подбить твои прошлые грешки, — съязвил он. — Пойдём.

Я с удовольствием выскочил из клетки.

Когда мы вышли в обычный коридор, меня обдало жаром. Так бывает, когда попадаешь в тёплое помещение с улицы, где на ветру замерзают даже мысли. Наверно, я слишком громко вздохнул. Дастин оглянулся.

— Сейчас, потерпи ещё немного, — сказал он странным серьёзным голосом. Ого, а где же его хвалёный сарказм? — Давно они тебя притащили?

— Да я сам пришёл, — невозмутимо ответил я. — Сделал, так сказать, одолжение. А который час?

— Начало пятого.

Я выругался. Опять меня подняли с петухами. Уже позволили бы выспаться!

Мы шли по коридорам, которых я раньше не видел. В таких глубинах полицейского участка я ещё не бывал. Дастин свернул к одной из дверей. Прежде чем войти, он остановил меня, окинулсвоим фирменным угрожающим взглядом и сказал:

— Шуточки свои засунь куда подальше и притворись адекватным, не то вернёшься в камеру. В лучшем случае. Это не угроза, а предостережение.

Я кивнул. Что-то мне подсказывало, что дело принимало серьёзный оборот.

Я вошёл в комнату вслед за Дастином. Внутри стояли стол с лампой, за ним по разные стороны — два стула. Ничего лишнего, ничего из того, что могло отвлечь от воспоминаний о совершенной ошибке и искреннего раскаяния. Не было даже окон. Что ж, в комнате для допроса я уже бывал, правда, только с рабочими визитами.

— Даст, я не знаю, что говорить, — предупредил я. — Я действительно не понимаю, что происходит. Ты ведь знаешь, что я ничего никогда…

— Знаю, и сейчас попробую убедить в этом того, кто дал согласие на твой арест, — сказал он. — Сядь.

Я опустился на один из стульев, и в этот момент в кабинет вошёл человек, которого мне хотелось видеть меньше всего. Это был шеф Дастина. Я не помнил, как звали эту гору мышц, увенчанную недозрелой дыней с чёрным конским хвостом и шестью серьгами в ухе, но выглядел он жутковато.

— Добрый веч… Утро? — машинально ляпнул я.

Он окинул меня странным взглядом, потом переключился на Дастина. Ветер точил скалы в крошку, реки меняли русла, истощённые леса вырастали вновь. А пауза всё длилась.

Приговор прогремел, как глас небесный.

— Это репортёр.

— Да вы профи.

— Заткнись, Ник. Я говорил про него, Игорь. Сотрудник «Гард Ньюс». Приходил ко мне вчера днём.

Дастин был какой-то бледный, мне тоже стало не по себе.

— В списках посетителей его нет, — сказал крутой парень. А я тут же подумал про Гриша и Еву. Меньше всего я хотел бы, чтобы из-за меня у них были неприятности.

Дастин кивнул.

— Моя ошибка.

— Нет, погодите…

— Мерри, закрой рот, — сказал Дастин таким голосом, что мне опять стало холодно. Он умел быть жутким, не повышая тон. — Ты сейчас не в том положении, чтобы спорить.

Он снова обратился к шефу.

— Я даю ему сводки для статей. Он обычно надолго не задерживается, поэтому…

— Это полицейский участок, а не место встреч, Хоук, — ответил его шеф примерно с такой же интонацией. Дастин кивнул.

— Ну-с, — он обошёл стол и сел напротив меня. Стул под этим самоходным гардеробом неформала жалобно попросил пощады. — Игорь Зданевич, капитан Центрального отделения полиции Уэйстбриджа.

— Вы из Сибири?

Игорь посмотрел на меня волком. Я вжал голову в плечи.

— Простите, я просто мечтаю там побывать, — попытался оправдаться я. — Ник Мерри, репортёр «ГардНьюс». Родился в Уэйстбридже. Холост.

Я хотел назвать возраст, но упёрся взглядом в лицо Игоря. Оно не выражало ничего (интересно, этот парень смог бы зарабатывать на покере?), он просто буравил меня взглядом.

— Вы понимаете, что каждое ваше слово может оказаться решающим? — спросил Игорь снова. Тихо, без угроз, но этих интонаций мороз бежал по коже.

Я кивнул.

— Тогда говорите по существу.

— Спрашивайте, — я пожал плечами. — Мне скрывать нечего.

— Вчера вы приходили в участок?

Я кивнул.

— Где вы были?

Я повторил весь свой маршрут начиная с самого утра, минуя, правда, задушевную беседу с Евой. Игорь задавал уточняющие вопросы, но и этот экзамен я выдержал.

— Потом я вышел и поехал в редакцию. Застрял в пробке, а потом у погоды случился припадок.

— Во сколько вы вернулись в редакцию?

Я попытался вспомнить и назвал приблизительное время.

— Раньше, — констатировал Дастин у меня из-за спины. Я сначала удивился, думая, что он спорит со мной, но вовремя догадался, что речь шла о каком-то событии.

— Но почти сразу после его ухода, — отозвался Игорь.

— Да что происходит? — не выдержал я. — Мне так и не сказали, в чём меня вообще обвиняют. Точнее, сказали, но это какой-то бред…

Игорь поднял бровь.

— Вам не зачитали права?

— Пинок под рёбра в счёт? Этот ваш Милош — чудесный парень.

Дастин и Игорь переглянулись.

— Это не он, — сказал Хоук. В его голосе не было никаких эмоций. Это настораживало.

Игорь побарабанил пальцами по столу и пристально посмотрел на меня. Знаю я эти штучки! Пусть смотрит. Даже если у него имеется эффект, позволяющий ему работать детектором лжи, скрывать мне действительно нечего. То, о чём я молчал даже перед самим собой, никакого отношения к делу не имело.

Мы буравили друг друга взглядом добрых полминуты. Это испытание я тоже выдержал без труда — у меня и правда не было никаких скелетов, даже — тёмных пятен. Что скрывать простому парню? Смотреть в глаза боятся только те, у кого таких клякс слишком много, а уверенности — слишком мало. Наконец он снова перевел взгляд на Хоука.

— Ты в нём так уверен?

Дастин вздохнул.

— Скажем так, если бы мне пришлось выбирать подозреваемого между Мерри и фикусом, я бы выбрал фикус. Из всех людей, которых я знаю, Ник меньше всех способен на преступление. У него для такого кишка тонка.

— Вот спасибо, — буркнул я.

Они с Игорем снова переглянулись.

— Убери его с глаз моих, — сказал, наконец, Игорь, резко вставая. Потом, точно о чём-то задумался и снова взглянул на меня.

— Приносим извинения.

— А можно мне моральную компенсацию? — улыбнулся я. — Никаких финансовых вложений — просто верну Милошу должок.

— Мерри, заткнись, — сквозь зубы процедил Дастин.

Но мне, ей-богу, показалось, что Игорь подумал об улыбке. Большего в этих стенах желать не стоило.

Я вернулся в своё уютное обшарпанное кресло. Здесь было куда приятнее, чем в пыточной Игоря. И теплее. В кабинете Дастина хотя бы было окно, пусть и неплотно закрытое пыльными жалюзи. Занимался рассвет.

Дастин захлопнул дверь и включил чайник. А потом сделал совсем невероятную вещь — кинул мне своё пальто. Признаюсь, это было нелишним — меня хорошенько трясло. Не то от допроса, не то от холода.

— Итак, после этой приятной прогулки, я требую кофе и объяснений, — сказал я, укрывшись его палаткой. Меня знобило так, будто я вылез на мороз из ледяной ванны.

— Сначала поговорим, — ответил Дастин.

— Это что, продолжение допроса?

Я старался не стучать зубами.

— Вроде того, — отозвался мой друг, засыпая в свою чашку кофе. От запаха потекли слюнки.

— Тогда зачем увёл меня оттуда и снял наручники? — фыркнул я. — Делал бы всё по форме.

— Хочешь, вернёмся. Наручники у меня с собой, — рявкнул Дастин. А потом чуть спокойнее спросил:

— Когда ты был здесь, тебе не попадались на глаза… подозрительные типы?

Я задумался. Не сказать, что я особо обращал внимание на людей. Я был занят разговором с Евой. Досадное упущение, Ник Мерри. Ты репортёр, замечать странности — твоя работа.

— Думаю, в этот раз я сплоховал, — сказал я. — Дастин, что происходит?

Он вздохнул и, прислонившись спиной (точнее, тем, что ниже) к столу, ответил:

— Ник, вещдоки пропали. Всё. Включая ту штуку, которую ты вчера фотографировал.

Мгновение мы смотрели друг на друга в тишине, которая стала такой плотной, что её, казалось, можно было потрогать руками.

— Ого, — проговорил я наконец. — Вот это новость.

— Только попробуй…

Я отмахнулся.

— Фигура речи.

Я лихорадочно стал соображать. Это многое объясняет. Они притащили меня в участок как потенциального вора, потому что я был последним, кто крутился возле вещдоков. Во всяком случае, последним из тех, кто вообще не должен был рядом с ними находиться. Подозрительный тип, как выразился Хоук.

— И я теперь тоже в подозреваемых? — спросил я негромко. Зубы всё ещё клацали.

Дастин посмотрел на меня, приподняв одну бровь, точно прикидывая, что сказать, а после небольшой паузы ответил:

— Теперь, видимо, нет. Иначе ты бы сейчас сидел не здесь, — сказал он, подойдя к шкафчику. Через мгновение раздался приятный знакомый звон, а потом — запах с нотками имбиря и шоколада.

— «Эсперадо»? — я узнал аромат.

— Угу.

— Прекрасно. Где взял?

— Подарили.

— Берёшь взятки?

Дастин нахмурился, а я усмехнулся, понимая, что это не так. Дастин, хоть и выглядит как полный мерзавец, но сам честен до неприличия. Отчасти поэтому мы и спелись. Можно любить одинаковые книги, напитки и разных женщин, но когда ваши взгляды на мир, отношения и политику лежат в параллельных плоскостях, ни о какой дружбе не может быть и речи. Нам с Дастином в этом плане повезло почти во всём, и какой бы он ни был гад, я благодарил небо (или кто там вместо него?) за то, что судьба не раскидала нас по сторонам. Во всяком случае, надолго.

— Спасибо, что поручился за меня, — сказал я. — Хоть это и невероятно — чтобы я и стащил вещдоки, но не могу не спросить… Ты правда так сильно мне доверяешь?

Он отвёл взгляд. Всегда так делает, когда внутри него борются две ипостаси — холодный и колючий Дастин нещадно мутузит свою добрую и чувствительную половину. Бой закончился неожиданно.

— Если не тебе, то кому?

Я улыбнулся. Искренне. Не усмехнулся, не фыркнул, а просто улыбнулся, как улыбаются, чувствуя радость и приятное ощущение, что рядом с тобой есть человек, которому ты не безразличен. Но любой комплимент от Хоука — это ловушка. За столько лет дружбы мне пора было это усвоить.

— На вот, погрейся, — он протянул мне кружку с кофе, щедро плеснув в неё дорогущего коньяка, уселся за стол напротив меня и, скрестив пальцы, елейно улыбнулся. — А пока будешь оттаивать, вот тебе самое интересное. Труп тоже пропал.

Я подавился первым же глотком.

— Что? — сдавленно спросил я, пытаясь прокашляться и попутно проливая на пол своё питьё. — Ты шутишь?

— Да, Мерри, всё это один большой розыгрыш. Посмотри наверх, тебя снимают.

Это было уже слишком.

— Ерунда какая-то, — я, наконец, прокашлялся. — Это невозможно. И вы что, серьёзно подумали, что это был я?

— Я ничего не думал, Ник, я спал, — бросил Дастин. — Всё вскрылось уже вечером. Я уехал с Мальбруком на обыск, вернулся в офис, составил протокол и пошел домой. Потом со мной связался Игорь — о том, что случилось, узнали около полуночи, труп готовились передать семье. Передавать было нечего. А когда я примчал, оказалось, что и вещдоков нет. Игорь тут же составил списки, и всех, кто хотя бы рядом стоял с полицейским участком в то время, сгребли за решётку, включая, кстати, самого Мальбрука. Пока я занимался с ним, эти идиоты притащили тебя. Я не пойму только, — Дастин скрестил руки на груди и нахмурился. — Как наши вышли на тебя? Кто тебя видел, кроме Гриша и Евы?

Я пожал плечами. В общем-то, больше никто. Во всяком случае, к моей персоне никто не проявлял особого внимания. Никто, кроме…

— Моутер.

Это имя я прошипел сквозь зубы. Озарение было похоже на новую вспышку — предвестника Коллапса. И как это я забыл?..

— Что?

— Моутер! Паршивая сволочь из «Хайварс Пресс»! Пальто твоё съем, если это не он меня сдал! Я встретился с ним у терминала, когда уходил из участка.

Дастин нахмурился.

— Погоди, это не тот ненормальный, который крутился тут вчера весь вечер, требуя, чтобы его пропустили?

— Он самый. Всё хотел с тобой пообщаться, а мне предлагал заплатить за пересказ нашей с тобой беседы.

Дастин треснул кулаком по столу.

— Он терроризировал меня весь день своими звонками, в итоге я послал его к чёрту и сказал Еве, чтобы не отвечала этому паразиту. Видимо, он всё же нашёл выход.

— Или вход, — констатировал я.

— Вход-то — точно. Он тоже был на допросе.

— И сдал меня, паршивец, — бросил я, сделав, наконец, хороший глоток.

— Может быть, — задумчиво сказал Дастин. — Только зачем? Разве у вас там не всеобщая солидарность?

— Ага, а все копы едят пончики и мило улыбаются при встрече, — фыркнул я. — Он взбесил меня, и я подсказал, куда ему пойти.

Дастин покачал головой и со вздохом сказал:

— Типичный Мерри. Думать о последствиях начинает, только когда они уже остались позади. Поздравляю, ты нажил себе ещё одного врага.

Я снова фыркнул.

— Я как-то и не стремлюсь дружить с такими людьми.

— Ник, — Дастин даже смотрел на меня с сарказмом, не говоря уже о голосе, — твоим самолюбием можно Купол подпирать.

Я пожал плечами и снова приложился к кружке. Меня всё ещё потряхивало.

— И всё равно ерунда какая-то… Погоди, — я нахмурился. — У вас всё здание утыкано камерами. Неужели не видно…

— А вот тут ещё интереснее, — сказал Дастин. — Когда стали просматривать записи, оказалось, что все камеры повреждены.

— Кто-то испортил камеры?

— Или что-то. Ты видел эту чертовщину на улице?

Я кивнул.

— Ещё бы. Мельком подумал, что всё, приехали.

— Видеонаблюдение стёрто по всему городу, — казалось, Хоук перешёл все границы угрюмости и вышел на новый уровень. Лицо его не просто выражало эту эмоцию, оно ей стало. — Мы даже не успели просмотреть записи, чтобы узнать, как девчонка попала на Ша-Авеню.

Мы молча смотрели друг на друга. И думали об одном и том же.

— Ты так и не сказал Игорю о своей теории?

— Сказал, — Дастин вздохнул. — Игорь, как всегда, ничего не ответил. Такое чувство, что кроме меня вариант с мулдаси никто всерьёз не воспринимает.

— А что вещдоки? Ты уже успел рассмотреть? Там было что-то ценное? Странное? Ну, не считая этого булыжника.

Я даже пожалел, что не рассмотрел всё остальное, зациклившись на розоватом камне — или что это было?

— Кроме того камня — абсолютно ничего, — отмахнулся Дастин. — Дешёвые побрякушки — кресты, анкхи, пентаграммы, короче, какой-то разномастный оккультный мусор из эзотерических лавочек. Испаритель. Ключи. Кошелёк. Студенческая карточка. Помятый театральный билет. Даже его прихватили.

Вы когда-нибудь опрокидывали на себя кружку с горячим чаем? Мгновение между её падением и твоим принятием неизбежного — вот где остановились мои мысли. Когда понимаешь, что всё уже произошло, но по-прежнему надеешься, что удастся избежать катастрофы.

— Испаритель? Билет? — спросил я, удивляясь тому, как спокойно звучал мой голос.

— Угу. На позавчерашний вечерний… Что с тобой?

Я медленно встал, поставил кружку на стол и засунул руки в карман джинсов.

— Дастин. Как выглядела девочка?

— Какая разница?

Я пытался сконцентрироваться, потому что все мысли в этот момент напоминали краски, которые бездумно смешивает в одну банку двухлетний ребёнок. Я мог догадаться раньше. Мог, если бы хоть на полсекунды включил голову!

— Светлые волосы, серая толстовка…

— Да брось…

Лицо Хоука, сморщенное, как рифлёный картофельный чипс, резко разгладилось.

–…с капюшоном размера на два больше, чем надо, синие джинсы

— Не-ет, Мерри, скажи, что ты шутишь, — простонал Дастин, крутя головой как заведённая игрушка.

–…и белые гетры.

— Ник, откуда?.. — Чуть ли не взвыл он.

Я достал из кармана свой смятый театральный билет на позавчерашний спектакль и, протянув его моему другу, со вздохом начал объяснять:

— Великая вещь — искусство…