Безумные рубиновые очерки

Мария Клименко (2024)

Что, Ник Мерри, соскучился по интересным материалам? А как тебе такое: у цыган-магиков за Стеной украден могущественный артефакт, на окраине Уэйстбриджа магией крови убита студентка, её преподаватель — под арестом. Но вот незадача: в его вину не верит никто, кроме полиции. Способны ли острый ум и репортерская удача спасти человека от тюрьмы? Вот и узнаешь — берись за дело! И поглядывай на небо — Купол разразился молниями. Будто сами боги гневаются на остатки выжившего населения Земли. Но ты ведь в них не веришь, верно?..

11

Говорят, что когда это случилось в прошлый раз, весь мир на мгновение превратился в огромный пучок света, а потом пришёл в движение. Он колыхался, смазывался и растекался, точно не в состоянии определиться, чем ему быть — волной, материей или чем-то ещё. Квантовый всплеск, пространственно-временное искажение — как только не называли это явление, возникшее настолько внезапно и резко, что люди даже не успели сделать самое важное в экстренной ситуации — включить камеры. Если бы кто-то оказался расторопнее, у него бы тоже ничего не вышло: техника, электричество, радиочастоты — всё разом помахало человечеству ручкой. Те, кто выжил после этого пароксизма вселенной, рассказывали, что это было похоже на очень яркую вспышку, а потом природа сошла с ума, будто бы поменяв местами все основные силы, включая гравитацию. Когда всё пришло в относительное спокойствие, человечество не досчиталось доброй половины населения Земли. Оно просто исчезло. Вместе с кучей других материальных объектов, частицы которых резко определились как со скоростью, так и с местонахождением, и Земля у них явно была не в приоритете.

Каково это, когда твой организм мечется между двумя состояниями: существовать и не существовать? Что в этот момент происходит с сознанием, которое пытается постичь непостижимое?

Эти вопросы я успел задать себе, в тот миг, когда перед глазами всё полыхнуло ослепительно-белым светом. Мир точно погрузился в бесконечно-светлую комнату без стен и потолков. Абсолютная белизна, слепящая и… до спазмов в животе пугающая. От неожиданности я резко крутанул руль в сторону. Завизжали тормоза. Машина ушла в занос. Сильно тряхнуло. Я больно ударился локтем об дверь, лбом — об руль. Чёртова подушка безопасности опять не сработала.

А потом всё стихло. Всё, кроме кошмарного звона в ушах.

Сердце бухало где-то в горле, за окном кричали водители, но я едва их слышал. Мне повезло, я умудрился ни в кого не врезаться и просто вылетел на обочину. Но главное — сам не разлетелся на атомы. Или на что помельче.

Я отодвинул сиденье и, откинувшись на спинку, уставился в небо сквозь лобовое стекло. Только через несколько секунд я понял, что тяжело и глубоко дышу.

Вспышка, залившая весь мир белизной, мелькнула на какую-то триллионную секунды (как и в прошлый раз, если верить воспоминаниям очевидцев), а потом так же быстро рассеялась, показав зрелище, от которого по спине побежали мурашки. Купол над всем городом покрылся сетью маджентовых молний. Они грянули одновременно, озаряя небо багрово-пурпурным светом, задержались на пару секунд, сливаясь в одну огромную паутину, а потом исчезли так же резко, как появились, оставив за собой только тонкие полосы — как следы от лыж на снегу или шрамы после глубоких порезов.

— Воу, — наконец шепнул я сам себе, и собственный голос показался мне слишком громким. За свою недолгую жизнь я повидал всякое — и вспышки, и грозы, и радуги безумных цветов. Облака, зависшие посреди улицы, когда ты отчётливо видишь человека перед собой, но чуть выше его шляпы точно разлили молоко. Кажется, что ты попал в детский рисунок, где оставили слишком много белого пространства между счастливыми человечками и синей полоской неба. Иногда летом шёл снег, а порой после вот таких магических бурь вместо дождя сыпалась белая крошка, похожая на стеклянный порошок. Купольная пыль. Она противно хрустела под ногами и плохо вымывалась из волос. Это было бы ужасно, если бы спустя сутки она не исчезала сама по себе. Но чтобы такое…

— Вы видели?

От неожиданности я дёрнулся всем телом, резко надавив на гудок, ещё раз треснулся рукой об дверь и чуть было не дал по газам. Коллапс бы его побрал, этого Гарри! Впрочем, я тут же порадовался, ведь радиоволны были на месте, за окном всё ещё горели вывески, а вокруг бешено сигналили машины. Органы чувств начали приходить в норму.

— Это было… Невероятно! — продолжил он дрожащим голосом. — Вот это безумие! Вот это да! Профессор! Что скажете?

В эфире снова раздалась тишина.

— Я с вами согласен, Гарри, — проговорил Станкевич. Его голос уже не был таким бодрым, он немного дрожал. — Это невероятно. Я так же впечатлён, как и вы.

— Что-что-что?! Боги, скажите, вы, как человек науки, что это было?! — крикнул Мик.

Снова пауза. Мне показалось, или я слышу кликанье кнопок коммуникатора?

— Полагаю, — объяснение то же… — профессор блеял как студент на зачете. — Это ещё раз демонстрирует нам, что… Потокам ма… Крафт-частиц противостоят мощные гравитационные поля… Купол борется… Ничего страшного не случилось, хоть и выглядело… Необычно.

Необычно? Коллапс! И тут до меня дошло: Станкевич читал текст, набранный диджеями. Я шумно выдохнул, негодуя не то на профессора, который пошёл на поводу у Мика и Гарри, не то на себя — за то, что до сих пор не определился с тем, как реагировать на ложь во благо. То, что с Куполом происходит какая-то чертовщина, ясно как божий день, но если бы профессор сказал это в эфире на десятимилионную аудиторию, Гарри и Мику оторвали бы головы. Профессору — тоже.

Я вышел из машины и подобно паре сотен человек на улице, посмотрел в небо. Оно по-прежнему пылало огнём. Прошло ещё несколько секунд, прежде чем мой внутренний репортёр очухался от потрясения. Я наконец вытащил коммуникатор. И тут хлынул такой ливень, точно сверху включили поливочную систему. Под ногами захрустела белая крошка — купольная пыль.

— «И Он снял шестую печать…», — пробормотал я, садясь в машину.

Да чтоб я знал, откуда я это помню!