Любовь не с первого взгляда

Мария Берестова, 2020

Чтобы защититься от брачных притязаний соседнего монарха, королева выходит замуж за своего советника. Удастся ли двум умным людям превратить свой брак из удачной политической комбинации в нечто большее? – нет буйства гормонов, решающих любые проблемы, герои выстраивают отношения осознанно – мужской персонаж не является удовлетворителем потребностей женского персонажа, у него есть свои скелеты в шкафу и потребности – отношения испытываются не внешними факторами, а внутренним конфликтом характеров – никакой магии чисто для антуража, для антуража держите синие занавески – любые синие занавески неслучайны и что-нибудь символизируют, а все ружья – стреляют – буйство страстей и драму в роман привносят второстепенные персонажи

Глава седьмая

Сегодняшний разговор привёл Канлара в беспокойство. Он сам был не в восторге от необходимости вступать в политический брак, но его, по правде сказать, в большей степени заботило его новое положение и связанные с ним трудности, нежели характер отношений с будущей женой. Будем откровенны: Кая всегда держала себя столь идеально-сдержанно, что никому и в голову не могло прийти, что простые человеческие переживания ей не чужды.

Когда Канлар впервые увидел малышку-принцессу, ему было пятнадцать, а ей — всего четыре года. При его представлении королю она сидела совершенно спокойно в большом кресле, одетая в платье взрослого фасона, причёсанная на взрослый манер и выглядевшая на все семь.

Яркое впечатление о малышке, которая казалась идеальной куклой, продержалось годы. Канлар видел принцессу на официальных мероприятиях, и в любых ситуациях она казалась совершенно взрослой — её манеры были безупречны, и держала она себя без всяких детских капризов.

Тесно общаться с принцессой Канлар начал, когда ей исполнилось двенадцать, — именно в этом возрасте Кая стала обязательным участником Малого совета. Высказывалась она редко, но всегда по делу, и то, что она говорила, бывало вполне умно.

Возможно, Канлар привык воспринимать её как нечто функциональное: идеальное воплощение самой идеи правительницы. За годы, что он провёл с нею бок о бок, он ни разу не наблюдал, чтобы она отходила от своей роли и как-то демонстрировала, что функция «быть идеальной наследницей трона» не исчерпывает всё её существо.

За эти несколько дней Канлар с удивлением открыл для себя, что в королеве есть и другая, внутренняя сторона — всегда скрытая, живущая своей тайной жизнью, ни для кого не доступной.

Это открытие было для него ошеломительным. Казалось бы, это лежало на поверхности, и странно было бы предполагать, что даже у самой блестящей королевы нет за душой чего-то ещё, кроме её королевского величия. Однако, раз и навсегда привыкнув воспринимать Каю функционально, Канлар был потрясён.

Ему не приходило в голову, что у неё могут быть какие-то общечеловеческие потребности, и что её статус может как-то препятствовать их обеспечению, а их брак может ещё более стеснить и без того стеснённую человечность.

Канлар почувствовал себя виноватым; умом он понимал, что брак с ним спасает королеву от более тяжёлой участи, но сердцем — сердцем он чувствовал себя в этот момент насильником, который мучает и без того измученную своим саном девушку.

Прямо скажем, от испытанного потрясения Канлар несколько преувеличил внутри своей головы степень терзаний Каи и остроту её переживаний. Он знал её ещё не достаточно хорошо, чтобы уметь понимать её чувства; открыв для себя, что эти чувства, вообще, существуют — он тут же навоображал себе Бог весть чего сентиментально-трагического.

Впрочем, это было вполне естественно — кто на его месте не вообразил бы себе нечто драматичное? — но Кая, прямо скажем, была несколько удивлена, получив от жениха записку всего через час после того, как они, вроде бы, решили все текущие вопросы.

В записке Канлар писал, что, не решаясь оспаривать её прямо озвученное желание побыть одной, он, однако, тревожится о её состоянии, и, если ей будет того угодно, она может найти его в саду у фонтана, чтобы разделить с ним небольшую прогулку.

Похлопав глазами и попытавшись понять, что это вдруг на него нашло, Кая не преуспела в этих размышлениях, но решила всё же спуститься в сад — в конце концов, было бы невежливо игнорировать человека, который почему-то вздумал о тебе переживать.

Канлар, в самом деле, обнаружился у фонтана, где смотрел куда-то в зелёную изгородь невидящим взглядом, сложив руки за спиной. Заслышав шаги королевы, он обернулся, поклонился и предложил той руку. Она согласно эту руку приняла и позволила повести себя по тропинкам.

— Меня тревожит, — прямо высказал он, когда она и не подумала начать разговор, — что я стал причиной вашего огорчения.

Кая подняла на него спокойные глаза и мягко возразила:

— Я говорила вам, вы не имеете к тому прямого касательства. Не вынуждайте меня жалеть о моей откровенности, — добавила она с некоторым нажимом.

Они прошли в молчании несколько минут; вокруг стоял чарующий аромат цветущих плодовых деревьев, что делало прогулку весьма приятной.

— У меня есть идея одного плана, — заявил вдруг Канлар. — Ничто не мешает нам оставить наш брак фиктивным, с тем, чтобы, когда вы испытаете сердечное желание связать с кем-то свою жизнь, мы могли беспрепятственно развестись по факту отсутствия консуммации.

Королева так удивилась, что даже сбилась с шагу.

— Что? — глупо переспросила она. — Какое ещё сердечное желание?

Канлар возвёл глаза к небу и пояснил:

— Полюбите же вы однажды!

Несмелая улыбка тронула губы королевы; со смешком она возразила:

— Помилуйте, мне уже случалось быть влюблённой, и это явно не тот выбор, которому должна следовать правительница.

Вспомнив Се-Крера, Канлар не мог не согласиться с таким выводом, но всё же возразил:

— Вы прекрасно умеете править, ваше величество, и вокруг вас собрался талантливый и верный вам штат советников. Вы вполне можете позволить себе брак по сердечной склонности.

Кая грустно улыбнулась и ничего не ответила, увлекая его дальше по дорожке.

Спустя минут пять она сказала:

— Благодарю вас. Мне нужно было услышать от вас подобное предложение, чтобы перестать ощущать себя жертвой своего положения. Я не думала раньше о том выходе, который вы предложили, а меж тем — это и в самом деле выход. И это напомнило мне, что я не склонна доверять сердечным склонностям, — твёрдо резюмировала она. — Даже если обстоятельства и не давили бы на меня, я бы все равно предпочла брак по политическим соображениям. Но ваше предложение напомнило мне, что это мой сознательный выбор.

Канлар пожал плечами и отметил:

— Порой и в политических браках зарождается сердечная склонность.

Кая посмотрела на него слегка грустно:

— Простите за откровенность, дорогой жених, но я выбрала вас не оттого, вы не внушаете мне романтических чувств.

Казалось, её ответ ничуть не огорчил Канлара. Он, напротив, улыбнулся, глянул на королеву искоса и задорно и с самым хулиганским видом уточнил:

— А вот я, узнав вас ближе, кажется, увлёкся.

Королева в удивлении подняла брови и не без внутреннего кокетства, чувствуя себя польщённой, переспросила:

— Как, в самом деле?

Вместо ответа Канлар остановился, мягким, но быстрым движением снял с руки королевы перчатку и припал губами к её обнажённой коже.

Кая слегка вздрогнула, но руку не отняла; на затылок своего советника она смотрела с самым искренним удивлением.

— Полно вам, — слегка сжала она пальцы, — вы меня смущаете.

Он выпрямился, не отпуская её руки, и обнаружил, что её скулы и впрямь снова порозовели.

— Предпочитаю видеть вас смущённой, нежели плачущей, — весьма деловито заметил он, и его тон не оставил королеве иного выхода, кроме как рассмеяться.

Разыгрывая эту небольшую интригу, Канлар отнюдь не лукавил: те отголоски тайной жизни обычной девушки, которые он увидел за королевской холодной маской, влекли его к себе. Ему хотелось проникнуть туда, за эту маску, увидеть настоящую Каю, которую он пока не знал, но уже угадывал. Это влечение ещё нельзя было назвать влюблённостью, но оно явно отличалось от простого политического расчёта.

— Вы меня смущаете, — повторила королева, забирая, наконец, свою перчатку и пряча в неё руку. — Но мне почему-то по душе ваши выходки.

Канлар улыбнулся и повёл её гулять дальше.

Спустя несколько минут Кая решилась на новые откровения:

— Я выбрала вас, — спокойным и твёрдым голосом поведала она, — потому что моей стране нужный сильный консорт, а если говорить о моих личных желаниях — то я хочу видеть своим мужем умного человека. Обрести в вашем лице верного союзника для меня важнее сердечной склонности, хотя, должна признать, мне льстит ваше внимание, дорогой жених. Постойте! — оборвала она его попытку заверить её в своей верности. — Я хочу сделать одно признание, — решилась она. — Более всего в браке меня страшит необходимость соображаться с решениями мужа — необходимость считаться с чужой волей, которая может ограничивать мою или вовсе противостоять ей. В страшных мыслях брак видится мне вечной войной, противостоянием моей воли и воли мужчины. Возможно, учитывая это обстоятельство, мне стоило выбрать в мужья мужчину слабохарактерного и слабого, который не доставил бы мне хлопот. Это было большим искушением для меня, но я выбрала вас, рассчитывая этим выбором усилить трон и обеспечить наследников положительным примером сильного отца. Этот путь тяжелее, и оттого я нервничаю.

Откровенность такого рода далась ей нелегко; она не привыкла делиться столь сокровенными мыслями, не говоря уж о том, что ей боязно было давать ему в руки оружие против неё — знание о её страхах. Однако она решилась на этот шаг, зная, что именно такие моменты искренности и помогают зародить крепкие близкие отношения.

Ей нужен был муж, а не консорт-марионетка или соперник за власть. А с равным нужно и вести себя на равных, этот урок она усвоила ещё в детстве.

С минуту Канлар молчал, обдумывая услышанное:

— Благодарю, — наконец сказал он. — За такую откровенность следует платить такой же откровенностью. Позвольте и мне сделать признание, — с некоторым внутренним трудом решился он. — Меня страшит та роль, которую вы мне подготовили — я не был рождён править, и не уверен, что буду хорош на том месте, которое вы мне определили. Но в наибольшей степени меня тревожит то, что я женюсь на женщине, которая является моей королевой, — а брак, совершенно точно, не является тем полем, где я согласен был бы ходить в подчинённых. Вы говорите, что опасаетесь, будто ваша воля и моя будут находиться в состоянии войны; я же опасаюсь, что ваша воля будет подавлять мою, а я не буду сметь отстаивать себя, поскольку являюсь вашим подчинённым.

Прямо скажем, Канлару его признание далось даже труднее, чем королеве — её откровенность.

Влюблённые при вступлении в брак обмениваются любовными клятвами; эти двое, вступающие в политический брак, обменялись своими тайными страхами, и, возможно, такой обмен был посильнее иных любовных клятв.

— По всему выходит, — после долгого молчания заметила королева, — что наши страхи так неудачно сочетаются друг с другом, что делают нас противниками. Мне потребно не находить препятствий моей воле, вам — не становиться в подчинение ей. Победа одного неизбежно станет поражением другого.

Канлар молчал долго, после отметил:

— Это самая сложная дипломатическая задачка из тех, с какими я сталкивался.

Что-то в его тоне заставило королеву улыбнуться:

— Но вы берётесь её решить? — с некоторым даже задором уточнила она.

— Разумеется, — отмёл всякие сомнения он.

— Полностью полагаюсь на ваши дипломатические таланты! — улыбнулась она ему более чем очаровательно.

Дальнейшая прогулка прошла под аккомпанемент птичьего пения, и почему-то каждый из них, прощаясь, чувствовал себя гораздо спокойнее, чем этим же утром.