Персонажи

Ирина Голыбина, 2021

Герои романов Ирины Голыбиной неидеальны, с глубоким знанием психологии она прописывает их со всеми недостатками и слабостями, свойственными людям. И читателю только остается гадать, чем закончится история отношений этих сложных, многогранных личностей, будто перенесенных в книгу из реальной жизни. В романе «Персонаж(и)» главный герой Максим, главврач и совладелец частной психоневрологической лечебницы, состоятельный, привлекательный и интересный мужчина, терпит неудачи в личной жизни. Это невезение или закономерность? Станет ли его новая любовь, Юля, счастливым билетом? Все не так просто, ведь люди – не персонажи, а индивидуальности со своими желаниями и взглядами.

В тексте упоминаются социальные сети Facebook и/или Instagram (организации, запрещённые на территории РФ).

Meta Platforms Inc. признана экстремистской организацией на территории РФ.

© Голыбина И., 2023

© Оформление. ООО «Издательство «Эксмо», 2023

* * *

Как хорошо без женщины, без фраз,

Без горьких слов и сладких поцелуев,

Без этих милых, слишком честных глаз,

Которые вам лгут и вас еще ревнуют!

Как хорошо без театральных сцен,

Без длинных «благородных» объяснений,

Без этих истерических измен,

Без этих запоздалых сожалений.

И как смешна нелепая игра,

Где проигрыш велик, а выигрыш — ничтожен,

Когда партнеры ваши — шулера,

А выход из игры уж невозможен.

Как хорошо с приятелем вдвоем

Сидеть и пить простой шотландский виски

И, улыбаясь, вспоминать о том,

Что с этой дамой вы когда-то были близки.

Как хорошо проснуться одному

В своем веселом холостяцком «флете»

И знать, что вам не нужно никому

«Давать отчеты» — никому на свете!

А чтобы «проигрыш» немного отыграть,

С ее подругою затеять флирт невинный

И как-нибудь уж там «застраховать»

Простое самолюбие мужчины!

А. Вертинский, 1940

Глава 1

Лет двадцать назад, когда Максим еще учился в медицинском институте, профессор с кафедры внутренних болезней говорил ему:

— Вам, Доценко, в наркологию надо. Вот только не знаю, пациентом или врачом.

Максим продирал мутные глаза, встряхивался. Нет, пьяницей он не был. Подрабатывал по ночам, разгружая машины, или дежурил на «скорой». Деньги требовались постоянно и в немалых количествах, потому что жена, диктор на радио, хотела и нарядов, и ресторанов, и поездок за границу. Он пытался ответить для себя на вопрос, почему этакая звезда выбрала именно его, но приходил к единственному выводу: внешность. И, может, характер.

Он ходил на длинных ногах, гордо ступая, взирая на всех с высоты почти двухметрового роста. Пронзал взглядом ледяных серых глаз. Едко шутил, говорил мало и по делу. Казался со стороны умудренным жизнью, хотя про себя признавал: пацан, неопытный щенок. Угораздило связаться с дамой на десять лет старше — расплачивайся теперь. Жена, Анна Ивановна, соблазняла его настойчиво и неотступно, преследовала, можно сказать. Положила глаз на студента-медика с худым лицом и поджарым телом, воспользовалась мимолетной связью, забеременела. Так Максим обзавелся женой-звездой, дочкой с такими же, как у него, пронзительными серыми глазками, и обязанностями: зарабатывать, прислуживать, ублажать. Первое время, пока Сашка была совсем маленькая, ночи напролет носил ее на руках, баюкая. Дочка плохо спала, плакала — повышенное внутричерепное давление, кислородное голодание при родах. Анна Ивановна рожала долго, стонала и кричала, уговаривала сделать ей кесарево, чтобы не мучиться. В конце концов знакомый акушер локтем выдавил Сашку из ее утробы, сорвал раздраженно маску с лица и, выйдя за дверь родовой, рявкнул на Максима:

— Забирай свою психованную!

Теперь, спустя два десятка лет, эта психованная снова требовала денег, утверждая, что он отнял у нее квартиру, нажитую в браке. О том, сколько ему пришлось вкалывать, чтобы купить ту несчастную трешку, Максим не напоминал, но был твердо намерен отдать квартиру дочери. Анна Ивановна, слава которой осталась далеко позади, страдала от отсутствия внимания даже больше, чем от нехватки денег: с разводом они перестали притекать к ней от безотказного мужа-сопляка. Да и тот окреп, оперился — стал, как советовал профессор, психиатром-наркологом, подзаработал в двухтысячных, вытрезвляя запойных на дому, сколотил сначала маленькую частную наркологию, а потом полноценную клинику, где лечили уже не маргиналов-алкашей, а солидных бизнесменов с мегаломанией на фоне запущенного сифилиса, их дочек на дорогих машинах, у которых гномики селились в головах, и жен, что оказывались на поверку не страдалицами с депрессией, а банальными нимфоманками. С последними хлопот было больше всего: они как одна рвались на психотерапию к видному доктору, являлись в провокационных нарядах и делились откровениями, после которых хотелось скорей выйти в туалет, помыть руки.

Парочка таких добивалась его внимания почище Анны Ивановны — звезды, но он, блюдя врачебную этику, держался стойко — ни с одной из претенденток даже кофе не согласился выпить. Поэтому, когда возбужденная девушка влетела без стука в его кабинет и стала озираться в поисках места, куда удобнее будет сесть, он нахмурил брови, указал рукой на кресло возле стены, а сам остался за рабочим столом, как на допросе. Девушка уселась, повозилась немного и замерла. Подняла на него глаза с немым вопросом: что дальше? Максим нарочито медленно перебрал на столе медицинские карты, взялся за ручку.

— Фамилия?

— Чья?

— Ваша. Фамилия, имя и возраст.

Девушка, похоже, растерялась. Посмотрела удивленно, потом ответила:

— Георгиева. Элина. Тридцать четыре года. А что?

Он записал в бланке данные, вздохнул.

— С чем пожаловали?

— Я? С Дмитрием Павловичем.

«Шизофрения, — подумал Максим обреченно, — Дмитрий Павлович головного мозга».

— И что с ним?

— С Дмитрием Павловичем? Запой. Доктор, вы меня не помните? Я уже привозила к вам из московского офиса замгенерального. Компания «Башкирская нефть».

Максим вгляделся повнимательнее — нет, лицо незнакомое.

— А может, мы у другого врача были? Я сама не помню. У вас ведь анонимное лечение? Моему начальству светиться нельзя.

— Анонимное, не беспокойтесь.

Максима немного отпустило; похоже, девушка в полном порядке. Секретарь, наверное. Доставила начальника на капельницу, вытрезвлять.

— И где ваш Дмитрий Павлович?

— В процедурной. Вам не сказали?

— Нет. Сейчас я посмотрю.

Максим поднялся, распрямил длинные ноги, одернул халат. Оставив девушку в кабинете, прошел в процедурную, откуда неслись яростные крики. Дюжий санитар придерживал на кушетке мужчину под шестьдесят, в пиджаке и рубахе с галстуком, но без брюк. На волосатых голых ногах болтались съехавшие носки, один ботинок лежал у самой двери.

— И что тут?

— Делирий, — сразу же ответила молоденькая врач, которую они месяц назад приняли на работу, — острый.

— Ясно. Фиксируйте, начнем детоксикацию. Кровь возьмите у него.

— Не дается.

— Колите диазепам.

Максим вернулся в кабинет, где девушка так и ютилась на краешке кресла, сел за стол, принялся писать назначения.

— Больной ваш в состоянии алкогольного делирия, нужна детоксикация. Будете госпитализировать?

— Буду, — кивнула она. — Только мне для бухгалтерии понадобятся документы.

— В регистратуре вам выдадут. Данные ваши там есть?

— Есть реквизиты компании и мой телефон.

— Тогда идите оформляйтесь.

Девушка вскочила, прижимая к боку дорогую кожаную сумку. Только сейчас Максим заметил, что она довольно высокая, с приятно округлой фигурой. Ноги могли быть стройнее, конечно, но в целом хороша.

— Как, вы сказали, вас зовут?

— Элина.

— Перезвоните мне, Элина, завтра с утра. Часов в одиннадцать. Разберемся с вашим… Дмитрием Павловичем?

— Да, — подтвердила девушка, хлопая чересчур накрашенными ресницами. — Скажите, а когда он сможет вернуться на работу?

— Пока не знаю. Дня три понадобится, думаю. Завтра скажу точнее.

— Спасибо вам, доктор, большое. Вы нас всегда так выручаете! Это ведь уже не в первый раз…

— Да-да, пока не за что, — оборвал ее Максим, снова опуская взгляд на бумаги, — звоните.

Девушка вышла, оставив после себя легкий запах цветочных духов. Максим привычно заполнил бланки, посидел, подперев голову рукой. Крики в процедурной затихли — похоже, клиент успокоился. Можно обследовать.

Только собираясь уходить, запирая дверь в кабинет, Максим вспомнил, что девушку и правда видел раньше — кого-то еще она привозила к ним, из совета директоров. Спросил про нее в регистратуре, и медсестра, заглянув в компьютер, сказала, что это ассистент отдела персонала. Неудивительно, внешность говорит сама за себя. В нефтянке любят высоких блондинок.

Назавтра Элина позвонила, как он сказал, в одиннадцать утра, спросила, как дела у Дмитрия Павловича. Максим объяснил, что случай непростой, еще и с сердцем проблемы. Ночью врач, которая оставалась на дежурство, набегалась с ним. Семья у пациента есть?

— Есть, в Уфе. Здесь я за него отвечаю.

— Тогда готовьтесь, что он где-то неделю у нас пробудет. Можете приезжать, навещать. Но не сегодня, через пару дней. Пока что ничего не требуется.

— Еще раз спасибо вам, доктор. Тогда я приеду во вторник.

Максим пожал плечами, повесил трубку. Во вторник девушка действительно появилась, прорвалась к нему, хотя медсестра и просила не беспокоить, принесла в пакете бутылку коньяка и шоколадные конфеты.

— Я не пью, — ответил Максим вместо благодарности. Таких бутылок и коробок у него стояли в шкафу десятки.

— Это от компании, всему вашему коллективу. Даже не знаю, что бы мы без вас делали. Понимаете, из региональных отделений приезжают в Москву начальники, считается, что в командировку. А на самом деле отдыхать. Ну и могут переусердствовать. Работа у них нелегкая, постоянный стресс. Они так расслабляются. Я же не могу им запретить.

Про стресс и нелегкую работу Максим слышал ежедневно по стольку раз, что мог бы запросто и сам рассказать. Изображая заинтересованность, перебирал в голове список новых пациентов. Булимия, паническая атака, запой. У запоя тромбоз глубоких вен, надо перевозить в государственную больницу, в сосудистую хирургию. Времени на переговоры с секретаршей — ах нет, ассистентом отдела персонала — в обрез.

— Элина, я понял. Мы делаем все необходимое. Не волнуйтесь, вернем вашего командировочного в добром здравии. Мне пора.

Она потянулась к нему, взяла за рукав:

— Компания очень вам благодарна! — и сунула в карман халата плотный голубой конверт.

Максим вздохнул, вернул его назад.

— Это лишнее. Вы достаточно платите и так.

— Пожалуйста, доктор, возьмите! Лично себе.

— Я же сказал, не надо!

— Мне генеральный строго велел вам передать.

Она стояла перед ним, запрокинув голову, чтобы смотреть в глаза. На лбу он заметил россыпь мелких прыщиков, на губах — следы стершейся помады. Но кожа, правда, светлая, с нежным персиковым румянцем. Конверт снова оказался у него в кармане; Максим взял девушку за локоть, разворачивая к выходу.

— Я позвоню вам, если что-то понадобится.

— Да-да, звоните, — воскликнула она, обрадованная, — в любое время.

Максим проводил ее до регистратуры, помог набросить пальто. Оно было из мягкой шерсти, молочно-белое; он механически заметил, что его приятно держать в руках и от воротника идет тот же цветочный запах парфюма. Перед глазами мелькнули длинные светлые волосы — крашеные, суховатые, завитые на концах — аромат стал сильнее. Элина развернулась к нему лицом, кивнула, прощаясь:

— Я завтра заеду еще раз. После работы. Вы во сколько заканчиваете?

— В семь. Но приезжать нет смысла. Ему ничего не нужно. Ждите звонка.

Не хватало еще из-за нее задерживаться на работе! Приедет под конец дня, будет задавать дежурные вопросы: как состояние, когда можно забирать? С другой стороны, конверт с деньгами обязывает вроде как проявить повышенное внимание. Интересно, сколько там? В какую сумму «Башкирская нефть» оценивает трезвость сотрудника?

В конверте оказалась тысяча долларов — именно в валюте. И что с ними делать? Отдать Анне Ивановне, которая опять активизировалась, требуя денег? Самому вполне хватает зарплаты и доли в доходах от клиники. А вот бывшая бедствует. Когда они разводились четыре года назад, Анна Ивановна решила вернуться к матери, в центр. Трешка стояла свободная, и вдруг понадобилась ей зачем-то. Обойдется, она в нее ни копейки не вложила. Надо скорее оформить квартиру на дочь. Себе Максим, подкопив, купил таунхаус в поселке возле Внукова.

Туда он и приехал под вечер, припарковался у крыльца, отпер дверь ключом с тяжелой связки. Его секция была небольшая, девяносто метров на два этажа. Много места ему ни к чему — живет один, дома только спит и работает по выходным в кабинете. Пишет статьи для медицинских изданий по наркологии и психиатрии. Максим ступил в коридорчик, снял кожаную куртку. Сдернул с шеи стетоскоп — надо же, забыл оставить на работе! Прошел в кухню, объединенную с гостиной, вымыл руки в раковине, вытер бумажным полотенцем, оторвав от рулона. Налил в кружку кофе из машины, смешал с молоком из пакета.

В холодильнике, кроме молока, имелись только початая бутылка минеральной воды, сандвич в пленке и кусок шоколадного торта, оставшийся со вчерашнего дня рождения администратора из клиники. Он понюхал торт, выставил на журнальный стол, опустился в кресло. Рукой отломил край, сунул в рот и начал жевать, не ощущая вкуса. Сладко, приторно… Торт полетел в мусорное ведро; Максим забрал кофе и поднялся наверх, в кабинет. Зажег лампу, открыл ноутбук и оставил загружаться. Сам переоделся в спальне в растянутые домашние штаны, футболку с английским бульдогом на груди и видавшие виды «кроксы». Кровать стояла без покрывала, но белье было чистым — вчера меняла домработница.

Ее наличие у бывшего мужа раздражало Анну Ивановну несказанно, поскольку сама она позволить себе помощницу не могла. Максим советовал ей работать, не претендуя на былые лавры, но та, оскорбленная, отказывалась. Жила на то, что периодически подкидывали ей он или Сашка, временами заводила любовников и из них тоже тянула деньги. В тяжелые времена кормилась на пенсию матери, бывшего следователя прокуратуры. Анна Ивановна, официально считаясь ее опекуном, могла распоряжаться материнскими деньгами, и Максим подозревал, что львиная доля пенсии уходит на ее укладки и педикюры. При мысли о том, как бывшая жена с тещей живут под одной крышей, орут друг на друга и выясняют отношения, Максим всегда ежился и зажмуривал глаза. Он и Сашке не советовал к ним ездить, хотя понимал, что поступает несправедливо — там все-таки мать.

Ноутбук уже загрузился, и Максим уселся перед ним, на ощупь найдя на столе рядом очки. Для начала заглянул в электронную почту, почитал сообщения от пациентов с традиционными вопросами — можно ли употреблять одновременно с антидепрессантами алкоголь, можно ли бросить прием антипсихотиков, а потом снова начать. Коротко ответил: пить не надо вообще, бросать таблетки опасно. Взялся за статью, которую писал в расчете на публикацию в «Ланцете».

Было уже около полуночи, когда, повинуясь внезапному импульсу, он залез на сайт «Башкирской нефти», поискать в разделе «Сотрудники» что-нибудь про Георгиеву Элину. Нашлась буквально пара слов и маленькая фотография на фоне рекламного стенда. Удовлетворив любопытство, вышел на балкончик подышать. Курить он бросил сразу после развода, но рефлекс — выходить и делать передышки на воздухе — никуда не делся с тех пор. Правда, в доме не осталось ни одной пепельницы, зажигалки или заначки сигарет. Алкоголь он тоже больше не хранил — и не употреблял. Было дело, увлекался, пришлось в приказном порядке себя остановить. Под конец их с Анной Ивановной брака они частенько выпивали вместе, потом ругались и расходились спать по разным комнатам. Хорошо, Сашка уже переселилась к бойфренду и ничего этого не видела. Анна Ивановна так и продолжала пить, он же завязал и пока держался.

Максим отправился в спальню, сел на кровать. Электронные часы-будильник с большими зелеными цифрами, ярко горевшими в темноте, показывали половину второго ночи. Он и не заметил, что засиделся так поздно. Почитал перед сном пустяковый триллер. Отложил очки, потер глаза, зевнул и перевернулся на бок, рассчитывая сразу заснуть. Почему-то вспомнились светлые волосы над пальто молочного цвета, персиковые округлые щеки, промелькнуло даже что-то вроде эротической фантазии… но додумать ее он не успел, провалившись в сон.

Элина, несмотря на предупреждение, все-таки явилась назавтра в самом конце рабочего дня, прошла к нему в кабинет.

— Доктор, а вы скоро освободитесь? У меня поручение сводить вас поужинать в ресторан. Наша компания приглашает. Вы как, не против?

Она держалась уже чуть увереннее и выглядела слишком нарядной для офиса. Похоже, специально готовилась к встрече с ним. Губы темно-бордовые, ресницы опять накрашены слишком щедро. Сапоги на высоких каблуках, черное платье не доходит до колен. Напрасно она так выставляет ноги, все-таки они толстоваты! Но красивая вполне. Сходить, что ли, с ней?

Максим сделал вид, что задумался, открыл случайную карту, лежавшую на столе, что-то ручкой в ней черкнул.

— Я закончу минут через двадцать. Если подождете, можем пойти.

— Да, конечно. Я буду в регистратуре.

Она скрылась за дверью, а Максим, выждав пару минут, пошел в туалет. Намочил под краном ладонь, освежил волосы, подстриженные коротким ежиком. Седых с каждым днем становилось все больше, но это его не смущало. В шкафчике у врачей был запас одноразовых зубных щеток, лежал даже бритвенный набор. Он почистил зубы, умылся. В кабинете снял халат, оставил стетоскоп в ящике стола. Отряхнул джинсы, придирчиво посмотрелся в зеркало, и остался собой доволен.

Элина сидела на диванчике в регистратуре, читала что-то в телефоне. Услышав его шаги, оторвалась от экрана, прищурила близоруко глаза. Максим подал ей руку: можем идти. Они оделись, Максим попрощался с медсестрой за стойкой, и уже на крыльце спросил Элину, куда они, собственно, направляются. Она предложила ресторан по соседству, чтобы не ехать на машине. Максим периодически ужинал там, и выбор ее поддержал — вкусная кухня, приятная атмосфера. В темноватом зале, где стояли по стенам книжные стеллажи, а вдоль них — круглые столы с кожаными креслами, он выбрал место в углу, усадил Элину и сам поместился напротив. Официант выложил перед ними меню, винную карту, и она сразу попросила бутылку «Хванчкары». Максим удивился, что его не спросили, будет ли он пить, но промолчал. Элина покопалась в сумочке, достала пудреницу с серебристой крышкой, поправила, глядясь в зеркальце, волосы. Сказала напряженно:

— Вы уж простите, что потащила вас так. У моего руководства свои представления о сотрудничестве. Это все пожилые люди, советской закалки. Для них ресторан — обязательная часть программы. Вы не сердитесь на меня?

— За что ж сердиться? — ответил Максим вопросом на вопрос. — Поужинать в компании красивой женщины всегда приятно.

— Спасибо, — улыбнулась она с облегчением. — Я не спросила про вино, простите! Вы же не пьете, я правильно помню?

— Совершенно правильно. Не беспокойтесь, я выберу что-нибудь. Тоник. Или минеральную воду.

— Это из-за вашей работы? Насмотрелись на алкоголиков?

— Да не совсем. Есть другие причины.

— Понимаю. Тогда смотрите меню. Что будете есть?

Они оба полистали твердые картонные странички, Элина подозвала официанта, и тот принял заказ. Вино принесли; Максим попросил себе тоник с лимоном. Они чокнулись — Элина бокалом, он хрустальным низким стаканчиком — и выпили за знакомство.

— И давно вы в «Башкирской нефти» работаете? — спросил Максим, не придумав другой завязки для разговора.

— Уже года четыре.

— А до того?

— До того дома, в Екатеринбурге.

— Так вы недавно переехали в Москву? Не жалко было уезжать?

— Не очень, — передернула она плечами, — здесь интереснее.

— И где живете тут?

— В Химках снимаю квартиру.

— А семью перевезли?

— У меня только сын. Да, он со мной.

— Родители в Екатеринбурге остались?

— Нет, отец умер, когда я заканчивала школу. Мама вышла замуж, перебралась к мужу. Артем к ней ездит на каникулы. Артем — это сын.

— Я понял. Работа вам нравится? — Максиму про ребенка не очень хотелось слушать.

— В целом да. Правда, обещали повышение, но пока молчат. Приходится мелочами заниматься, текущими моментами. Вот как с Дмитрием Павловичем.

— Да уж… Часто они у вас до белой горячки допиваются?

— Частенько. Как корпоратив — так двоих-троих увозим. Тут главное, чтобы в прессу ничего не просочилось. Нам поэтому вашу клинику и рекомендовали. Я так поняла, что вы и главврач, и владелец?

— Да-да. Но владельцев трое, мы с коллегами.

— А помещение ваше? Или аренда? — спросила Элина деловито.

— Собственное. Строим еще одно, за городом. Хотим использовать под санаторий, для реабилитации.

— Наверное, это выгодно?

— Посмотрим, как пойдет. — Максим отложил салфетку, взялся за стакан: — Давайте за ваши успехи. Пусть повышение состоится.

Он уже заметил, что Элина охотно прикладывается к своему вину. Точно так же от него не укрылись ее заинтересованные взгляды, мелкое кокетство, смущенная улыбка. К такой реакции со стороны женщин он привык, принимал как должное. Стоит попробовать или нет? Мысленно он ее уже раздел, покрутил перед собой и одобрил. Только бы не оказалась чересчур восторженной, привязчивой. С этими больше всего проблем.

На выходе, подавая пальто, он не сразу убрал руки, провел Элине по плечам. Она замерла на миг — Максим это почувствовал. За ней уже подъезжало такси, надо было действовать быстрее. Под козырьком, где они ждали машину, он притянул Элину к себе, наклонился, медленно и со вкусом поцеловал. Она подалась к нему навстречу, прижалась всем телом. Промелькнула неприятная мыслишка, что с ее внешностью и работой такие эпизоды могут быть привычны, но какая разница, в конце концов! Когда желтый седан с черной полосой по борту остановился перед ними, Максим шепнул Элине на ухо:

— Может, лучше ко мне?

Она, не глядя на него, кивнула. Такси они отпустили, сели в его машину. Максим включил музыку, подкрутил подогрев сиденья и климат-контроль, чтобы спутница не мерзла. Долетели до Внукова за пятнадцать минут, дороги уже освободились. Он толкнул дверь, пригласил Элину внутрь — прошу! Она затопталась на пороге, отряхивая воду с сапог, вошла, расстегнула пальто. Максим принял его, повесил в стенной шкаф, убрал туда же свою куртку. Сапоги ее остались стоять на коврике, тапочки Максим не предложил.

— Тебя чем угостить? Алкоголь я дома не держу, будешь кофе? — он сразу решил перейти на «ты».

— Да, кофе. Очень хорошо.

Элина прошла по гостиной, обводя глазами полки и картины на стенах. Остановилась перед витриной с антикварными вещицами — лупами, стетоскопами, пенсне.

— Твоя коллекция?

— Да. Нравится?

— Очень. Можно открыть?

— Ради бога. Ключ в замке.

Она покрутила ключ, торчавший из замочной скважины в раме, открыла дверцы. Взяла из витрины старинный портсигар, открыла, понюхала.

— Надо же, табаком пахнет до сих пор…

— Вряд ли. Тебе кажется.

Он уже налил кофе в две чашки, поставил их на журнальный стол и вытащил коробку «Ферреро» из верхнего шкафчика. Сел на диван, наблюдая за Элиной: какое место выберет она? Та сначала направилась к креслу, но передумала, устроилась с ним рядом. Подобрала ноги, откинула голову на спинку.

— У тебя очень красиво. И ты один здесь живешь?

— Да.

— Не женат?

— В разводе.

— Понятно… А дети есть?

— Дочка. Ей двадцать четыре.

— Моему Артему одиннадцать. Вы почему развелись?

— Да так, не сошлись характерами.

Следовало, наверное, задать тот же вопрос ей, но Максиму все равно было, что там у нее случилось. Он пододвинул к ней чашку, Элина взяла ее аккуратно, выпила эспрессо за пару глотков. Сама пересела к нему ближе, обвила руками шею, позволяя гладить себя. Он предложил подняться наверх; идя за ней по лестнице, обратил внимание на просвечивавший сквозь колготки темно-красный лак на ногтях. Включил в спальне музыку, погасил свет, но темные шторы задергивать не стал, чтобы оставался полумрак. Хотелось рассмотреть ее в подробностях, но при освещении женщины раздеваться обычно отказывались. Она оказалась стройной и гладкой, с полной тяжелой грудью — явно не своей. Максим сразу нащупал имплант под кожей. Жаль, что не натуральная; интересно, она на зарплату делала операцию? Или кто из мужчин оплатил?

Элина расстегнула на нем рубашку, потом ремень, пуговицы на «Ливайсе». Спасибо, не притворялась, будто сгорает от страсти, просто делала свое дело.

Она была опытная, умелая. Наслаждалась сама и помогала ему. Минут через сорок Максиму уже казалось, что Элина интересна, обаятельна, хотелось продолжать отношения, даже поухаживать. Это было неожиданно приятно, давно он не испытывал к женщинам подобных чувств. Она объяснила, что на ночь остаться не сможет, сын дома один. Провожая ее до двери, Максим предложил встретиться в выходные, съездить куда-нибудь за город в отель. Она заколебалась — не с кем оставить Артема, но потом пообещала придумать что-нибудь. Обменялись личными телефонами, поцеловались на пороге, и такси унесло ее в сентябрьскую морось. Максим посидел немного на кровати, вспоминая подробности минувшего вечера, прилег, вдохнул ее запах на подушке. Надо будет сказать домработнице снова сменить постель.

С этой мыслью он забрался под душ, вымылся до скрипа жесткой губкой и сел в кабинете работать.