Королевство моря и скал

Мара Резерфорд, 2020

С тех пор как Нора отправилась в соседнее королевство, она мечтала вернуться домой, к людям, которых она любит. Наконец ее желание сбылось. Но оказалось, что в родной деревне все считают Нору предательницей. Изгнанница двух миров, девушка не может найти себе места… Тем временем заклятый враг Норы принц Сирен не только выжил, но и стал еще могущественнее. Чтобы противостоять жестокому принцу, Нора вместе с возлюбленным и сестрой отправляется на поиски союзников с целью поднять восстание. Но в мире существуют силы более таинственные и опасные, чем кто-либо из них мог предположить. И во время этого путешествия решится главное: смогут ли они спасти королевство и кто же взойдет на трон?

1

— Мы почти дома, — сказала, стиснув зубы, Зейди, напряженно гребя веслами. Деревянная лодка нашей семьи поднялась на гребень волны, в точности такой же, как и сотни предыдущих, что напомнило мне о том, насколько же безбрежен океан — и как быстро можно позабыть о том, что ты знал всю свою жизнь.

— Могу тебя подменить. — Я потянулась к веслам, но Зейди покачала головой. Было время, не так давно, когда мягкая кожа ее ладоней покрывалась мозолями всего через несколько минут усердной гребли, но это было до того, как я уехала в Иларию, до того, как Принц Сирен перекрыл моей семье доступ к питьевой воде, прежде, чем наш лучший друг, Сэми, был изгнан.

Это было раньше, когда я отдала бы все на свете, чтобы увидеть мир за пределами моей плавучей деревни в море. Прежде, чем я поняла, насколько много мне пришлось потерять.

Я судорожно вздохнула, когда Вариния, наконец, появилась в поле нашего зрения.

— Она действительно прекрасна, — сказала я Зейди, рассматривая домики на сваях, окрашенные во все оттенки заката, от соломенно-желтого до багрового. — Но зато ты всегда знала об этом, ведь так?

Наконец, Зейди передала мне весла и улыбнулась, несмотря на свое изнеможение. Мы плыли в течение всей ночи, и воду освещали лишь звезды, указывая нам путь. Я тосковала по уюту своей старой кровати, но, кроме того, я знала, что возвращаюсь уже не в ту же самую деревню, которую когда-то оставила позади.

— Ты любила это место, Нора, по-своему, — произнесла Зейди, как только восстановила дыхание.

Возможно, она была права, но я всегда хотела отсюда уехать. И не уверена, что те люди, которые когда-то желали моего изгнания, захотели бы моего возвращения, даже если бы они узнали, насколько далеко я зашла ради их защиты.

Зейди промокнула капельки пота на лбу своим рукавом. Теперь она стала той из нас двоих, у кого загорелая кожа, а я побледнела за время, проведенное в Новом Замке.

— Мама с папой будут так счастливы увидеть тебя.

Я невесело усмехнулась, благодарная за смену темы.

— Я не уверена, что счастливый это то слово, которое я бы употребила, особенно касательно мамы.

Она, как и большинство жителей Варинии, поверила в то, что я планировала навредить Зейди с помощью медузы — волосы девы и благодаря этому отправиться вместо нее в Иларию.

Я отрешенно коснулась шрама на своей правой щеке. Он казался настолько незначительным по сравнению со шрамами, исполосовавшими ногу Зейди. Тонирующий бальзам, который я раньше использовала, чтобы скрыть свой изъян в форме звезды, был позабыт во дворце, в котором я жила последние несколько месяцев. По сравнению с горой Айрис цепочка домов передо мной казалась невероятно маленькой и уязвимой, каждая из этих хижин была крохотным островком, съежившимся под напором безбрежного океана, и такой же незащищенной, как и пещерное существо на солнце.

— Мама будет счастлива, — не сдавалась Зейди. — Она сожалеет о том, что не попрощалась с тобой. Я знаю это.

В деревне было так же тихо, как это было всегда рано утром, и только несколько детишек сновали вдоль пристани, соединяющей некоторые из домов. Казалось невозможным, чтобы здесь что-то сильно изменилось, как сказала Зейди; вне всякого сомнения в такой час мама все еще будет в постели рядом с папой, дома будет чисто и опрятно, и, насколько бы это ни казалось невероятным, Сэми скоро придет, чтобы узнать у нас с Зейди, не хотели бы мы понырять за устрицами.

Я привязала лодку к одной из подпор под нашим домом, ожидая, пока моя сестра первой поднимется и зайдет в дом через люк. Я не была уверена в том, что готова увидеть выражение маминого лица, когда я появлюсь из ниоткуда, словно дух, вернувшийся, чтобы преследовать ее.

Я задержалась на несколько секунд, потом еще ненадолго, однако из дома не доносилось ни звука, и никто не подавал никаких признаков жизни, поэтому я быстро поднялась по веревочной лестнице, опасаясь, что могло случиться нечто ужасное.

— Их нет дома. — Глухой голос Зейди донесся из кухни, где она копалась в поисках чего-то съестного.

— Нет? — Я растерянно осмотрелась. — Солнце только что взошло. Где же они могут быть в такой час?

— На рыбалке, полагаю. — Зейди, казалось, ничего не беспокоило в этой ситуации, когда она вытаскивала небольшую корзинку с полки. — Иногда они уезжают на всю ночь, исследуя глубокие воды. Нам с Сэми удалось приобрести лодку побольше. — Выражение ее лица омрачилось при упоминании пропавшего возлюбленного, и я ощутила ее боль от утраты, словно она была моей собственной. Ничего не наладится, пока они не воссоединятся.

— Мы найдем его, Зейди, — упорствовала я. — И нам нужно будет хорошенько отдохнуть, когда мы это сделаем.

Я прошла в нашу комнату и рухнула на кровать, поморщившись, когда моя спина ударилась о жесткий соломенный матрас.

— Ты не хочешь чего-нибудь поесть? — спросила Зейди, заходя за мной в комнату. — Я понимаю, что сушеная рыба это не совсем иларийское лакомство, но ты, должно быть, умираешь с голоду.

— Я в порядке. — Больше всего на свете я хотела смыть с себя чувство стыда и страха, приставшее ко мне с тех самых пор, как меня заперли в подземелье Нового Замка. — Полагаю, у нас недостаточно чистой воды, чтобы принять ванну?

— Боюсь, что отныне никаких ванн.

— Должно быть, мама вне себя, — произнесла я, закатывая глаза.

Она улыбнулась, но, как мне показалось, натянуто.

— Что не так?

— Я просто надеюсь, что ты дашь маме шанс. Она старается. Для нее все это тоже непросто. Как и для каждого из нас.

Я нахмурилась, чувствуя себя пристыженной за замечание, которое бы пропустила мимо ушей та Зейди три месяца назад.

— Мне жаль.

— Я знаю. — Она тяжело выдохнула и закрыла глаза. — Я просто устала.

— Ты целый день гребла к берегу и потом обратно. Это вымотало бы даже сильнейшего мужчину.

Она взглянула на меня и покачала головой.

— Я совсем не о физической усталости, Нора. Потерять тебя, потом Сэми, и даже не знать наверняка, жив ли он вообще… Я не могу представить себе будущее без него. — Она снова прикрыла глаза. — Я знаю, что это тоже, вероятно, сложно понять.

— Не так уж и сложно, — пробормотала я. Моя тоска по Талину, сводному брату Принца Сирена, вспыхнула в памяти, но было бы эгоистичным с моей стороны упомянуть о своих чувствах к нему, когда Зейди так тяжело переживала потерю Сэми. Мы не были с Талином лучшими друзьями, как Зейди и Сэми. Мы не выросли вместе; мы даже не были из одного мира. И все же, Талин ради моего спасения отказался от короны, и я знала, что если бы у меня появился такой шанс, чувства, расцветшие в Новом Замке, могли бы перерасти в нечто особенное сами по себе.

Зейди пробормотала что-то еще, прежде чем ее дыхание стало более глубоким, и я поняла, что она уснула. Я свернулась калачиком на боку, наблюдая за тем, как вздымается и опускается ее грудь. Морщинка на лбу, которая, как я боялась, стала постоянной, разгладилась, рот расслабился, и она сразу снова стала той милой, прекрасной сестрой, какой я всегда ее знала. Да, многое изменилось, но, без сомнения, не было ничего такого, что нельзя было бы исправить, когда мы вместе. Я взяла ее за руку и позволила себе погрузиться в сон, будучи уверенной, по крайней мере, в одном.

Я дома.

Меня разбудил мамин вопль, настолько пронзительный, как крик чайки. На секунду я была уверена в том, что снова нахожусь в Новом Замке, но потом увидела лежащую рядом со мной сестру. Она потерла глаза, прогоняя сон, а я сделала глубокий, судорожный вздох.

— Все в порядке? — зевая, спросила у мамы Зейди.

— Все ли в порядке? — Глазела на нас сверху вниз мама, как будто мы появились из воздуха. — Ты говорила, что собираешься доставить Норе сообщение, а не привезти ее домой с собой! Как это произошло?

— Доброе утро, мама, — сказала я прежде, чем Зейди успела хоть что-то ответить.

Мамин рот открылся и закрылся, как у рыбы, когда она перевела взгляд с меня на Зейди, а потом и на папу.

— Папа! — Я вскочила с кровати и побежала к нему, едва он успел появиться из люка. Добежав, я подтянула его к себе и обняла так крепко, как только смогла. — Я так рада тебя видеть.

— Нора? — Папин голос дрогнул. — Я сплю?

Я улыбнулась у него на груди.

— Это я, пап. Я вернулась.

— Как…?

— Что-то случилось в Иларии? — спросила мама. — Почему Принц Сирен позволил тебе вернуться?

Я понятия не имела, как отвечать на их вопросы. Разумеется, я не могла начать рассказ с того, что оставила свой нож из кровавого коралла в Иларии, который, ко всему прочему, по-прежнему торчал из груди Сирена. И даже, несмотря на то, что я убила его в целях самозащиты, его последний крик эхом отражался в моих ушах, делая тот недолгий сон, который мне удалось увидеть, мягко говоря, беспокойным. Мне оставалось только надеяться, что океана, отделяющего меня от тех ужасных воспоминаний, будет достаточно.

Я нехотя отстранилась от отца.

— Я все объясню. Обещаю. Но мне необходимо поговорить с губернатором Кристосом сейчас же.

— Ох, дитя, если бы это было возможно, — сказал папа. — Но он не хочет видеть нашу семью. Только не после похищения Сэми. — Папина боль от потери сразу и Сэми и дружбы с его родителями была высечена в морщинах на его лице.

Зейди уже объяснила мне, что хоть губернатор Кристос и был в ярости от того, что Сэми похитили и оставили в море одного, он был зол на маму Элис, Федру и ее приспешников. Но он опасался, что наказание виновных приведет к возмездию, учитывая хрупкое состояние деревни. Кристос приказал варинийцам объединить свои возможности в попытке убедиться, что у всех есть достаточно еды и воды, но некоторые люди взбунтовались и вообще перестали погружаться. Кара для Федры может привести к неприятным последствиям, учитывая то, что большая часть жителей деревни на ее стороне.

Мама с папой обменялись взглядами, которые я не смогла истолковать.

— Ты можешь попытаться, — сказала мама к моему удивлению. — Ты всегда ему была по душе. Но мы подождем до захода солнца, чтобы тебя никто не видел. Если Федра тебя заметит… Ну, кто знает, на что она способна?

Я подняла бровь.

— Неужели она действительно обладает такой силой?

— Когда прибыл посланник, чтобы заплатить выкуп за тебя, как невесту, Федра рассказала ему, что вы поменялись с Зейди местами. Вскоре после этого нам перекрыли доступ к воде. В результате этого, она убедила жителей деревни в том, что твоя измена королю стала причиной всех наших мучений, — мягко сказал папа. — Не думаю, что осторожность будет для нас лишней.

Мне показалось, что я заметила блеск от слез в маминых глазах, но она моргнула прежде, чем я успела в этом убедиться.

— Зейди, пойдем, поможешь мне. Я поймала рыбу-луну и намереваюсь приготовить ее и устроить пир.

Теперь настал мой черед разинуть рот.

— Ты поймала рыбу?

— Не надо с таким удивлением на меня смотреть, — огрызнулась мама, поднимая крышку люка. — Ловля рыбы не сравнится с воспитанием дочерей-близнецов.

Часы шли, и мое беспокойство по поводу того, как губернатор Кристос воспримет мое присутствие в Варинии, только росло, особенно понимая то, что Сэми изгнали за «сговор» со мной.

— А что, если Кристос откажется со мной встретиться? — спросила я у Зейди, которая вручила мне еще одну рыболовную сеть для починки. В обычных обстоятельствах я бы придумала любой предлог, чтобы избежать настолько унылой работы, но занять себя чем-то было лучшим способом скоротать время.

— Мы ему не позволим, — произнесла Зейди, хотя, судя по тому, как она измельчила рыбу к нашему ужину, она была не менее встревоженной, чем я.

— Если бы только у нас был способ убедиться в том, что Сэми добрался до суши. — Я бросила сеть и начала расхаживать по половицам. — В таком случае Кристос бы принял меня с распростертыми объятиями.

— И, конечно же, в таком случае он добрался бы до продавца воздушных змеев.

Продавец воздушных змеев. Конечно. Он был лучшим контактным лицом Сэми на суше, насколько нам известно, и Сэми доверял ему свои секреты.

— Что именно сказал тебе продавец воздушных змеев, когда ты увидела его на портовом рынке?

— Что ты имеешь в виду? — спросила она. — И, во имя Талоса, перестань бродить туда-сюда. Ты нервируешь меня.

Я присела на один из наших табуретов из плавника.

— Ты сказала, что он дал тебе розу, но сказал ли он что-нибудь? Сделал ли он какой-то намек на то, что мог видеть Сэми?

Она покачала головой.

— Не совсем. Когда я подошла к палатке, он уже убирал своих воздушных змеев. Он улыбнулся, когда увидел меня: должно быть, он принял меня за тебя, — и подарил розу.

Я положила ладонь на колено, чтобы оно не подскакивало.

— Ты права. Он, наверное, подумал, что ты это я, — пробормотала я. — Что означает, что он думал, что дает розу мне. Ты уверена, что он ничего не сказал?

— Полагаю, что он мог что-то сказать, но я была слишком озабочена поисками тебя. — Она рассеянно погрызла ноготь, старая привычка, которую я не наблюдала с тех пор, как мама намазала горькими чернилами кальмара кончики пальцев Зейди. — Я точно помню нескольких иларийских стражников, которые прошли мимо нас, которые, казалось, заставили его встревожиться. Он напевал одну и ту же мелодию снова и снова. Она была знакомой, но я не могла узнать ее.

Я вскочила с табуретки, слишком разгоряченная, чтобы сидеть смирно.

— Постарайся вспомнить ее, Зейди. Это важно. Он не мог напевать ее без причины. Это было послание, я в этом уверена.

Во взгляде Зейди по-прежнему читалось сомнение.

— Почему он тогда просто не рассказал мне?

— Ты сказала, рынок кишел стражниками. Ему следовало быть осторожным. — Я обернулась, чтобы взглянуть на родителей, которые только что появились из своей комнаты. — Сэми был на портовом рынке. Он оставил зашифрованное послание для меня.

Отец почесал голову, а мама выглядела скорее скептически настроенной, нежели оптимистичной.

— Какое послание?

— Та роза и песня, если Зейди вспомнит ее.

— Мне было бы намного проще ее вспомнить, если бы все помолчали! — Зейди подхватила мое хождение по комнате и продолжала грызть зубами свой ноготь. — Она напомнила мне о нашем детстве, — добавила она более тихим голосом.

— Колыбельная? — предположила мама.

Зейди покачала головой.

— Нет, что-то менее очевидное. Возможно, одна из тех песен, что Сэми раньше напевал, из тех, что он подхватывал на рынке?

Я запрыгала на месте, как никогда уверенная в том, что мыслю в правильном направлении.

— Та, что про козла и осла? — Она не была моей любимой, поскольку я даже и представить себе не могла, как выглядят козел или осел, но Сэми уверял меня, что она смешная.

— Нет, нет. Нечто красивое, но с меланхоличной мелодией.

Я схватила ее за руку и притянула к себе.

— «Грива моей лошади из чистого золота, а копыта из чистейшего серебра»? Эта? — Это песня, которой Сэми научил меня, когда нам было по двенадцать-тринадцать лет. В то время я и коня-то ни одного не видела, но, Талос знал, я представляла их себе тысячу раз.

— Может быть. Можешь ее напеть?

Я напела мелодию, а затем ахнула, когда сумела вспомнить последнюю строчку.

— «И розы красные вокруг ее шеи, и нет другой лошади милее». Красные розы, Зейди!

Я закружилась со своей сбитой с толку сестрой, схватив ее за руки.

— Я не понимаю, — ответила она.

— Сэми жив!

Зейди встала на ноги, останавливая вращение, и я подождала, пока комната вокруг меня перестанет вращаться.

— А что, если я ошибаюсь насчет песни? — спросила Зейди. — Что, если это всего лишь совпадение?

— Это не совпадение, — не сдавалась я. — Нам нужно рассказать об этом губернатору.

— Мне жаль, Нора, но мы не можем рассказать Кристосу об этой песне, — сказала мама.

Папа положил ладонь на мое плечо.

— Я понимаю, что ты хочешь помочь. Но это может подарить ему ложную надежду.

Я замешкалась. Возможно, они правы. Если я ошиблась, у Кристоса останется еще меньше причин доверять мне. Но надежда оставалась надеждой, а Варинии ее не хватало слишком долго. Я не могу пойти в дом губернатора и доказать ему, что Сирен мертв и что Вариния свободна, но я могла дать ему это.

— Это не ложная надежда, — сказала я, поднимая дверцу люка. — Сэми жив. Я точно знаю это.

Я не откажусь от поисков Сэми, что бы ни думали все остальные. Он не только был необходим для счастья Зейди, но и дважды рисковал своей жизнью, чтобы увидеть меня на портовом рынке, и именно его преданность Зейди и мне сделала его легкой мишенью для Федры. Если бы мы поменялись местами, нет никаких сомнений, что Сэми стал бы меня искать.

Единственный истинный вопрос заключался в том, смогу ли я, найдя его, вернуться туда, где все отвернулись от меня и от людей, которых я люблю.

И что еще более важно, захочу ли я вообще этого?