Королевство моря и скал

Мара Резерфорд, 2020

С тех пор как Нора отправилась в соседнее королевство, она мечтала вернуться домой, к людям, которых она любит. Наконец ее желание сбылось. Но оказалось, что в родной деревне все считают Нору предательницей. Изгнанница двух миров, девушка не может найти себе места… Тем временем заклятый враг Норы принц Сирен не только выжил, но и стал еще могущественнее. Чтобы противостоять жестокому принцу, Нора вместе с возлюбленным и сестрой отправляется на поиски союзников с целью поднять восстание. Но в мире существуют силы более таинственные и опасные, чем кто-либо из них мог предположить. И во время этого путешествия решится главное: смогут ли они спасти королевство и кто же взойдет на трон?

2

— Я не могу поверить, что они даже не выслушали меня.

Я села на кровати рядом с Зейди, а на глаза навернулись слезы отчаяния. Моя беседа с губернатором Кристосом прошла ужасно. В прошлом я была одной из немногих жителей деревни, кому было позволено заходить в его дом благодаря близким отношениям между ним и моим отцом. Теперь же я едва могла изложить свою версию о Сэми и продавце воздушных змеев, поскольку Кристос и слышать ничего не желал от меня.

Но гораздо более мучительным, чем его пренебрежение, было осознание того, что он не поверил, что я убила Сирена. Каждый раз при упоминании мною имени Сирена я мысленно возвращалась к последним мгновениям, проведенным с ним, вспоминая тепло его крови на своих руках и неприкрытую ненависть в его глазах. Ужасным был уже один факт того, что я заколола его; но то, что никто мне не верил, было в сто раз хуже.

Зейди провела пальцами по моим волосам.

— Мне жаль, Нора. Я знаю, скольким ты пожертвовала, и довольно скоро это случится и с остальными жителями Варинии.

Я шмыгнула носом и вытерла рукавом свои слезы. Несмотря на предостережения Зейди о ярости жителей деревни, где-то в глубине души я все же надеялась на мирное возвращение домой. Как я могла ожидать того, что меня примут обратно, когда здесь меня презирали больше, чем когда-либо?

— Давай немного отдохнем. Уверена, мы это заслужили.

— Я скоро лягу, — сказала я. — Мне нужно еще немного времени, чтобы подумать. — Я вышла на балкон и подняла ковшик из бадьи с питьевой водой. Ее было удручающе мало. Кристос и Элиди полагали, что ожидание спасения являлось разумным решением, но оно не могло наполнить наши бадьи и желудки уже в течение многих лет.

Когда-нибудь мы получим официальное сообщение о том, что Вариния свободна, — губернатор настаивал на том, чтобы этого дождаться. Я задалась вопросом, насколько все изменится на самом деле. Я не могла себе представить, чтобы старейшины отправились в Иларию; даже если бы они захотели покинуть нашу деревню, земная болезнь могла погубить их. И как бы сильно я ни ненавидела понятие «дети волн», изоляция в Варинии породила нашу абсолютно детскую беспомощность в том, что касалось жизни на суше. Кто научит их, как там выжить?

Серебристые облака скрыли луну, но сегодня вечером океан был неподвижен, как стекло, целиком отражая ночное небо. Возможно, я недостаточно ценила Варинию, когда уезжала отсюда, но я всегда испытывала благоговение перед природной красотой этого места. Я глубоко вдохнула и сделала долгий выдох, жалея, что не могу запечатлеть это чувство в своей груди: стеснение, которое было одновременно тоской и чувством удовлетворения. Оно заставляло меня чувствовать себя маленькой, что, как ни странно, успокаивало.

Я оперлась о перила и зашипела, когда в боковую часть моей правой ладони впилась заноза. Появилась единственная капелька крови, и на секунду я увидела лицо Сирена так ясно, как будто он был здесь со мной. Я отшатнулась назад, наткнувшись на отца.

— Спокойно, дитя. С тобой все в порядке?

Я кивнула, отгоняя мысли о Сирене, и мы вместе прислонились к перилам. Он прижал меня к себе рукой, и я была благодарна ему за то тепло, что подарило мне его объятие. Вокруг мог рушиться мир, но хотя бы это было правильным.

— Что тебя беспокоит? — поинтересовался он после нескольких минут молчания.

— Я больше не понимаю, куда ведет мой путь, — ответила я тяжелым голосом, полным непролитых слез.

— Знаю, дитя. — Он пригладил мои волосы, убирая прядки со лба. — Твой путь никогда не был простым. И, боюсь, никогда таковым не станет.

— Почему? — спросила я, прямо как делала это, будучи ребенком, когда на каждый его ответ задавала очередной вопрос.

— Некоторые из нас рождены с точным представлением о том, кем и чем мы являемся, — сказал он. — Другим же придется для этого приложить куда больше усилий.

Я прикусила губу, погрузившись в размышления.

— Зейди знает, кто она, так ведь?

Он кивнул.

— Да. Как и ваша мама.

— А ты? — прошептала я.

— Думаю, что знал, но некоторое время я противился своей судьбе, а потом смирился.

Я задумалась, что он хотел этим сказать, но, в конечном счете, имел значение только один вопрос.

— Ты счастлив?

— Я вполне доволен. Я знаю, что нахожусь там, где мне самое место.

— А такие люди, как я?

Он надолго задумался.

— Не уверен, что ты ищешь от жизни удовольствий, Нора.

Я подняла взор вверх на звезды, мерцающие сквозь облака. Многое до сих пор оставалось для меня непонятным, и хоть я рисковала всем ради возвращения в Варинию, в глубине души я понимала, что какая-то частичка меня всегда задавалась вопросом, а что еще есть там.

— Нет, — согласилась я. — Полагаю, что нет.

Отец молчал в течение нескольких минут, но потом, наконец, повернулся ко мне.

— Что с тобой случилось там, в Иларии, Нора?

Я подумывала о том, чтобы поведать ему о кровопускании, подземелье, монстре, о том, как наблюдала сцену того, как леди Мелину столкнули со скалы, и что меня едва не постигла та же участь. Но мне казалось несправедливым обременять отца своими трудностями. Я знала, что это только тяжело опечалит его, а сейчас мы все изо всех сил старались удержаться на плаву. В итоге я рассказала ему то же самое, чем поделилась и с Элиди и Кристосом, избавив от самых ужасающих подробностей.

Папа молчаливо слушал во время моего повествования, а его губы сжались в тонкую линию. Я видела, что ему было горестно, но он также был зол и изо всех сил пытался сохранить самообладание. Когда я договорила, он отчаянно обнял меня, как если бы боялся, что мы оба можем распасться на кусочки.

— Я должна буду уехать утром? — наконец, спросила я.

Он яростно помотал головой.

— Ты останешься настолько, насколько сочтешь необходимым.

По крайней мере, здесь я нужна была хотя бы папе. Но я знала, что мне вскоре придется уехать, не только для того, чтобы отыскать Сэми, но и потому, что мое присутствие ставило под угрозу меня и мою семью. Я никак не могла узнать, был ли уже отменен указ, запрещающий ступать варинийцам на сушу. Но если Федра обнаружит меня, мы с моей семьей вскоре можем разделить участь Сэми.

— Ты должна поспать, — сказал отец. — Как и я. Некоторые мужчины собираются завтра утром на охоту, гораздо дальше в море. Мне понадобятся все мои силы.

Я подняла на него взгляд.

— Нет, отец. Это слишком опасно. Останься дома со мной. Мы можем понырять вместе.

Он грустно улыбнулся.

— Как бы я этого хотел. Но в нашей деревне слишком много голодных детей, которых нужно кормить. Они мне снятся по ночам, как их ротики разинуты, словно у птенчиков.

У меня защемило сердце от переживаний за этих детей и от той ответственности, которую ощущал на себе отец.

— Все наладится, — произнесла я, впрочем, без той уверенности, которую ощущала, когда только воссоединилась с Зейди.

С таким количеством людей, сомневающихся во мне, становилось все труднее и труднее не задаваться вопросом, а может, они правы.

— Ты веришь мне насчет Сэми? — настаивала я, хоть и опасалась услышать ответ.

Отец вздохнул и посмотрел на небо, а затем перевел свой темный взгляд на меня.

— Я всегда буду верить в тебя, Нора. — Мгновение он молчал. — Ты ведь собираешься искать его, так?

— Я должна, папа. Он нужен Зейди, как и его родителям.

Он кивнул.

— Я знаю. Но я ненавижу то, что снова тебя потеряю, когда ты только вернулась.

Я закрыла глаза и почувствовала, как слезы заскользили вниз по щекам с моих ресниц.

— И я не хочу терять тебя.

— Просто пообещай мне, что подождешь, пока я не вернусь с рыбалки.

— Обещаю. — Но даже сказав это, я не была уверена, что у меня будет возможность выполнить обещание. Я надеялась, что возвращение домой успокоит тревогу в моей душе, которая становилась все сильнее, вернет мне ту часть меня, которая всегда хотела быть на носу лодки и первой добраться до устрицы.

Но как бы мне ни было спокойно в присутствии отца, я чувствовала себя в равной степени вынужденной уехать, а не ждать, пока деревня решит мою судьбу за меня. Меня больше привлекала возможность бежать к чему-то, а не от чего-то.

Отец поцеловал меня в лоб.

— Девочка моя, соберись с духом. Ни одно стоящее путешествие никогда не было легким.

Я обняла его и пошла в свою комнату, где Зейди уже спала. Я скользнула в постель рядом с ней и, услышав ее легкое, ровное дыхание, успокоилась и расслабилась, вознося безмолвные молитвы о том, чтобы это путешествие стоило того, чтобы его совершить.

На следующее утро отец уехал еще до того, как я проснулась, а Зейди была на кухне и готовила еду на день. Я переоделась в одну из своих старых туник и одолжила юбку у Зейди, прежде чем присоединиться к ней на кухне, с облегчением обнаружив, что мама все еще спит. Я не была уверена, сказал ли ей отец, что мы обсуждали прошлой ночью.

Я плохо спала, меня терзали сны о Сирене, которые тревожили меня своей реальностью. Пока я работала, передо мной мелькали мимолетные образы из моих снов: как юный Сирен сражается на мечах с Талином, как он ребенком забирается на отцовский трон, как будто примеряясь к нему. Почему я продолжала думать о нем, когда сейчас он был наименьшей из моих забот?

— Что тебя тревожит? — Зейди осторожно взяла ложку у меня из рук. Я даже не заметила, что перестала помешивать рагу.

Я наклонилась ближе к Зейди. У мамы была сверхъестественная способность игнорировать все, что она не хотела слышать, но она каким-то образом могла собирать сплетни со всего дома.

— Почему мы до сих пор не получили известия о том, что Вариния свободна? Талин же, должно быть, в курсе, как я волнуюсь. Я уехала от него несколько дней назад.

Зейди ободряюще сжала мое плечо.

— Ты сама сказала, что на это, скорее всего, потребуется время.

— Но сколько времени? Как долго мы должны ждать? — Я еще не сказала Зейди, что планирую отправиться на поиски Сэми, как только отец вернется. Я боялась, что она будет настаивать на том, чтобы поехать со мной, но кто-то должен был остаться и позаботиться о безопасности родителей.

Я также не могла рассказать Зейди о своих постоянных мыслях о Сирене. Это только встревожило бы ее, а в последнее время у нее и так хлопот было больше, чем достаточно. Я заставила себя улыбнуться и подошла к разделочной доске, чтобы нарезать зелень.

— Не обращай на меня внимания. Мне просто неспокойно. Жаль, что я не могу пойти поплавать, чтобы немного разрядиться.

— Я бы тоже хотела, чтобы ты могла. Но выходить на улицу небезопасно. — Несколько минут спустя она коснулась моего плеча, направляясь собрать белье для стирки. — Мне жаль, что так получилось, — сказала она, но мои мысли уже были далеко, в Новом Замке, с вопросами о том, кто же сидит на троне.

Несколькими минутами позднее она зашла, не сказав ни единого слова, но щеки ее густо покраснели.

— Что случилось? — спросила я, отложив нож. — Ты раскраснелась.

— Я просто подумала, — произнесла она каким-то странным голосом, — что, возможно, тебе следует выйти на террасу и закончить со стиркой.

Я в недоумении нахмурилась.

— Почему?

— Я занималась этим одна в течение нескольких месяцев, только и всего.

— Ты знаешь, я сожалею об этом. — Я продолжила измельчать зелень. — Но ты сама сказала, что это небезопасно.

— Но там никого нет, — упорствовала она. — Я действительно думаю, что тебе следует туда выйти.

Я убрала волосы с лица тыльной стороной ладони.

— Да что с тобой такое?

— Ничего. Я просто, правда, не хочу этим заниматься, понимаешь?

Я раздраженно выдохнула.

— Ладно. Я сама займусь этим.

— Спасибо. — Когда я проходила мимо нее, она потянулась ко мне и заправила выбившуюся прядку мне за ухо. — Я люблю тебя, — произнесла она, целуя меня в щеку.

Я уклонилась от нее, с подозрением наблюдая за ней уголком глаза.

— Хм, я тоже тебя люблю, ты чудесная девушка.

Я вышла на террасу, заморгав от света ослепляющего солнца. Несмотря на раздражение из-за странного поведения Зейди, я была так благодарна за ощущение солнца на своей коже, что на мгновение замерла, потянувшись с закрытыми глазами, впитывая его в себя. Я распустила растрепанный узел своих волос и медленно повернулась по кругу, и когда свет перестал обжигать мои веки, я, наконец, моргнула и открыла их.

Океан сегодня был цвета индиго и золота, волны сверкали на солнце. Я вздохнула, опускаясь на колени, чтобы поднять кучу мокрой одежды, жалея, что не могу подольше смотреть на горизонт, мечтая о том, что лежит за ним.

Когда я поднялась на ноги, мое внимание привлекло движение в конце балкона. Я снова закрыла глаза, уверенная в том, что это было неким миражом. Но когда снова их открыла, он все еще был там, его волосы развевались на ветру, а его лазурные глаза наблюдали за мной.

Глаза, которые я узнаю где угодно.

Талин.

Было такое чувство, что я вижу его впервые. Его внимательный взгляд удерживал мой, заставляя меня физически ощущать каждый дюйм своего тела. В Старом Замке мы пообещали, что увидимся снова, но даже тогда я всецело не верила в это. И с каждым часом, прошедшим в разлуке, мое сомнение только возрастало.

Но он был в Варинии — в белой тунике, заправленной в черные бриджи, и кожаных ботинках. Судя по одежде, явно подготовился к поездке сюда. По крайней мере, в этот раз он явился не в камзоле. То, что Талин здесь, могло означать только то, что его мама вернулась в Новый Замок и что все остальное было так, как и должно быть. Сирен действительно был мертв, Зои была жива и здорова, и Вариния была наконец-то свободна.

И все же Талин не выглядел вне себя от радости, увидев меня.

Я медленно поставила посуду и шагнула к нему, не уверенная, стоит ли мне улыбаться, когда выражение его лица оставалось таким серьезным.

— Талин, — сказала я, поскольку привет казалось совершенно неподходящим в данных обстоятельствах.

— Нора. — Он тяжело вздохнул, как будто только что вспомнил, что нужно дышать, и раскрыл для меня объятия.

Почувствовав облегчение, я подбежала к нему, сократив расстояние между нами всего за несколько шагов. Он обнял меня, его тепло было бесконечно лучше, чем весь солнечный свет, который я только что впитала. Я вдохнула так глубоко, как только могла, и почувствовала, как его грудь сотрясается от смеха.

— Что? — Я откинулась назад, чтобы улыбнуться ему. — Ты вкусно пахнешь.

— Как и ты, — сказал он, прижимая меня ближе. — Я и забыл, насколько это хорошо.

Несколько мгновений мы молча стояли обнявшись, просто наслаждаясь ощущением друг друга. Но он по-прежнему ничего не сказал, и я поняла, что мне придется спросить.

— Почему у меня ужасное предчувствие, что ты приехал сообщить не очень хорошие новости?

— Боюсь, что это так, — сказал он, целуя меня в макушку. — Но это может подождать еще минуту.

Я закрыла глаза, пытаясь отгородиться от призрака тех плохих новостей, которые привели Талина сюда.

— Зейди видела тебя, не так ли? — Я вспомнила забавное выражение ее лица, когда она сказала мне выйти и заняться стиркой.

Я почувствовала, как его челюсть растянулась в улыбке у моей макушки.

— Да. Я надеялся, что это была ты, издалека. Но то, как она зажала рот обеими руками, когда увидела меня, сразу убедило меня, что это не так.

— Почему? Слишком женственно?

— Что-то вроде того, — пробормотал он.

Я легонько ткнула его кулаком в бок.

Он испустил легкое уф, что было явно наигранным.

— Это больше похоже на правду.

Я не могла решить, хочу ли я ущипнуть его или поцеловать, и подозревала, что именно это ему во мне нравилось. С того момента, как он впервые увидел меня с мокрыми волосами и в промокшей одежде, с которой капала вода на половицы губернатора Кристоса, я была далека от образца женской грации, которую пыталась создать моя мать.

— Только не говори мне, что ты проделал весь путь от Иларии на этом, — сказала я, впервые заметив нос маленькой гребной лодки, выглядывающей из-под балкона.

— Мои люди взяли корабль. Я подумал, что будет лучше, если они подождут дальше в море. — Он поднял палец, увидев растерянное выражение на моем лице. — Я обещаю, что объясню. Давай, ты можешь показать мне, как правильно управляться с веслами.

— Я должна остаться здесь. Большая часть деревни еще не знает, что я вернулась.

Теперь настала его очередь посмотреть на меня искоса.

— Нам нужно поговорить, Нора. Желательно наедине. — Он откинул мои распущенные волосы в сторону и поцеловал меня в шею, и вот так я поняла, как сильно мне тоже хотелось побыть с ним наедине. В Иларии было почти невозможно проводить время вместе, а теперь в нашем распоряжении был целый океан.

— Конечно, — сказала я, на мгновение позволив своим страхам отступить на задний план. — Давай же.

Я правила лодкой, и мы отплыли достаточно далеко, чтобы шансы быть обнаруженными были невелики. Вода была немного неспокойной, а горизонт затянули зловеще темные тучи, но мы всегда держали в лодке якорь на случай, если нам приходилось спешно отчаливать. Я села на скамейку рядом с Талином и позволила покачиванию волн подтолкнуть меня ближе к нему. Рукава его туники были закатаны до локтей, обнажая загорелые мускулистые предплечья. Нерешительно я провела пальцами по контурам мышц, все еще не совсем веря, что он настоящий, и по его коже пробежали мурашки.

— Я забыла о том, как ты боишься щекотки, — пробормотала я.

Когда он улыбнулся, мой желудок сжался. Я также забыла, как он мог заставить меня потерять голову одним взглядом. Там, в Иларии, мое влечение к Талину не раз приводило меня к неприятностям. Но здесь, когда рядом не было никого, кто мог бы меня осудить, я могла побаловать себя, совсем немного.

— Что? — спросил Талин.

Я пристально смотрела на него. Мне было все равно.

— Я скучала по тебе.

— Я тоже скучал по тебе. — Он переплел свои пальцы с моими, поднимая наши руки, чтобы мягко коснуться губами моей кожи. На этот раз я была тем, кто дрожал. — Я боялся, что ты страдаешь, но когда я увидел тебя на балконе, танцующую в солнечном свете…

Я рассмеялась.

— Это был не танец. Ты поймал меня в краткий миг послабления. Я все еще пытаюсь прогнать холод Нового Замка из своих костей.

— Но в том-то и дело, Нора. Даже когда все вокруг тебя разваливается на части, тебе удается находить в этом моменты радости.

Я покраснела и отвела взгляд.

— Ты слишком высокого обо мне мнения. Уверяю тебя, я свою норму жалоб и недовольства жизнью давно перевыполнила.

Я почувствовала, как его палец обхватил мой подбородок, мягко подтягивая его к себе. Медленно я подняла на него глаза. В последний раз, когда я видела Талина, все было срочным и отчаянным. Я только что сбежала из Нового Замка, а он раскрыл тайну своей матери и сестры. И, конечно же, я ударила Сирена ножом. Тогда мир казался слишком сложным.

Но прямо сейчас все казалось таким удивительно простым. Он заправил мои волосы за уши мозолистыми пальцами, обхватил мое лицо ладонями и поцеловал шрам на моей правой щеке. Затем еще раз, в левую щеку. Я закрыла глаза, чувствуя головокружение от предвкушения.

— Я так счастлива, что ты здесь, — пробормотала я.

Хватка Талина почти незаметно усилилась, и я почувствовала, как он откинулся назад.

— Нора?

Я открыла глаза и увидела, что вся радость испарилась с его лица. Ничто не бывает простым, напомнила я себе. Не тогда, когда это касалось нас.

— В чем дело, Талин?

Он покачал головой.

— Прости, что я собираюсь тебе это сказать.

У меня кровь застыла в жилах, когда он убрал руки с моего лица, забирая их тепло с собой.

— Сирен… — Он тяжело сглотнул и заставил себя встретиться со мной взглядом, хотя я видела, что это причиняет ему боль. — Мой брат все еще жив.