Утонувшие девушки

Лорет Энн Уайт, 2017

На старинном кладбище найдена девушка, которую преступник оставил умирать у ног статуи Девы Марии. Одновременно из городского канала выловили замотанное в пленку неопознанное тело. На лбу обеих жертв вырезано распятие. К делу приступает молодой детектив Энджи Палорино, но она берется за него с опаской. Мало того что после начала расследования Энджи стала слышать жуткие голоса в голове, так еще и новый сотрудник Джеймс, с которым она вынуждена работать в паре, оказался ей знаком по совершенно иному поводу…

Глава 6

— Без изменений, — сообщил Хольгерсен, снова позвонив в больницу. — Личность установить пока не удалось.

Энджи сжала руль, сворачивая на Фэрмонт: они ехали в управление. Ей не терпелось добраться до папок с делами Фернихок и Риттер. «Джейн Доу» должна продержаться, пока Энджи не запустит в расследование зубы. Чем скорее установят личность потерпевшей, тем лучше: сейчас детективы в своих действиях связаны по рукам и ногам.

Одним из важнейших аспектов расследования преступлений такого рода является виктимология: кто пострадавшая, где она училась, были ли у нее работа, хобби, где она жила — словом, необходимо выяснить, чем она занималась в период, предшествовавший нападению, что в ней привлекло внимание преступника.

— Интересно, когда это дело у нас уведет убойный? — сказал Хольгерсен. — Да, имело место изнасилование, но наш извращенец оставил жертву истекать кровью и умирать от переохлаждения, а это попытка убийства. Может, он вообще счел ее мертвой, а ей вот повезло…

— Бабушке твоей повезло! — Энджи смерила напарника гневным взглядом. — Я хочу вести это дело, смотри не подлей мне дерьма.

— Черт, Паллорино, я тоже хочу раскрыть, просто я говорю…

— Мне нужно поймать его ради Хаша, ясно? Он места себе не находил, что те изнасилования так и остались нераскрытыми. Если все три преступления совершил один и тот же ублюдок…

— Упс, я понял: дело личное. — Хольгерсен отвернулся к окну. — Опасно, Паллорино, о-о-очень опасно, — тихо повторил он. — Принимая что-то близко к сердцу, теряешь объективность.

Энджи стиснула челюсти, бессознательно с такой же силой нажимая на педаль акселератора.

— Останови, — вдруг сказал Хольгерсен. — Вот тут, у магазина.

— Что? Зачем?!

— Я хочу нормального кофе.

— Ты шутишь, что ли?

— Я ночь не спал, мне не обойтись без кофеина.

— Ты всегда такой?

— А ты?

Энджи чертыхнулась и свернула к мини-моллу, на углу которого гордо красовался «Старбакс».

— Давай быстрее, — предупредила она. — Веддер ждет.

Глядя, как длинный, тощий Хольгерсен размашисто шагает к кофейне, Энджи врезала кулаком по рулю. Она вдруг поняла, что ее трясет. Положив голову на подголовник, она закрыла глаза, стараясь успокоиться, но в голове болезненными красными вспышками пульсировали воспоминания о том, как она обнаженной скакала на мистере Большом Че. Ритмичные басы из клуба. Мигающие красные лампочки за шторами. Маленькая девочка в розовом платьице выскочила из тумана прямо под колеса… Глаза у Энджи широко открылись, дыхание стало судорожно-частым.

Скверно. Сосредоточься на работе, на расследовании… Она сверлила взглядом дверь «Старбакса», нетерпеливо ожидая, когда выйдет Хольгерсен. Лобовое стекло начало покрываться ледяной коркой. И вдруг через запотевшее окно Энджи увидела Хольгерсена — он расхаживал туда-сюда и говорил по телефону. Только тут она обратила внимание, что его сотовый остался на сиденье.

Энджи нахмурилась. Хольгерсен потребовал остановиться, чтобы срочно позвонить по личному телефону?

Он вышел из «Старбакса», неся два стакана и коричневый пакет. Усевшись на сиденье, Хольгерсен вставил стаканы в круглые гнезда между креслами. Салон наполнился запахами еды и кофе.

— На, — сказал он, подавая что-то Энджи.

— Что это?

— Маффин с яйцом и беконом. Ты небось тоже есть хочешь.

Желудок скрутило судорогой. Энджи взяла сэндвич. Хольгерсен развернул свой и откусил большой кусок.

— Можно ехать, — сказал он полным ртом, беря кофе.

Энджи смотрела на него в упор.

Хольгерсен перестал жевать.

— В чем дело? Ты вегетарианка, веганка или у тебя аллергия на глютен?

— Кому ты сейчас звонил?

У Хольгерсена сузились глаза. Кое-как прожевав, он проглотил и откашлялся:

— Никому я не звонил, мой сотовый оставался здесь.

Энджи молча смотрела на него.

— А если и звонил, Паллорино, это не твое собачье дело. У меня есть личная жизнь, в отличие от тебя.

Она тихо выругалась, бросила неразвернутый сандвич на приборную доску, завела мотор и рванула машину с места так, что кофе из стакана Хольгерсена выплеснулся ему на брюки.

— Ты и с остальными так себя вела? — ядовито осведомился он, вытирая джинсы бумажной салфеткой.

— С какими еще остальными?

— Ну хотя бы с прошлым напарником? Сколько он с тобой выдержал, три месяца?

— Кишка тонка оказалась, я здесь ни при чем.

— Ну да, он не Хашовски. Понятно, Энджи.

— Для тебя — Паллорино.

— Ясно, Паллори-и-ино. — Хольгерсен отвернулся к окну, отпил кофе и очень тихо сказал: — Я никуда не уйду с этой работы, Паллорино. Я собираюсь дослужиться до сержанта, поняла? Я тебе не по зубам, так что не трать силы.

╬