Глупое сердце

Шэрон Кендрик, 2009

Перед рождественской вечеринкой Риккардо Кастеллари, красавец миллиардер, вручает своей секретарше Энджи роскошный подарок – алое шелковое платье. И Энджи из серой мышки, на которую Риккардо и внимания-то не обращает, неожиданно превращается в роскошную, соблазнительную женщину…

Глава 1

Возможно, потому, что приближалось Рождество и постоянный пронизывающий холод несколько охладил ее чувства, а может, потому, что наконец лопнуло терпение, Энджи поняла, что так больше продолжаться не может.

У нее было глупое сердце, оно болело из-за мужчины, о котором Энджи и мечтать не смела! Тот едва ли вообще замечал, что она женщина, и относился к ней словно к одному из своих автомобилей. Правда, Риккардо очень заботился о машинах, но разве она, Энджи, была таким же неодушевленным функциональным предметом из стали, пластмассы и резины? Нет, она была живой, из плоти и крови, с собственными мечтами, которым никогда не суждено сбыться…

Она должна уйти. Обязана! Потому что если не сделает этого, то напрасно потратит жизнь на любовь к мужчине, который никогда не сможет ответить ей взаимностью.

Риккардо Кастеллари — ее босс, мужчина, который занимает все ее мысли. Но это продлится уже недолго. Наступает Новый год, и она начнет искать себе новую работу, чтобы быть подальше от этого привлекательного черноглазого итальянца, который способен довести женщину до экстаза одной своей ленивой улыбочкой. Да только он что-то мало улыбается последнее время… Мрачный, он чаще, чем обычно, взрывался без всякого повода, а Энджи не понимала почему.

— Выше нос, Энджи, скоро Рождество!

Голос младшей секретарши ворвался в ее мысли, и Энджи постаралась улыбнуться:

— Это точно.

Энджи обвела взглядом служебную комнату. Приближалось Рождество, и обычно элегантные, даже строгие офисы компании «Кастеллари интернэшнл» были украшены традиционными веточками омелы. Когда Риккардо еще только открывал в Лондоне представительство своего высокоприбыльного бизнеса, он был против показного блеска, считая его признаком дурного вкуса. Но шло время, и Кастеллари постепенно сдавался, уступая модным требованиям, — каждый год к Рождеству в офисе стали появляться все новые и новые детали. «В этом году общая комната для персонала напоминает обиталище Санта-Клауса, — криво усмехнувшись, подумала Энджи. — Да и некоторые другие кабинеты выглядят ненамного лучше».

Сверкающие серебряные, золотые, алые и зеленые гирлянды были развешаны по рамам картин и по дверным косякам, а телефаксы сверкали гирляндами разноцветных лампочек. Из ближайшей кофейни целый день доносились звуки рождественских песенок, а расположившийся на площади оркестр Армии спасения играл хоралы. Музыканты были такие трогательно красивые, что Энджи, едва сдерживая слезы умиления, искала в кошельке смятый пятифунтовый банкнот.

Да, Рождество уже было на пороге… И не из-за этого ли она пребывала в таком эмоционально неустойчивом настроении? Потому что Рождество всегда действовало на всех вообще и на каждого в отдельности. Оно воплощало все надежды и опасения людей. Заставляло тосковать и мечтать. И давало понять, чего вам недостает в этой жизни…

— Ждешь сегодняшней корпоративной вечеринки? — спросила младшая секретарша, милая молодая девушка Алисия, которая пришла к ним всего пару месяцев назад.

Энджи изобразила на лице напускной ужас:

— Издеваешься?

Алисия пытливо взглянула на нее:

— Как это здесь проходит? Я слышала, что совершенно фантастично. В одном из самых классных лондонских ресторанов — и совершенно бесплатно! А правда, что мистер Кастеллари присутствует до самого конца вечера?

Энджи давно привыкла к тому, что ее босс внушал офисной молодежи благоговейный страх и восторг. Разве не была она когда-то такой же, как Алисия? Исподтишка бросала взгляды на его смуглое красивое лицо, удивляясь тому, как может быть мужчина таким… роскошным? Разница между ними заключалась лишь в том, что Риккардо из всех девушек в офисе совершенно неожиданно выбрал именно Энджи и повысил до головокружительного статуса личного секретаря. Она не совсем поняла, почему такое произошло, просто была вне себя от радости. А теперь? Теперь ее одолевали сомнения. Иногда ей приходило в голову, что ее жизнь была бы менее сложной, если бы она осталась простой офисной сотрудницей, находящейся вдали от одурманивающего присутствия этого сексуального итальянца.

Энджи улыбнулась Алисии:

— Конечно, до самого конца вечеринки.

Вернее, «до мучительного конца», как язвительно говорил Риккардо. По правде говоря, он не очень-то любил Рождество, но раз в году делал над собой усилие и оправдывал ожидания трудового коллектива компании «Кастеллари». Он тратил уйму денег на корпоративную вечеринку, о которой продолжали говорить даже в феврале, и раздавал всем щедрые бонусы. Даже ей. Но разве иногда она не мечтала получить от него нечто более… личное?

Осознав всю бесполезность своих бесплодных мечтаний, Энджи встала и расправила крохотную морщинку на строгой юбке из джерси.

— Пожалуй, пойду и займусь последними приготовлениями. Я ожидаю Риккардо с минуты на минуту. Он едет из аэропорта.

Энджи знала график своего босса с точностью до секунды. Темный лимузин, должно быть, мчится сейчас к центральной части Лондона, а Риккардо, сидя сзади, вытянул свои длинные ноги. Он освободил узел галстука и, вероятно, просматривает какие-нибудь бумаги. Или разговаривает по телефону на одном из трех языков, которыми свободно владеет. Возможно, обменивается отрывочными фразами со своим водителем Марко, который к тому же выполняет функции его охранника, когда это необходимо.

— Вообще-то… — Энджи взглянула на свои часы, — если пробок нет, он может быть здесь с минуты… — Раздался резкий писк звуковой сигнализации, и у нее быстро забилось сердце. — Извини меня, — сказала она с улыбкой, пряча свое волнение, — но босс уже в здании.

В начищенных до блеска темно-синих туфлях на низком каблуке она поспешила в свою комнату, примыкающую к кабинету Риккардо. Вздох восхищения, как всегда, сорвался с ее губ, когда она вошла в светлую просторную комнату. Потому что, сколько бы раз Энджи ни любовалась открывающейся картиной, она так и не смогла привыкнуть к тому, что работает в таком красивом месте.

Окна представительства компании «Кастеллари» выходили на внушительную Трафальгарскую площадь. Эта площадь, с ее бьющим фонтаном и высокой колонной, всегда была красива, но никогда не выглядела так великолепно, как на Рождество. Традиционная ель, которую ежегодно присылал лондонцам король Норвегии, сверкала яркими огнями, как и все окна вокруг.

Из коридора донесся знакомый звук шагов. Эти шаги Энджи узнала бы среди тысяч других… Она поспешно вошла в кабинет, чтобы встретить босса, стараясь при этом придать лицу спокойное деловое выражение, которое он привык видеть. Но ничто не могло успокоить ее дико забившееся сердце, когда распахнулась дверь и она взглянула на смуглое лицо своего босса.

— А, Энджи! Ты здесь. Отлично. — Его глубокий голос словно шелком скользнул по ее коже, когда он бросил портфель и пальто на один из мягких кожаных диванов. Его черные волосы были взлохмачены, словно он взъерошил их пальцами, и галстук ослаблен, как она и предполагала. Послав мимолетную улыбку в ее направлении, Риккардо вынул пачку бумаг и начал их просматривать. — Ты не могла бы дать мне материалы по приемке «Посары»?

— Конечно, — спокойно ответила Энджи, беря его дорогое кашемировое пальто и вешая на плечики.

Интересно, выдает ли ее лицо то, что она несколько задета? Ведь этот человек, которого она не видела две недели, мог хотя бы снизойти до того, чтобы поздороваться с ней. Ни тебе «привет», ни «как дела?»! А если бы ее заменила какая-то из других секретарш, он заметил бы это? Но хороших секретарш не должно беспокоить то, что они могут быть незаметными. А Энджи гордилась тем, что была хорошей секретаршей.

— Как прошла поездка? Удачно? — вежливо спросила она, кладя на центр стола Риккардо ту папку, которую он просил.

Он пожал плечами:

— Нью-Йорк есть Нью-Йорк. Ты сама знаешь. Деловой, шумный, красивый.

Энджи не знала, кстати, поскольку никогда там не была.

— Полагаю, что так, — вежливо заметила она, не решаясь задать вопрос, который давно мучил ее. О том, виделся ли он с Полой Прентис — женщиной, с которой год назад связывали его имя все газеты. С Полой — загорелой белозубой блондинкой, с телом, которое ведущие журналы для мужчин считали самым вожделенным.

Когда Риккардо встречался с этой калифорнийской красавицей, он часто проводил уик-энды в Большом Яблоке^[1]. И Энджи нервно вглядывалась в его лицо каждый раз после его возвращения в ожидании того, что он вот-вот объявит, что собирается сделать эту великолепную Полу своей невестой. Но этого так и не произошло. К невероятному для Энджи облегчению, они снова поссорились — судя по газетам, поскольку Риккардо, естественно, не обсуждал свою личную жизнь с какой-то секретаршей.

— А как сделка с «Камиллой»? — спросила она, поскольку по этому именно вопросу он и летал в Нью-Йорк.

— Frustrante, — сказал он и тут же перевел: — Сорвалась.

— Я и сама могла догадаться, что значит это слово, Риккардо.

— Да?

Смоляные брови высоко взметнулись. Интересно, были ли у его разумной надежной мышки-секретарши хоть какие-то собственные проблемы? Он очень в этом сомневался. Ну если только сложности с поиском свежего журнала по вязанию, с поломкой телевизора. Он мельком взглянул на нее:

— Уж не брала ли ты уроки итальянского?

— Нет. Может быть, у меня плохой итальянский, но, столько лет проработав у вас, я научилась понимать кое-какие, в том числе и бранные, слова, — сухо сказала она. — А теперь скажите, как насчет чашечки кофе?

Риккардо едва заметно улыбнулся:

— С удовольствием выпил бы… Разве ты не видишь сама?

— Конечно, вижу, потому что…

— Потому что?..

— Вы абсолютно предсказуемы.

— Серьезно?

— Как восход солнца по утрам. Вот, например, через минуту вы начнете вздыхать по поводу сегодняшней корпоративной вечеринки…

— Разве это будет сегодня? — Рикардо взъерошил и без того взлохмаченные волосы. — Madonna mia!^[2]

— Вот видите! — пробормотала Энджи, направившись к кофе-машине, которая была доставлена сюда за немалые деньги из его родной Италии. — Вы совершенно предсказуемы.

Забыв о бумагах, которые лежали перед ним на столе, Риккардо откинулся на спинку кресла и какое-то время наблюдал за секретаршей, думая, что она единственная женщина, которой не возбранялось время от времени поддразнивать его. Она была сейчас, безусловно, намного менее застенчива, чем когда он взял ее к себе, хотя одевалась не намного лучше. Он окинул пренебрежительным взглядом ее аккуратную шерстяную юбку, строгую блузку и подавил вздох. Как скучно! Но в конце концов, разве безыскусность не была причиной того, что именно Энджи он предпочел видеть в роли своей ближайшей помощницы?

…Риккардо подыскивал кого-то, чтобы заменить пожилую даму, которая стояла на страже его интересов в офисе с момента его приезда в Лондон и которая, несмотря на все его уговоры, собиралась уволиться, чтобы посвятить свое время внукам.

Тот день был совершенно изнурительным. Он проводил одно собеседование за другим, и ему уже стало казаться, что каждая потенциальная «мисс Вселенная» пыталась убедить его в том, что пределом ее мечтаний было набирать на компьютере его письма и отвечать на телефонные звонки. Он не поверил ни одной из них, потому что позы, которые красотки при этом принимали, заставляли усомниться в искренности их слов.

Риккардо знал, чего хочет. Он хотел хотя бы на работе отдохнуть от постоянного назойливого внимания женщин, которое доставляло ему мучения с юных лет. К тому же он пытался найти кого-то, кто был готов работать на его условиях. Ему была нужна секретарь в традиционном понимании этого слова. Секретарь, не ассистент. Он не собирался никого учить и продвигать по службе. И он хотел именно секретаря, а не любовницу.

Он уже направлялся домой, когда, проходя мимо открытой двери одного из кабинетов, заглянул туда и увидел склонившееся над бумагами невзрачное существо. С точки зрения итальянского мужчины с изысканным вкусом, каковым, без сомнения, был Риккардо, выглядела девушка отвратительно: деловая юбка, которая ее нисколько не украшала, собранные сзади в тугой пучок волосы…

Помнится, он взглянул на свои часы — было уже довольно поздно — и восхитился ее преданностью делу, но потом решил, что ей, видимо, незачем торопиться домой. Вряд ли перед дверью такой мышки выстроилась целая очередь влюбленных в нее мужчин. «Может быть, она из тех женщин, которые днюют и ночуют на работе?» — криво усмехнувшись, подумал он.

Видимо, девушка почувствовала его присутствие, потому что круто повернулась и покраснела, увидев босса. Давно уже женщины не краснели в его присутствии, и на мгновение легкая улыбка тронула губы Риккардо.

— Могу я быть чем-то полезна, сэр? — спросила она, и по ее тону Риккардо понял, что она знает, кто перед ней.

— Возможно, сможете. — Прищурившись, он бросил взгляд на унылую обстановку кабинетика, потом на ее на удивление длинные пальцы. — Набирать текст умеете?

— Конечно, сэр.

— Быстро?

— О да, сэр.

— А что бы вы сказали, — спросил он, — если бы я попросил вас сделать мне кофе?

— Спросила бы, с молоком или без, сэр, — мягко ответила она.

Риккардо улыбнулся. Похоже, завышенными амбициями эта мышка не отличается. На следующий же день она была переведена в его офис.

Энджи оказалась лучшей из всех секретарш, которые когда-либо работали у него. Прежде всего потому, что знала свое место и не претендовала ни на что другое. А возможно, что не менее важно, потому, что не была влюблена в него, хотя, естественно, обожала, как все без исключения женщины.

…Его воспоминания прервались, когда он почувствовал соблазнительный аромат и Энджи поставила перед ним чашку кофе. Разумеется, это был капуччино, поскольку полдень еще не наступил, а после ленча она подаст чернильно-черный эспрессо. «Она действует как… успокоительный бальзам на воспаленную кожу, — вдруг подумал он. — Как долгая теплая ванна после трансатлантического перелета…»

На какое-то мгновение Риккардо расслабился. Но только на мгновение.

Его пребывание в Нью-Йорке было мучительным: актриса, с которой он встречался в начале этого года, отказывалась признать, что между ними все кончено. «Интересно, — с горечью подумал он, — почему женщинам изменяет чувство собственного достоинства, когда мужчина собирается закончить отношения? Вот и дома, в Тоскане, тоже были проблемы…»

— Риккардо! — Нежный голос Энджи прервал его невеселые мысли.

— Что?

Она стояла, глядя на него, и не понимала, что могло стать причиной такого мрачного выражения на его красивом лице.

— Вы знаете, конечно, что вечеринка начнется в этом году немного раньше.

— Не капай мне на мозги, Энджи!

— Это называется «напомнить о времени мероприятия».

Он сдержал раздражение:

— Во сколько это будет?

— Мы начнем в половине восьмого.

— А ресторан заказан?

— Все готово. Я сейчас как раз иду туда, чтобы обсудить последние детали. Все, что требуется от вас, — это просто появиться вовремя.

Риккардо кивнул. Может быть, он успеет немного подремать…

— Я зайду домой, переоденусь, — сказал он. — А потом приду прямо в ресторан. Никаких срочных дел для меня здесь нет?

— Ничего такого, что не могло бы подождать до понедельника.

Он повернулся, чтобы уйти, но, взглянув на ее скучную синюю юбку, вдруг вспомнил про сверток, который остался лежать в машине.

— О, Энджи!

— Да, Риккардо?

— Ты ведь обычно не слишком стараешься наряжаться, как это делают другие девушки, правда? — задумчиво протянул он. — Для корпоративных вечеринок, хотел я сказать.

Энджи замерла и, прежде чем повернуться к нему, постаралась придать своему лицу приветливо-заинтересованное выражение. Она была уверена, что Риккардо не хотел ее обидеть. Конечно, она наряжалась для вечеринок, но ее вкус отличался от вкуса других девушек, поскольку возраст был разный. Когда тебе едва исполнилось двадцать, ты можешь спокойно купить какое-нибудь дешевенькое, расшитое блестками платье, которыми изобиловали магазины в это время года. Можешь потратить гроши на свой наряд — и все равно будешь выглядеть на миллион долларов.

Но когда тебе двадцать семь, все по-другому. В дешевом наряде ты рискуешь показаться вульгарной. Поэтому Энджи тщательно соизмеряла свои возможности со своим бюджетом. Ее одежда была консервативной. Она никогда не устаревала, ее можно было носить из года в год и при этом выглядеть модной. Например, в прошлом году на ней было красивое бежевое трикотажное платье с ниткой настоящего жемчуга на шее.

— Я просто надену что-нибудь из своих старых вещей, — ответила она, стараясь не показать, как ее задели его слова.

— Дело в том, что у меня подарок для тебя в машине, — мягко сказал Риккардо. — Когда я буду выходить, попрошу Марко принести его тебе сюда.

Энджи удивленно заморгала. Подарок? Обычно босс, помимо обязательной рождественской денежной премии, дарил ей приватизационные чеки. А в прошлом году презентовал ящик вина с их семейных виноградников в Тоскане, большая часть бутылок из которого так и лежала нетронутой. Но Риккардо никогда раньше не делал ей никаких личных подарков. У Энджи екнуло сердце, хотя и мелькнула мысль о том, что он мог просто пытаться умаслить ее. Может, почувствовал, что она подумывает о том, чтобы уйти от него, и таким образом хотел убедить остаться? Нет, Риккардо никогда не стал бы действовать исподтишка.

— Господи, — сказала Энджи и беспомощно пожала плечами, совершенно не представляя, как на это реагировать. — Что за подарок?

Риккардо окинул ее взглядом, прикидывая размер, и улыбнулся:

— Кое-что из одежды. Для этой вечеринки.

Примечания

1

Большое Яблоко — так часто называют Нью-Йорк. — Здесь и далее примеч. ред.

2

Боже мой! (ит.)