Ведьмин ключик от медвежьей клетки

Ксан Крылатая (2025)

В чем кроется сила ведьмы? В рыжем цвете волос или в зелени глаз? А может быть, сила кроется в ее свободолюбивой душе? От меня, благодаря этим самым волосам, все и отказались, выбросив, как надоевшего котенка. Да только мне подарили шанс на спасение. И в благодарность, я решила помочь раненому медведю. Вот только теперь думаю, как бы его не прибить ненароком обратно…

5. Попутчики

— Луч, Лученька, что с тобой? Ты плачешь? — услышала я обеспокоенный голос Мявы, и открыла глаза.

Сердце в груди билось гулко, взволнованно. Словно не спала я сейчас, а курицу по двору ловила, чтобы перо вырвать для обряда. Да. Имеется опыт: наставница отправила однажды в деревню, принести перо от рябой курицы. Вот, наверное, ребятня потом потешалась, передавая друг дружке об увиденном. Шаль, что для отвода глаз, пришлось снять после первого же забега, чтобы не испортить, а силу применять нельзя было. Вот и сейчас…

Снова перед глазами встали окровавленные ладони, и я вздрогнув, посмотрела на них. Чистые. Травинка только пристала — впечаталась в кожу, пока я лежала на ней.

— Лучана? — снова позвала моя кошка, заглядывая в глаза.

— Все хорошо, Мява. Просто сон… странный приснился. Идём?

Я поднялась, отряхнулась и начала одеваться. Мысли так и кружили вокруг медвежьего взгляда, пока Ная не показалась из воды. Омутная подплыла, и попыталась что-то сказать мне жестами. Сначала показав на меня, потом махнув в сторону моего дома, потом на небо и снова на меня.

— Я приду завтра, узнать как малыши. Хорошо? — спросила, не уверенная, что поняла ее правильно. — Лучше бы матушке посмотреть их, но она вернётся неизвестно когда.

На это Ная лишь помотала головой, и показала пальчиком на меня. А я вспомнила, зачем вообще пришла сюда на рассвете.

— Ная, скажи, — я положила пальцы на висок, накрыв чешуйки, — это ты меня так звала?

Последовал кивок.

— Ощущения, признаться, были не из приятных. Но если что-то случится, ты всегда зови! Хорошо? Я очень рада, что смогла помочь.

Омутная прижала ладони к груди и искренне улыбнулась своей странной улыбкой. Наверное, простой человек испугался бы, но я уже настолько привыкла к ней, что лишь улыбнулась в ответ.

Покинув берег, я начала рассказывать фамильяру о том, что произошло под водой. О своей догадке, что пещера у них используется именно для родов, ведь малыши недаром сразу же тянутся к воздуху. Инстинктивно. Значит тот воздушный пузырь как-то пополняется. Любопытно… Жалко, что нет возможности общаться с омутными, ведь столько вопросов!..

— Ну-у, я думаю, что так безопаснее. Ведь их малыши шустрые, юркие и скользкие. За ними сложно уследить, а на поверхности опасно — даже птица может напасть. Вот их и держат на дне.

— Ты права. Я даже новорожденного не смогла удержать, — немного расстроенно ответила кошке, и мельком глянула на руки.

Снова вспомнила о сне, и по сердцу пробежал мороз. Да что же мне так неспокойно?

— Мявочка, пойдем в лес? — позвала я жалобно, не понимая, что со мной происходит. Но с другой стороны, если меня смогли позвать омутные, то медведь…

Судорожно вздохнула, готовясь к объяснению причин, но кошка удивила. Она снова с беспокойством посмотрела в глаза, заметила, что я сегодня сама не своя, и направилась в сторону луга.

Через несколько шагов я уговорила ее пойти прямо в Медвежий, чтобы не беспокоить лешего. Дорога, в принципе, от озера почти одинаковая, что до леса, что до лешего. Да и до болот, что граничат с ним, тропа хорошо натоптана. Деревенские за мхом на болота ходят, а то и на телеге ездят. Для строительства его используют. Ну и по-осени по ягоду ходят. Вот. А от болота до Медвежьего уже рукой подать.

— Кто-то едет, смотри, — Мява навострила ушки обернувшись.

Действительно, нас догоняла лошадь, запряженная телегой. Вот как раз за мхом, наверное.

— Доброго денечка, госпожа, — раздался скрипучий голос лесничего с поравнявшейся с нами телеги.

И до меня дошло, что шаль-то я забыла натянуть, так и шлепая от озера, держа ее перекинутой через суму.

— Доброго, красавица, — поздоровался второй, молодой и чуть надменный голос сына лесничего. Парень сверкнул глазами, осмотрев меня с ног до головы. Словно кобылу перед покупкой. Бр-р-р!

Его-то я не заметила сразу, так как лежал в телеге.

— Чтоб тебя.. — фыркнула тихонько Мява, сообразив о моей растяпости.

— И вам доброго, — ответила я, не останавливаясь.

— Мы на болота вот путь держим. Подвезти куда?

Хотела отказаться, но подумав, что ещё и половины пути не прошла, кивнула, и запрыгнула на край повозки, проигнорировав протянутую Рагданом руку.

— А вы, видать, травы собирать отправились? — продолжал донимать мужчина.

Я лишь кивнула, и так расстроенная промашкой с шалью. Видимо, утреннее Озёрное приключение совсем меня вымотало. Да и сон этот… Но, кажется, мои ответы и не требовались особо, ведь мужчина продолжал болтать.

–…Рагдану уж скоро жинку молоду вести, так вот, дом изладить нужно. Сейчас вот мох запасем. Лес-то уже приготовили. Ладный домик будет, понравится молодой жинке. Манишка моя придумала на чердаке ещё комнатку сделать, чтобы, говорит, не пропадало место-то. А так и хранить что можно. А то и травки там сушить, так ведь? У хозяйственной-то жинки, все в дело будет!

Мужчина продолжал, в то время как я все острее чувствовала на себе взгляд его сына. Косоглазие наслать, что ли?..

Но тут мы добрались наконец до развилки, и я спрыгнула с повозки, поблагодарив попутчиков. На нахмуренный взгляд лесничего пояснила, что травки мне нужны, рядом с топью растут которые. Он ещё пожевал губу задумчиво, а потом кивнул и сказал:

— Вы, госпожа, ежель что, кричите. Или как по своему зовите. Мы ж тут рядом будем…

Забота мужчины немного пристыдила мои мысли о его назойливости и болтливости, поэтому ещё раз поблагодарив, пообещала быть осторожной, и чуть отдалившись, накинула шаль. От греха подальше. А то день сегодня с утра полон сюрпризов и неожиданностей.

Остаток пути прошел без приключений. Лес встретил спокойствием. Не было вчерашнего щебета, но и гнетущей атмосферы тоже. Хотя сердечко продолжало взволнованно биться. Я шла вперед осматриваясь и прислушиваясь, хотя и сама не понимала, что ищу.

— Лучана, здесь никого нет. Идём домой, а? — Мява позвала не настаивая, но беспокойство в голосе читалось все отчетливее.

— Да. Пожалуй. Не понимаю я, что происходит, но меня словно тянуло что сюда.

— Тянуло? А сейчас?

— Вроде нет. Не пойму, — я остановилась и прислушалась к себе. Да, дальше идти не хочется. Домой?

Развернувшись, я начала неуверенно шагать обратно, чувствуя какое-то разочарование, что ли. И матушки нет, спросить совета не выйдет. Да и как тут спросишь, ведь о медведе она не знает… Эх…

Моя хвостатая подруга поддержала возвращение с большим энтузиазмом, и даже хвост перестал дергаться резко и нервно.

Бродя по лесу, мы немного сместились в сторону топи, которая располагалась у границы с болотами. И если на болота ходят деревенские, то в Медвежий решаются идти не все. А вот в топь вообще желающих отправиться не сыскать. Все потому, что хоть и выглядит она очень спокойно, да только обманчивое, опасное это место. Гиблое.

Однажды я подслушала… то есть, случайно услышала, как две бабули у колодца обсуждали девку молодую. Она на болота ходила с подругами по осени, да видать к топи близко забрела, и подружки ее с трудом успели увести. Так вот, старушки громко тогда вспоминали о том, сколько там успело людей сгинуть. А началось все с Алейны, которую любимый предал. Уж не знаю, достоверно ли, но одна вспоминала историю так:

–…На сеновале-то повалял, да в жинки соседску девку взял. Вот Алейна с горю да позору в болота кинулася. Это еще моя бабка рассказывала. А ей ее бабка, которая знала ту горемычную.

— Бедна девонька… — начала было причитать более младшая собеседница жалостливым тоном, да старшая перебила.

— Бестолкова девка, а не бедна! Надо ж было додуматьси в болота лезть?

— Так ать с горю ж.

— Так ать жива да здрава! Подумашь, порчена… Авось и таку взял бы кто? Увальней в деревне всегда хватало. А и нет, ушла б в соседню, али дальню, да нову жись начала. А она чегось устроила?

— Чегося?

— Сама утопла в болоте, — проговаривая, старушка начала загибать пальцы. — В топяницу обернуласи. Люд начала губить. О! — Вздернула она суховатый палец кверху.

— Как в топяницу?

— А так — жись свою духу болотному отдала силой. Вот он ее и наказал, в топяницу обернул, да к телу привязал. Дюжа не любит он слабых духом. С тех пор и топь появиласи, и заманивает ента пакость дивчин, думая, что они жинки любимого. Да и молодцами не брезгует. Все своего любимого предателя ищет.

К концу рассказа та, что помоложе, качала головой да охала. Но я так и не поняла, то ли ей по прежнему жаль Алейну, то ли она, как и старшая, теперь винит ее?

У матушки я потом спрашивала, и она подтвердила, что тоже слышала историю эту. А вот правдива она или нет — не ведает. Но при ней, сказала, никто туда не ходил. Боятся. Ведь говорят, что народу-то успело там сгинуть немало, пока узнали, что топяница там появилась. Она жертв зазывает голосами любимых. А у кого сердце пусто, тому не показывается.

В общем, вышли мы с Мявой у самой топи. Переглянулись, да пошли дальше, вспомнив, как однажды по глупости своей — а точнее, моей, ведь кошка, как обычно, отговаривала — сунулись сюда. Захотелось мне тогда увидеть ту топяницу. Да только она так и не показалась, и мы разочарованно вернулись домой, где матушка уже ждала с розгой. Позже я, конечно, поняла, за что получила, а вот тогда обижалась, хоть и не показывала виду.

Поэтому сейчас мы лишь хихикнули, да мимо пошли… пока не услышали шорох.

— Что это?

Мява навострила ушки и вытянула шею, ища, откуда звук донёсся.

— Там-мяу, — чуть слышно сказала черная, и сделала шажок в сторону кустов.

— Топяница? — шепотом уточнила я, даже обрадовавшись.

— Не думаю.

— Почему?

— Так она должна голосом любимого тебяу зазывать. А не…

Кошку прервал тихий захлебывающийся не то стон, не то рык.

Нет, на голос любимого точно не походит. Да и какой у меня любимый, когда меня без отводящей взгляд шали только сегодня и увидели впервые. Узнали потому, что видели меня, хоть и мельком, когда я с матушкой была в деревне. Видеть-то меня видят в ней, а запомнить не могут. То есть, отвернулся человек, и забыл кого видел сейчас, разговаривал, или просто чуть не столкнулся. Хотя образ в памяти остаётся, и в другой раз он узнает меня, но лишь когда снова увидит.

— Я проверю!

Остановила меня Мява, когда я шагнула на звук, и сама отправилась на разведку.

Она лёгкая, и имеет больше шансов свободно пройти по топи.

— Эй, кто здесь?

Тихо позвала кошка, аккуратно ступая вперёд. Ответа не последовало, но буквально через несколько секунд она фыркнула и отшатнулась.

— Что там?

— Это… знакомец наш, кажетсяу, — затравленно ответила черная, оглядываясь с опаской по сторонам. А потом на мой недоуменный взгляд добавила: — Медведь это. Тот самый. Только пожеванный.

В первый миг я замерла, прокручивая слова фамильяра. А потом чуть не рванула вперёд, забыв, что передо мной топь раскинулась, и неверный шаг может стоить жизни.

— Угомонись, дурехау! — Мява даже зашипела останавливая меня. — Вон с той стороны обойди. А вообще, нам бы сейчас уйти домой тихонько, и забыть обо всем… — Кошка продолжала ворчать, меж тем показывая мне тропинку в обход, по которой, видимо, и мишка пришел сюда.

Или же приполз…

То, что я увидела, мне совсем не понравилось. Лапа разодрана. Кровь стекает по шерсти и когтям, и густыми каплями падает в болотную жижу, в которой, кстати, косолапый уже наполовину утоп. Торчащее из болота бедро вообще все в крови, и похоже на что-то ужасное.

— Очнись уже, Луча!

Мне в ногу впились острые коготки, и я наконец поняла, что забыла как дышать. Сердце тут же ударило таким громом, что даже мишка услышал, и приоткрыл один глаз. Не уверена, что он смог рассмотреть меня из-за пелены боли. А мне хватило мгновения, чтобы понять — я его не оставлю здесь!

— Мява, нужно его вытащить!

— С умау сошла?

Я обернулась, и заглянув в круглые непонимающие глаза, попросила:

— Мяв, пожалуйста. Я не знаю почему, но чувствую, что должна помочь. Он…

— Ладно. Но как? Мы же не справимсяу…

— Может лесничего позвать? — Я было развернулась, но тут же замерла. — А если они уже уехали?

— Я сейчас! А ты… будь осторожна.

Кошка умчалась, а я осталась перед раненым медведем, до сих пор видя его взгляд, наполненный болью. Похожий на тот, что во сне привиделся.

— Так это ты звал меня? Во сне звал? — начала я разговаривать с ним вслух, чтобы… Нет, не боюсь я леса или болота. Но вот сейчас мне стало страшно, что чуть слышное дыхание этого зверя прервется. И чтобы отвлечь себя же от этих мыслей, сгодится и свой голос. — Не понимаю, как тебе удалось, но я услышала. Не бойся, мы поможем. Ты ещё бегать будешь, и лес свой оберегать. Да, он у тебя уютным стал. Знаешь?..

Я продолжала говорить все, что приходило в голову, не задумываясь, что кто-то может услышать. Говорила, и снимала с грязно-бурой шерсти траву и веточки. Пыталась хоть немного очистить мех, чтобы видеть раны. Осторожно. Подмечая, что мой давнишний спаситель погружается все глубже.

— Шаль! — Голос Мявы раздался неожиданно. — Быстро, надень шаль!

Послушалась, и натянула, оказывается, спавшую с плеч накидку.

Послышался шум, потом голос лесничего:

Конец ознакомительного фрагмента.