Ведьмин ключик от медвежьей клетки

Ксан Крылатая (2025)

В чем кроется сила ведьмы? В рыжем цвете волос или в зелени глаз? А может быть, сила кроется в ее свободолюбивой душе? От меня, благодаря этим самым волосам, все и отказались, выбросив, как надоевшего котенка. Да только мне подарили шанс на спасение. И в благодарность, я решила помочь раненому медведю. Вот только теперь думаю, как бы его не прибить ненароком обратно…

1.Лучанка

— И не фырчи на меня! Думаешь, не знаю, что это ты рассказала матери?! Ух! Я тебе по секрету, а ты? — высказывала я Мяве, в это же время выплетая нить.

— Мяу, — жалобно мяукнула черная красивая кошка с белым пятнышком на задней лапке.

— Лучанка! Поди сюда! — снова раздался тихий, но строгий голос.

Рыкнув от досады, я развернулась и побрела к наставнице. Мява — кошка, мой фамильяр и самый близкий друг, посеменила следом.

— Да не говорила яу ничего. И когда бы успела?

— А я откуда знаю?

— С тобой была ведь. Да и самой интересно, что в том лесу находитсяу…

— Тш! — шикнула я на кошку, и тут-то сообразила, кто меня сдал.

— Ну, рассказывай, — выжидательно спросила наставница, на плече которой сидел разноглазый ворон. Один нормальный, черной бусиной, а вот второй глаз красный и как будто видящий тебя насквозь. Бр-р-р!

— К озеру ходила, вот, — показала охапку орянок — озёрных цветов, из которых получается хорошее средство от похмелья. Деревенские периодически захаживают, скупают все что есть, чтобы не бегать часто. Побаиваются все же госпожу ведьму Аглайю.

— Вижу, не слепа пока ещё. Куда тропку заговариваешь?

— Никуда. Только на луг завтра хотела сходить, за лунянкой и рынью.

— Да? И что же, туда лишь?

— Да, наставница, вот и тропку уж начала готовить.

Я кивнула влево, указывая на еле светящуюся ниточку, уводящую в сторону луга.

Наставница в сомнении посмотрела на своего ворона, потом, прищурившись, проследила путеводную нить.

— Подтяни заговор отвода глаз, просвечивает. И не забудь про лешего.

— Да, наставница. Сейчас испеку для него угощение, чтобы на медвежью ягоду обменять, — протараторила я, и получив ещё один подозрительный взгляд, была отпущена.

Услышала вслед глубокий вздох, и произнесенное усталым, но добрым голосом:"Лучана-Лучана… И что мне с тобой делать, непоседа?"

Вообще-то, меня когда-то Лучиком звали, а уже потом, когда я попала сюда, ведьма, ставшая мне матерью — просто я не говорю ей об этом, чтобы не сердить — дала новое имя. Может я и не вспомнила бы о старом, но Мява рассказала недавно историю, как я попала сюда. Уже три раза слушала ее, а мне все равно интересно. И про мир интересно. Вернее вселенную — Тар-данарию.

— И когда ты успела нить бросить? — удивилась Мява, когда мы остались одни.

— Да как зов услышала. Значит, глазастый нас подслушивал…

— Точно! Он это! — У кошки даже шерсть вздыбилась.

Эх… Вот ведь птица назойливая. Постоянно следит и вынюхивает что-то. Хоть я и понимаю, что он фамильяр наставницы, и обязан выполнять ее поручения, но… Никакой свободы! А мне так хочется заглянуть в медвежий лес…

Слышала от деревенских, что там медведи просто огроменные живут. И стра-ашные-е-е… И девиц едят! Но ведь это сказки? Чего вдруг им приспичило девиц есть? Не поверю, пока сама не увижу! Вот бы ещё какую девицу с собой заманить…

— А может не стоит? — Словно подслушав мои мысли, засомневалась кошка.

— А ты что, трусишь? Ты знай, что мне трусливый фамильяр без надобности!

— Ничего не трушу! Просто у тебяу такое лицо сейчаус было, что чует мой хвост, что-то нехорошее задумала. — Насупилась хвостатая.

— Да подумаешь — немножко девку с собой по лесу потаскаем. Ничего ей не сделается. А я бы ей ещё и в награду чего дала… — и тут же задумалась, чем там деревенские интересуются?

— А ты помнишь, что сама девка? А если на тебяу позаритсяу?

— Пф, — фыркнула я усмехаясь. — Я ведьма! А не девка.

Кошка обреченно прикрыла глаза лапой. А я начала исполнять задумку: амулет заговаривать. Хочу такой, чтобы не только глаза отводил, а и голос менял. Матушке хорошо, у нее свой скрипучий и ведьмовской, а я пока не доросла до такого. А ходить по деревне и молча подслушивать не интересно. Ведь хочется иногда уточнить что-то. Например, что имели ввиду мальчишки, когда рассказывали друг другу о том, какие аппетитные булочки у Ладки. А то дошла я до неё, но как не принюхивалась, а булочками из их дома не пахло. Только мясом. И сыром козьим. А ещё картошечкой… В общем, до того донюхалась, что бежала домой, подгоняемая ворчанием желудка. А про булочки так и не узнала.

Наложив один заговор, убрала будущий артефакт в сторону, прикрыла полотенчиком, и отправилась готовить пирог для лешего.

— Мява, веточку хумари принеси пожалуйста. Помнится, в прошлый раз он говорил, что любит ее аромат.

Кошка послушно скрылась, а я замешала тесто, приговаривая слова, которые помогут сохраниться пирогу свежим надолго. Знаю, что леший не ест его сразу, а растягивает удовольствие. Ведь не каждый день ему перепадает такое лакомство, да еще и пропитанное силой. Ведь здесь и яйца, и молочко, и травки всякие. Матушка говорит, что в них больше всего силы. Сырой. Вкусной для нечисти.

Оставила тесто настояться, а сама занялась начинкой.

— Во-тхы! Хватит? — Вспрыгнувшая в окно кошка, жалобно посмотрела на маленькую веточку перед собой.

— Хватит, спасибо, Мявочка.

Почему-то она не любит эту травку. В отличие от нечисти, к которой относится и леший.

Положив маленький кусочек маслица, аккуратно защипнула краешки, как учила матушка, и поставила угощение в печь. А сама, чтобы не терять времени, вышла к калитке, дабы ниточку путеводную укрепить. Права наставница — заговор отвода глаз слабый вышел.

Мява о прогулке в запретный лес больше не спрашивала. Либо глазастика, который умудряется засунуть свой клюв в любую щель, засекла, либо смирилась с моим решением и ждёт. В любом случае, я в этот лес уже решила попасть.

Закончив плетение, всмотрелась в даль. Небольшой кусочек медвежьего леса виден в стороне от болот, а между ними топь. Правее начинается наш лес-кормилец, который окружает со всех сторон и нашу избушку, и деревню со странным названием"Берлога". Почему так называется? Ну, наверное, потому, что первым старостой деревни был оборотень-медведь. Место его потом занимали дети и внуки… Пока однажды род их не прервался. Говорят, лет тридцать назад молодой сын старосты уехал в город, и не вернулся. Кто-то шепчет, что женился он там, а кто-то, что пропал. С тех пор его не видели. А Старый Медведь, как зовут старосту в деревне, никак не может найти себе преемника. Вроде и хватает пригожих мужиков, но какая-нибудь червоточина да найдется в каждом.

— Я на болота вечёр пойду. — Наставница подошла так тихо, что я вздрогнула. Вот умеет же она застать врасплох. — К утру вернусь. У лешего спроси, не знат ли, кто пакостит на окраине соседней деревни?

— А что там случилось? — тут же поинтересовалась я, вспоминая, что слышала от деревенских.

— Да девку… — матушка сбилась, но быстро сплюнув через плечо, продолжила: — перепугали до смерти. Ужо третью. Сама не суйся туда! Поняла?

— Ага. — Я закивала, понимая, что теперь точно хочу узнать, что там происходит.

— Леший-то, пироги теперь черненые любит? — ехидно добавила старушка, и я сообразила, что совсем в своих раздумьях забыла об угощении.

— Ага, попросил уголька добавить. Полезно, говорит, иногда, — ответила я, стараясь сохранить спокойный вид, и пошла доставать пирог.

Но стоило наставнице отвернуться, как я рванула со всех ног, костеря себя за забывчивость. Что за головушка бестолковая?! Как начну думать о чем, так и пропадаю из этого мира. Мява смеётся, говорит, сюда я пока попала, память растеряла по кусочку в предыдущих мирах. Да-да! Я ведь сюда с приключениями попала.

Достала пирог вовремя, лишь один краешек чуть поджарился. Переложила на стол и накрыла полотенчиком, дозревать оставила.

— Ну что, безголоваяу, опять прокараулила? — Мява, дремавшая на подоконнике, широко зевнула и потянула лапками.

— Опять… — вздохнула, понимая, что отпираться смысла нет. Уж кто-кто, а Мявочка меня знает.

— Мяв, расскажи ещё раз, как мы здесь оказались?

— Так недавно рассказывала, — кошка склонила голову и прищурила глаза.

— Мне кажется, что когда ты рассказываешь, я немного вспоминаю.

— Лучше бы не стоило. Нечего там вспоминать. Здесь ты… мы прижились, здесь мы к месту. А там… Тьфу!

— И все же…

— Проголодалась яу.

Кошка, навострив ушки, уставилась в одну точку, в стороне сарая с инструментами. Хвост ожил, выписывая свой охотничий танец.

Понятно. Мышь увидела, и теперь она потеряна для меня. Что за животное, стоит почуять добычу, как сразу забывает обо всем.

Так может пока в деревню сбегать? Вдруг что услышу о случившемся…

Набросив на плечи заговоренную шаль наставницы, я, не теряя времени, рванула к калитке, где чуть не столкнулась с тёткой Марной. Она в деревне молоком торгует, и остальной домашней снедью. Меня-то она не заметила — благо, я отскочить успела в сторону и замерла.

— Госпожа Аглайя! Госпожа Аглайя, на поклон я к вам! Маренка захворала, а ей телиться на днях. Не посмотрели бы вы, что за пакость прицепились к ней? — Женщина сложила ладони на груди, моляще глядя на вышедшую из-за домика ведьму.

И на моей памяти, это, наверное, единственная селянка, что смотрит на матушку без страха, но с доверием. А вот от других не раз тишком слышала, что побаиваются, а то и вовсе грешат на ведьму в своих бедах. Да только все равно идут за помощью, когда прижмет. А на мои слова о подслушанном, матушка только посмеялась и махнула рукой со словами"глупые, что ж с них взять?".

— Что стряслось с твоей Маренкой?

— Лежит. Не встаёт. Пена жёлтая изо рта каплет.

— Молока надо чуть. Ее же. Сейчас кликну Лучанку, отдашь ей.

— Поняла, госпожа, сделаю, — ответила женщина, уже пятясь к калитке.

И стоило той скрыться из виду, как прямо на меня направили негодующий взгляд.

— И куда собралась, озорница?

— Так в деревню я. До тетки Марны. — и моргнула пару раз для пущей убедительности, делая невинное лицо.

— Ну-ну… Али дар прозрения открылся?

— Чего это?

— Так и шаль, смотрю, успела надеть…

— Привычка, — пожала я плечами.

— Иди уж, бестия. Не лезь там никуда! — крикнула уже вдогонку наставница.

А через пару минут меня догнала Мява.

— Что, не удалось сбежать?

В ответ я только фыркнула. Ну и ладно, в следующий раз разведаю. Хотя…

— Уважаемая Марна, а скажите, вы не слышали, что случилось на окраине Медвежьего леса? — спросила я, догнав женщину и приспустив с плеч шаль. Видеть меня женщина не может, но так хоть чувствует, что я рядом, а то разговаривать с пустым местом сложно.

— Ох, Лучана! Не знаю даже, но говорят, медведь подрал девку. Возможно, не один. — Марна вздохнула и сделала отгоняющий беды жест.

— Медведь?

— Уж очень крупные… Так, а что же сама-то Аглайя не спросила? Не для детских ушек такие разговоры.

— Я уже не маленькая, — возмутилась я, слегка топнув ножкой.

— Я-то верю тебе. А вот остальные…

Стоит признать, что не вышло у меня разговорить женщину. Марна так и не рассказала больше ничего, как понимаю, опасаясь гнева матушки. Но ничего, где наша ведьма не пропадала? Разберемся!

До деревни добежали быстро, видимо, селянка по-настоящему любит своих коровок…

В деревне я снова натянула шаль повыше, чтобы не привлекать внимания. То есть видеть меня могут, и не врежутся, но вот сосредоточиться и запомнить — нет.

Марна открыла калитку, пропуская меня во двор. Сразу прошла к сараю, и опять же не закрывая дверей, присела подле своей кормилицы. Женщина с такой нежностью погладила ту, что даже постороннему стало бы ясно — у нее доброе сердце.

Я обошла их по кругу, пока хозяйка сдаивала молоко в крынку. Осмотрела кормушку, наполненную свежим сеном. Душистым. Пахнущим лугом и ветром. И… принюхалась сильнее, не понимая, откуда взялся чужеродный аромат цветка, не должного здесь оказаться. Потянулась за ним, даже не заметив, как оказалась стоящей на кормушке ногами. Интересно.

— А вот и нашла, — прошептала себе под нос, словно боясь спугнуть подсохшее растение, повисшее под балкой.

Тонкий стебелёк с редкими листочками и мелкими желтыми цветами зацепился за торчащий из балки гвоздь, и успел подвялиться. Явно висит здесь со вчерашнего вечера. Чуть выше заметила щель. Кто-то выдрал кусок прокладки из мха между бревен, и, видимо, в эту щель и затолкал цветы.

Люцифина солнечная. Ядовитая, несмотря на красивое название и трогательную внешность полевого цветка. Растет на болотах, в основном там, где обитают кикиморы. Но не кикимора же принесла ее сюда? Хм…

Я вышла из сарая, обошла его. Ага, с обратной стороны загон, с уже покосившимся забором.

— А у вас там забор покосился, — сказала я хозяйке.

— Так напасть какая-то просто, ещё на той седьмице стоял. Радан помог, поправил. А вчера вот…

— С соседками не ссорились? — вспомнила я уроки наставницы, что большая часть бед у людей от самих же людей.

— Не ссорилась, — ответила и нахмурились женщина.

— А дворового ничем не расстраивали? — спросила я, обдумывая: ему бы не нужно было мох выдирать, так бы зашёл и накормил скотину с руки.

— Нет, что ты… Вы, — вдруг поправилась женщина, а я уловила в ее тоне что-то новое. Раньше она ко мне проще обращалась.

— Точно?

Хозяйка задумалась, а потом поднялась.

— Нюрку пожурила на днях, что скотину почём зря охаживает вицей. Да я же со всеми мирно живу. Даже Руза вечёр на чай заходила.

— Ладно, передам наставнице. А вы, если вспомните ещё что, так сообщите сразу. И дворовому молочка парного налейте сегодня. Миска где его? — Я прошла в указанный угол, и осмотрев пустую посудинку, указала на нее пальчиком. — Поменяйте только. Негоже дворового кормить из битой посуды. Они уважение любят. Хлебца свежего ещё положите. И на двор не пускайте посторонних.

Женщина охнула, сказала, что миска целой была, но дальше только слушала и кивала, соглашаясь со всем, и бросая тревожные взгляды на буренку.

Возвращаясь с крынкой молока, от которого исходил еле уловимый аромат люцифины, я на секундочку задержалась у колодца. Очень уж рьяно спорщики обсуждали что-то.

— А я тебе говорю, волки то были! — доказывал седой мужчина, гневно глядя на собеседника.

— Да какие волки?! Ты что, ослеп ужо? Там же когти такой длины, что не меньше медведя матерого, — спорил с ним молодой.

— Форму и расположение следов видел? Не медведь то. Уж я пожил, знаю.

— Не бывает таких волков. Говорю тебе.

— Тьфу на тебя! Бестолковщина. Зелен ещё, спорить, — седовласый мужчина развернулся, и ещё раз сплюнув в сторону, отправился восвояси.

Молодой ещё постоял, поскреб макушку. Но, видимо, все же придерживаясь своей версии, махнул рукой, вздохнул, и подхватив ведра с водой, пошагал в сторону дома.

Вот, опять… Мне бы уточнить, где то место со следами и что точно произошло, а разве же ответят девке? Нет. Обидно-то как… Ну ничего, скоро закончу заговаривать свой амулет, и тогда уж…

— Ой!

Чуть не споткнулась о корягу, и выплеснула несколько капель молока на землю.

— Вот же леший! Помню я про угощение, нечего напоминать. Ух, — погрозила я кулаком в сторону леса, — проказник!

Мява рядом закашлялась, округлив и так большие янтарные глаза. А я отпихнула корягу в сторону и поспешила дальше.

— Ну что ты, опять шерсти наелась?

— Какой шерсти! Лучанка, ты совсем безголоваяу девка! Ну разве можно так с лешим?! Накажет ведь, глупаяу, — тараторила кошка, забегая вперёд и оглядываясь, стараясь поймать мой взгляд.

— Я ему пироги пеку, чего это накажет? Не-ет. А то и без угощений остаться может!

Последнюю фразу я произнесла громче, и заметила, как с тропинки тут же начали исчезать камешки. Так-то! А то распоясался.

Вернулись мы быстро. Сразу рассказала наставнице все, что заметила, и про забор покосившийся, и про трещинку на миске дворового, и про щель меж бревен, явно рукотворную.

— Умница, Лучана. Молодец, что все смекнула да соединила в ниточку. С молоком я сама разберусь, а ты пойди, приготовь отвар из ромашки, остицы и ладури. Сейчас посмотрю, где-то была ещё веточка люцифины. Помнишь как выводится яд?

— Да, наставница. Веточку не надо, вот, — я вытащила из кармана ту, что сняла с гвоздика в сарае Марны. — Она и повисла на гвоздике у той щели.

— Свежая. Вчера только с болот принесенная.

— Так я и думала! Значит нужно узнать, кто ходил на болота вчера!

— Циц! Не лезь в это, мала ещё. Отвар приготовь, и отнести сразу надобно. А с зачинщиками не тебе разбираться.

Вот так всегда: чуть что, так сразу мала…

С отваром справилась быстро. И что интересно, в конце варки вдруг вспомнила, что корова к отелу готовится. По наитию добавила туда каплю живицы. Эта вытяжка очень хорошо сил придает, но и добыть ее сложно. Травка растет в горах, куда не каждый готов отправиться, поэтому матушка ее только в особых случаях использует. Но ведь теленочка-то жалко. Не задерживаясь, сразу унесла Марне, и объяснила как использовать.

— Думаешь, успели? — спросила у кошки, вышагивающей рядом.

— Думаю, да. Вот если бы та веточка тоже была съедена, то, возможно, и нет. А так… — Мява задумалась, а потом, осмотревшись по сторонам, шепотом спросила: — Ты ведь не передумала?

— Нет. Если боишься, то можешь остаться!

— Вот ещё! И отпустить тебяу одну?

— Тогда не ворчи. Расскажи лучше, как мы сюда попали…

— Ну-у-у… — вздохнула кошка, и все же начала рассказ: — Когда тебяу оставили на болотах, яу попыталась позвать на помощь твою мать. Только она не поняла меняу и прогнала прочь. А больше в деревне негде было искать помощи. Поэтому, яу решила сама тебяу вывести. Маленькаяу ты ещё была. Неуклюжаяу. Оступилась и ухнула в трясину. Из которой странным маревом нас перебросило в лес. Яу снова отправилась помощи искать, так как ты была после трясины без сознанияу. И нашла женщину-змею, которая Ехидной назвалась. Так вот она и наградила меня голосом.

— Вот просто раз — и наградила? — заинтересовалась я этой деталью.

— Ага. Сказала, что не понимает кошачьего, и спросила, чего ору?

— А какая она?

— Да сначала женщиной была, а потом, когда к ведьме нас привела, стала змеёй. С Аглайей они, оказываетсяу, давно знакомы были. Посторонние так не разговаривают друг с другом. Вроде и ворчат, а тепло от того ворчанияу. В общем, оставила нас Ехидна на попечении ведьмы, перед тем что-то тебе шепнула. Только я не помню что. А Аглайяу уже вы́ходила тебяу. Поперву ещё ворчала иногда, что в деревню отдаст, а потом сама, видимо, привязалась, да так и оставила у себяу.

— Интересно, что она мне шепнула?

— Может и доведетсяу ещё встретитьсяу. Кстати, она и легенду рассказала о мире этом. Сказала, что тот мир, из которого мы попали сюда, молодой совсем. Только попал в эту вселенную, поэтому в нем не слышали о Ехидне и других хранителях Тар-данарии.

— Расскажи ее. Эту легенду.

— Когда-то давно старый ворон, служивший великому богу, чье имяу давным-давно позабыли, пролетал в пустоте и во мраке. Он нёс своему хозяину ценный дар — семена для огромного сада, который так любила супруга творца.

Да только вот магическаяу буряу застала ворона в этой пустоте. И птица обронила мешочек со своей ношей, и потеряла одно семечко. Которое, напитавшись древней магией, тут же проросло.

Ворон не заметил пропажи, подхватил свою ношу и улетел.

А выросшее из семечка Древо Тар-дан упорядочило древнюю магию, скитавшуюсяу в пустоте, и создало для себя колыбель. Его корни ушли далеко вглубь, а ветви вздымаются вверх.

Постепенно целые миры стали примагничиваться к ветвям Тар-дана. Светлые миры тянулись вверх, к густой кроне, и грелись в лучах плодов, заменявших солнце, тёмные же облепляли причудливо скрученные корни.

Мировое древо стало символом единства самых разных миров и вселенных. Постепенно оно стало похоже на магическое поле, которое поддерживало и соединяло сотни миров. Оно для всех возможных рас являетсяу символом жизни. Вечной, яркой, счастливой.

Так появилась огромнаяу вселеннаяу, связаннаяу великим древом — Тар-данарияу.

Ещё есть у границ между Корневыми и мирами Кроны свой страж. Вечный Странник, или же просто Ник, как он представляетсяу при встрече. Он помогает сохранить баланс, оберегает и поддерживает не только миры, но и их жителей.

Есть у него извечный конкурент. Огромный белый кот, который может обретать даже человеческий облик. Другие же рассказывают, что это обычный котик, способный вызвать умиление даже у самых чёрствых сердец.

Он, как и Странник, приходит в трудной ситуации, но только к тем, чья душа чиста, как слеза младенца…

— Интересная легенда.

— А я ей поверила, — гордо ответила Мява. — Она нас спасла, значит ей незачем обманывать. Да и легенду эту она попросила сохранить в памяти. Да и попали мы сюда теми самыми переходами, соединяющими миры как нити.

— Ммм… Это как роса на паутинке?

Кошка задумчиво махнула хвостом и протиснулись в щель под калиткой.

— Возможно. Только паутинки располагаютсяу хаотично, и к тому же могут перемещаться от росинки к росинке.

— Значит, сохраним. Но мне бы все равно хотелось встретить ее хоть разочек, — протянула мечтательно, представляя себе эту женщину-змею. — Все же она спасительница наша.

Придя домой, я приготовила все к походу… на луг. И улеглась отдыхать.