Настоящее сокровище Вандербильтов

Кристи Вудсон Харви, 2022

Четыре женщины. Одна семейная реликвия. Тайная связь времен и поколений, которая изменит их жизни. Джулия, поощряемая бабушкой, совершает побег с собственной свадьбы, узнав, что ее будущий муж изменял ей. Бросив все, Джулия отправляется на Виргинские острова, чтобы выяснить, чего она хочет от жизни. Там, одна проводя свой несостоявшийся медовый месяц, она переписывается с бабушкой, открывая для себя заново историю семьи. В далеком 1914 году светская львица Эдит Вандербильт, отчаянно пытается сохранить свой знаменитый дом, поместье Билтмор, после смерти любимого мужа. Она полна решимости сохранить наследие Вандербильтов. Однако у ее дочери, Корнелии, другие мечты – мир вокруг стремительно меняется и манит ее далеко за позолоченные ворота Билтмора. Этих четырех необыкновенных женщин связала драгоценная семейная фата, которая обещала счастье ее обладательнице на всю жизнь. Но так ли важна семейная реликвия, если каждый сам является творцом своего счастья?

Корнелия. В последним путь. 6 марта 1914 года

Тринадцатилетняя Корнелия Вандербильт всегда предпочитала жить в Эшвилле, а не в Вашингтоне, и все же особняк на Кей-стрит был для нее родным домом. Но теперь, ощущая в груди бешеный стук сердца, она осознала, что отныне никогда не будет чувствовать себя здесь как дома.

— Папа! Папа! — в отчаянии вопила Корнелия, тормоша отца за плечо.

— Джордж! — пронзительно вскрикнула Эдит, прижимая ладонь к лицу мужа. Увы, тот не реагировал.

Корнелия с Эдит только что поднялись на второй этаж. Они принесли Джорджу стакан воды с газетами и увидели, что он лежит в постели в неестественной позе, без признаков жизни.

— Эмма! — крикнула Эдит камеристку. — Доктора Митчелла сюда! Немедленно!

— Папа, доктор Финни сказал, что ты поправляешься! — голосила Корнелия. — Очнись! — Ее вопли перешли в рыдания.

Эдит встретилась глазами с дочерью над бездыханным телом Джорджа. Дикая паника, охватившая Корнелию в первые минуты, сменилась глубоким безмолвным ужасом. Глядя на мать, она заметила, что та дышит тяжело, прерывисто. Обе осознали, что Джорджа больше нет.

А ведь еще накануне вечером Корнелии казалось, что папа почти выздоровел. Он шутил, говоря, что не подпустит к дочери вашингтонских юношей. Корнелия училась в школе для девочек, но все равно у нее была масса возможностей общаться с приличными молодыми людьми. Джорджу всего лишь удалили аппендикс. Операцию провел один из лучших хирургов США. Он должен был поправиться. По-другому просто быть не могло.

Казалось, время остановилось. Эдит, задыхаясь от слез, обняла Корнелию. Несколько минут спустя приехал доктор Митчелл, семейный врач. Он лишь подтвердил то, что они уже знали: Джордж скончался.

Корнелия буквально физически ощущала, что какая-то часть ее самой тоже умирает. Кто теперь будет читать ей книги? Беседовать с ней об изобразительном искусстве, о музыке, изучать глобус, рассуждать, в какие страны они поедут в следующий раз? А когда она повзрослеет и встретит своего суженого, кто поведет ее к алтарю? Корнелии стало дурно, и, если бы не сильные руки обнимавшей ее матери, она наверняка в бесчувствии рухнула бы на пол.

Несколько дней спустя, когда Эдит и Корнелия ехали поездом в Нью-Йорк, чтобы похоронить Джорджа, Корнелия вдруг спросила:

— Мама, а если ты тоже меня покинешь, что будет со мной?

Эдит ласково взяла дочь за руку.

— Милая, я никуда не денусь. Теперь мы с тобой вместе против целого мира.

— Мама, а вдруг? — Корнелия почувствовала, как от волнения у нее начинает гореть лицо. Есть ли у мамы какой-нибудь план на этот случай?

— Девочка моя, у тебя есть тетя Полина, тетя Натали, тетя Сьюзан. Они о тебе позаботятся. Но со мной ничего не случится, обещаю.

Корнелия немного успокоилась при мысли, что у нее действительно полно родственников, которые не бросят ее погибать на улице, если случится самое страшное.

— А почему папу не хоронят в Билтморе? — спросила она. — Ведь ему там так нравилось. Да и мы будем жить там.

Эдит грустно улыбнулась дочери.

— Потому что всех Вандербильтов хоронят в фамильном мавзолее у подножья холма Тодт-Хилл.

— Это там, где вырос Командор, — неуверенно произнесла Корнелия. Она слышала множество историй о легендарном прадеде — железнодорожном магнате, создавшем состояние Вандербильтов. Он был совсем не такой, как ее добрый, заботливый папа. — Мама, но ведь мы же не сможем навещать его могилу.

— Знаю, Нелли. Но папа вложил много времени, денег и сил в проектирование этого мавзолея, и я уверена, что он хотел бы обрести последний приют именно там. В той усыпальнице покоятся его родственники, и он тоже должен быть похоронен там.

— Мама, но ведь это мы его семья.

И то правда.

— Когда ты вернешься в школу… — начала Эдит.

— Нет! — перебила ее Корнелия. — Нет, мама, умоляю, не заставляй меня возвращаться туда. Я хочу поехать в Билтмор. Там я буду чувствовать, что папа рядом. — В полном отчаянии девочка промолвила: — Лучше бы мы все погибли на «Титанике».

— Корнелия, — упрекнула ее Эдит. — Нельзя так говорить. Папа никогда не пожелал бы таких ужасов. Он был бы рад, что мы живы.

Меньше двух лет назад, в 1912 году, вся семья забронировала билеты на «непотопляемый» корабль, отправлявшийся в свое первое плаванье. Но в последний момент Эдит вдруг почувствовала непреодолимую потребность отказаться от путешествия на самом шикарном и потрясающем судне в мире. Она уговорила Джорджа вернуться на родину на борту корабля «Олимпик», на котором собирались плыть и его племянница с мужем. Они гораздо интереснее проведут время, убеждала Эдит, вечерами ужиная все вместе за большим столом; это будет грандиозно. Джордж долго дулся из-за того, что они отказались от престижного плавания на «Титанике», о котором только и было разговоров, — пока не пришла трагическая весть о его судьбе.

— Твоя мама нас спасла, — сказал Джордж Корнелии. — Ты всегда должна ее слушаться, потому что она плохого не посоветует.

Корнелия откинулась на спинку кресла и закрыла глаза, вспоминая, как она пела и смеялась вместе с отцом, как читала книжки, сидя рядом с ним в крытой галерее, как бродила в его огромной библиотеке, а он наставлял ее в выборе книг. Именно Билтмор был ей родным домом, а не особняк на Кей-стрит или Нью-Йорк; Билтмор был воплощением ее отца. Мысль о возвращении в школу, хотя там у нее были подруги, наполняла Корнелию тоской. В Билтморе она могла кататься на мулах со своей подружкой Роуз, выгуливать в Билтмор-Виллидж Седрика и Сноу, огромных сенбернаров, которые вели себя смирно, как ягнята. Там реже устраивали светские приемы и политические мероприятия, кампании по сбору денежных средств и чаепития. И мама почти все время проводила с ней. Слезы сочились из-под закрытых век Корнелии, струясь по щекам. Может, ее слезы разжалобили маму, может, что-то еще, но Эдит наконец уступила.

— Ладно, — сказала она, — если это так важно для тебя, мы вернемся в Билтмор, как только проводим папу в последний путь.

В последний путь. В последний путь. Эти слова звучали в голове у Корнелии на протяжении всей поездки — в поезде, потом на пароме, который, обогнув южную часть Нью-Йорка, доставил их к Тодт-Хиллу. И все же она никак не могла взять в толк, почему папу нужно было хоронить в Нью-Йорке, за сотни миль от его чудесного творения, где он упокоился бы с миром, среди волшебного леса, созданного им самим.