Настоящее сокровище Вандербильтов

Кристи Вудсон Харви, 2022

Четыре женщины. Одна семейная реликвия. Тайная связь времен и поколений, которая изменит их жизни. Джулия, поощряемая бабушкой, совершает побег с собственной свадьбы, узнав, что ее будущий муж изменял ей. Бросив все, Джулия отправляется на Виргинские острова, чтобы выяснить, чего она хочет от жизни. Там, одна проводя свой несостоявшийся медовый месяц, она переписывается с бабушкой, открывая для себя заново историю семьи. В далеком 1914 году светская львица Эдит Вандербильт, отчаянно пытается сохранить свой знаменитый дом, поместье Билтмор, после смерти любимого мужа. Она полна решимости сохранить наследие Вандербильтов. Однако у ее дочери, Корнелии, другие мечты – мир вокруг стремительно меняется и манит ее далеко за позолоченные ворота Билтмора. Этих четырех необыкновенных женщин связала драгоценная семейная фата, которая обещала счастье ее обладательнице на всю жизнь. Но так ли важна семейная реликвия, если каждый сам является творцом своего счастья?

Эдит. Леди. 6 марта 1914 г.

Эдит снова подоткнула под мужа красное одеяло. Джордж лежал в своей спальне на Кей-стрит в Вашингтоне.

— Красный — мой любимый цвет, — сонно произнес он. — Цвет, символизирующий могущество.

Покои Джорджа в особняке Билтмор и пышная комната в стиле эпохи Людовика XV, где Эдит произвела на свет их дочь Корнелию, тоже были убраны в красных тонах. В любой другой день Эдит, возможно, согласилась бы с мужем, но сегодня, после ночных кошмаров, красный цвет в ее восприятии слишком уж живо напоминал кровь.

Джордж отложил книгу и похлопал ладонью по постели возле себя.

— Я не могу сесть рядом, — ужаснулась Эдит. — Еще, чего доброго, задену, причиню тебе боль.

— Эди, дорогая, это была обычная аппендэктомия. Операция прошла успешно. Так сказал доктор Финни.

Эдит прекрасно знала, что сказал доктор Финни. Возможно, операция Джорджа вызвала неприятные воспоминания, связанные со смертью ее родителей. И все же она не могла отделаться от беспокойства…

— Я скучаю по Билтмору, — промолвила она, меняя тему разговора.

Джордж кивнул и, морщась, сел в кровати чуть повыше.

— Я тоже. Скорее бы уж вернуться туда. — Улыбаясь, он взял ее за руку, и Эдит наконец-то сдалась. Она осторожно опустилась на кровать подле мужа. — Порой, когда у меня плохое настроение, я вспоминаю, как впервые привез тебя туда.

Эдит улыбнулась. Она могла бы по пальцам пересчитать те дни, которые она помнила до мельчайших подробностей. Те идеальные мгновения счастья, озарившие ее жизнь сразу после свадьбы, навсегда врезались в ее память.

1 октября 1898 г.

Эдит сидела в личном вагоне Джорджа и, охваченная волнением, то и дело теребила перья на вороте своего серого дорожного платья и разглаживала на себе его юбку. Вовсе не потому, что юбка измялась, а из-за того что она нервничала. Дамам не пристало ерзать и суетиться, напомнила себе Эдит. Она объездила весь белый свет, где только не жила, и была уверена, что сумеет адаптироваться на любом новом месте. Даже если ей не понравится Билтмор-Хаус, напомнила себе Эдит, они могут поселиться где-то еще: например, в особняке Джорджа на Пятой авеню или в Бар-Харборе. Если она соскучится по Парижу, Джордж, по природе своей любитель путешествий, наверняка согласится вернуться во Францию. Ей не придется торчать в Билтморе, если она не полюбит тот особняк так, как любит его ее муж.

Эдит взглянула на сидящего рядом Джорджа. Вагон, в котором они ехали, был столь роскошен, что она, пожалуй, могла бы жить прямо в нем, если Билтмор ее не устроит. Но по мере приближения к поместью Джордж приходил все в большее возбуждение.

— Какой там парк. А вид — просто загляденье! — говорил он. — Я купил эти земли из-за горы Фасги. Повелительницы леса.

Во время медового месяца Эдит заметила, что ее муж много читает и его речь напоминает певучую прозу романа. Она вдруг испытала столь мощный прилив любви к нему, что непроизвольно взяла его за руку.

— Мы должны придумать ей имя, — подмигнул он Эдит, сжимая ее ладонь в ответ.

Она покраснела. Пусть это была не совсем подобающая реакция для леди, но Эдит не расстроилась.

— Все-таки дороги судьбы неисповедимы. Удивительно, да? — спросил Джордж, глядя на Эдит с нежностью и восхищением, словно на королевскую драгоценность. — Я и до медового месяца был уверен, что ты — утонченная воспитанная светская дама — будешь идеальной хозяйкой такого дома, как Билтмор, сумеешь организовывать светские приемы, чем я предпочел бы не заниматься. Но, должен признаться, дорогая, что за последние месяцы я сильно к тебе привязался.

Возможно, на нее так подействовали красоты Борромейских островов, открывавшиеся с террасы, или древние сады, что они посетили во время своего заграничного свадебного путешествия, но после четырех месяцев странствий, ступив на борт корабля «Августа Виктория», чтобы вернуться домой вместе с мужем, Эдит уже была предана Джорджу душой и телом. И он, она чувствовала, тоже полюбил ее: Джордж настоял, чтобы они сделали остановки в Леноксе (штат Массачусетс) и в Шелбурне (штат Вермонт), дабы похвастаться своей молодой женой перед сестрами Эмили и Лайлой. Его нынешнее признание подтверждало ее догадку.

— И мои родные тоже от тебя в восторге, — добавил Джордж, вторя ее мыслям.

Эдит просияла от гордости, ведь она старалась им понравиться. Одна из его сестер по секрету поведала Эдит, что они всегда баловали Джорджа и не ждали от него великих свершений. Он не был бизнесменом, как его отец и братья. Его больше привлекали интеллектуальные занятия, что, честно говоря, не находило понимания у мужской половины семейства Вандербильтов. Билтмор и, в особенности немодное место, где он был возведен, служили еще одним примером его несхожести с родственниками.

— Да, магия судьбы, — довольно произнес Джордж.

Магия судьбы? Эдит едва не расхохоталась.

— Ты имеешь в виду нас? — уточнила она.

— Конечно. — Джордж взял жену за руку. — Вспомни: ведь мы случайно оказались на борту «Сент-Пол», а там наши пути пересеклись, и мы поняли, что предназначены друг для друга.

Эдит рассмеялась и шутливым тоном указала:

— По-моему, на «Сент-Поле» были все, кого мы только знаем.

— По крайней мере, именно тебя мои неугомонные сестры приглядели для меня, а это что-то да значит, — с усмешкой парировал Джордж.

Эдит расхохоталась. Сестры Джорджа, как она потом выяснила, знали, что Эдит будет на борту того корабля, и поручили его другу, Уильяму Б. Осгуду Филду, выступить в роли свахи. Если Джордж называет «судьбой» Филда, который так много усилий приложил для создания их союза, что газеты объявили об их помолвке… что ж, тогда это действительно магия.

— Дорогой, не могу не спросить…

Лицо Джорджа озарилось в предвкушении вопроса о Билтморе. Увы, придется его разочаровать, подумала Эдит.

— Мои рождественские подарки были непростительно провокационными?

Они оба прыснули со смеху. После частых «случайных» встреч на борту «Сент-Пола», во время которых Эдит нередко приходилось бороться с морской болезнью, и довольно тесного общения в Париже, где они проводили вместе много времени, Эдит дерзко заявила: если Джордж Вандербильт намерен заполучить ее, то пусть лучше не тянет с предложением руки и сердца. И подарила ему «Камо грядеши» — роман о любви, в которой Джордж, проницательный читатель, не мог не усмотреть сходства с собственной историей любви — точнее потенциальной историей любви — к Эдит. А в дополнение к роману? Брошюрку о долготерпении. Даже Сьюзан, которая не очень-то была рада, что ее сестра связалась с Вандербильтом, сочла поступок Эдит весьма забавным.

— Думаю, они были подобающе провокационными, дочь Богов.

В газетах и журналах как только ее ни величали — лестно и не очень, — в том числе «истинной дочерью Богов». В частности, это именование, придуманное «Вашингтон таймс», Джордж счел настолько подходящим, что сам стал использовать его в качестве прозвища Эдит. И, по ее мнению, оно было куда более приятным, чем высказывания о безденежье самой аристократичной аристократки Америки. Многие месяцы о предстоящей свадьбе одного из Вандербильтов писали больше, чем об Испано-американской войне^[5], так что Эдит устала от комментариев в свой адрес: обсуждались ее личные качества и внешность — рост, фигура, черты лица, волосы, — а также воспитание и образование.

Дошло до того, что в один прекрасный день Джордж воскликнул: «Да что ж это такое?! Ты — моя невеста, а не кобыла!».

К Джорджу газеты были добрее, но не намного. Строились предположения относительно того, почему он раньше не женился; казалось, никто не хотел верить в то, что тридцатипятилетний закоренелый холостяк наконец-то решил остепениться.

— Смуглая лошадка, — отвечала Эдит, назвав Джорджа ее любимым прозвищем, которое газеты дали ее мужу, — я безумно рада, что мне удалось привлечь твое внимание.

— Ты его привлекла, и оно принадлежит тебе, — тепло улыбнулся ей Джордж.

Поезд подползал к перрону, и Эдит снова объял нервный трепет.

Вне сомнения, все взгляды были обращены на новоявленную миссис Вандербильт, когда она выходила из вагона с приклеенной улыбкой на лице. Эдит не осуждала местных жителей. Многие годы Джордж — и Билтмор, если уж на то пошло — принадлежали им. А теперь, по крайней мере, отчасти, они стали и ее достоянием. Ей придется доказать обитателям Эшвилла, что она достойна их любви.

Все три мили, что они ехали по изумительно живописной дороге, Эдит пыталась сдерживать возрастающее волнение, слушая Джорджа. Он объяснял, что мистер Фредерик Ло Олмстед, знаменитый ландшафтный архитектор, создавший Центральный парк, спроектировал подступы к особняку таким образом, чтобы у всякого, кто приближался к нему, возникало ощущение, будто сейчас его взору откроется диво дивное. Джордж переживал, что его невеста первый раз увидит Билтмор не летом. Но, на взгляд Эдит, этот октябрьский день был не менее прекрасен.

— Лиственный убор впечатляет, правда? — спросил Джордж, выводя ее из раздумий.

— Ну как тут можно не влюбиться? — отозвалась Эдит, очарованная буйством оранжевых, желтых и янтарных красок вокруг. Осень пылала всеми оттенками огненных цветов, словно приветствуя миссис Вандербильт, как и слуги, которые выстроились вдоль дороги, встречая хозяев.

— Разве я мог не влюбиться? — ответствовал Джордж, многозначительно глядя на нее.

Эдит отвела взгляд, чтобы сдержать прилив крови к лицу, румянцем окрашивавший ее щеки. Воздух полнился благоуханием роз и гвоздик, а также ликующими возгласами нескончаемой череды работников поместья, мимо которых они ехали. Эдит махала и улыбалась всем, охая от восторга при виде прелестных телят джерсийской породы, которых привели с собой доярки, чтобы приветить их новую хозяйку.

— Я запомню по именам всех работников поместья, — уверенно произнесла Эдит.

Джордж вскинул брови.

— Эди, в поместье работает триста человек. Думаю, вполне достаточно будет запомнить по именам хотя бы домашнюю прислугу, коей тоже немало — несколько десятков.

Она покачала головой, улыбаясь мужу.

— Я теперь неотделима от Билтмора. Мы с тобой заодно. И они должны знать, что мы их чтим и уважаем.

Джордж сжал ее колено. Он не сводил глаз с лица жены, словно чего-то ждал.

Но вот они достигли цели своего путешествия, впереди внезапно вырос во всем своем великолепии Билтмор-Хаус, и Эдит ахнула. Ничего подобного она в жизни не видела. На ум сразу пришли забытые слова матери. Она словно наяву услышала ее голос: «Будешь жить в замке в большом-пребольшом поместье». Словно наяву почувствовала невесомую тяжесть фаты на своей голове и цветочный аромат, который источала мама. Выходит, Эдит все-таки стала принцессой.

Листва, радостные восклицания, потрясающий вид на самый большой, самый прекрасный дом во всей Америке схлестнулись в одно мгновение под подковой из цветов с надписью «Добро пожаловать домой».

Добро пожаловать домой, думала Эдит. Домой.

— Эди, ну как тебе, нравится? — спросил Джордж без намека на иронию в голосе.

Она в ответ лишь рассмеялась.

После многих лет мытарств — сначала она потеряла родителей, потом — бабушку, ей приходилось экономить, копить, переезжать с места на место, из одного недорогого фешенебельного жилища в другое — она наконец-то обрела свой дом, и это ей нравилось больше всего.

Эдит повернулась к Джорджу.

— Ты не обидишься, если я скажу, что теперь мне по нраву любое место, где есть ты?

И что самое поразительное, она не кривила душой.

И вот спустя почти шестнадцать лет, живя в совершенно другом особняке, в совершенно другом месте, Эдит по-прежнему чувствовала себя дома только там, где был Джордж. Она не планировала влюбляться в него, но он покорил ее сердце.

— То был волшебный день, Джордж. Один из лучших в моей жизни.

— Знаешь, дорогая, все то время, что я строил Билтмор, мне кажется, я возводил его для тебя. Я думал о тебе и, может, даже о Корнелии. Тогда мы еще не были знакомы, но я хотел, чтобы у тебя было все.

Эдит подавила вздох. В последние годы Билтмор был для них источником постоянных тревог. Несколько раз они едва не потеряли поместье. Эдит, безусловно, была сильной предприимчивой женщиной, но борьба за сохранение Билтмора измотала ее. Однако, когда Эдит закрывала глаза, воображая, как ее дочь резвится на свежем горном воздухе, представляя невозмутимую красоту стен из известняка, просторные гостиные и — особенно — великолепную библиотеку Джорджа, она понимала, что это место заслуживает того, чтобы за него побороться.

— Думаю, если мы продолжим создавать здесь коммерческие предприятия… — Взглянув на бледное осунувшееся лицо мужа, Эдит решила, что этот разговор можно отложить. — Думая о Билтморе, я думаю о тебе, — сказала она. — Билтмор — это твоя плоть и кровь, душа Корнелии, олицетворение всего, что мне дорого. — В редкие минуты, подобные этим, ей удавалось на время отвлечься от тревог и просто радоваться тому, что у нее есть семья — биологическая и та, что она создала в Эшвилле, объединив людей различного рода деятельности и общественного положения.

Джордж улыбнулся Эдит и взял ее за руку.

— Билтмор — мое величайшее творение, не считая нашей дочери. Что бы ни случилось, я знаю, что оставлю в наследство нечто грандиозное, которым будущие поколения Вандербильтов смогут гордиться.

Эдит подумала о своей роли в сохранении этого наследства, и у нее потеплело в груди. Она знала наверняка, что без нее поместье бы не выжило. Джордж был добрый заботливый человек, но, должно быть, нечасто в жизни ему приходилось за что-то бороться или упорно трудиться. Они сходились во мнении относительно методов удержания поместья «на плаву», в числе которых были такие меры, как организация молочной фермы, предприятия «Билтморские ремесла», продажа лесного массива, — но Эдит быстро усвоила, что в вопросах ведения бизнеса полагаться на мужа она не могла. Джордж, с его склонностью распылять свое внимание и страстью к путешествиям, просто не способен был долго заниматься чем-то одним и уж тем более претворять в жизнь какую-то идею. Так он был воспитан, младшенький любимчик семьи, которого мать лелеяла как зеницу ока до самой своей смерти.

Эдит, напротив, уже и Корнелию приобщала к управлению поместьем. Та изучала работу молочной фермы, тонкости функционирования билтморских мастерских — процветающих производств ткачества и деревообработки, что они создали, — запоминала имена и фамилии всех членов семей, которые жили и трудились в огромном поместье, узнавала, какие обязанности они исполняли в самом большом частном владении Америки. Нет, Джордж не был создан для напряженной работы. В отличие от Эдит, да и Корнелии тоже. Эдит позаботится о том, чтобы дочь освоила все необходимые навыки.

— Эди, подай, пожалуйста, газеты, — попросил Джордж. — Они должны быть где-то здесь. И где наша прелестная дочка? Я хотел бы поговорить с ней.

Эдит тепло улыбнулась, отбросив тревожные мысли о поместье.

— Пойду поищу ее. И газеты тоже. Но, пожалуйста, ради меня, закрой глаза и постарайся немного поспать.

— Я так устал спать, — вздохнул Джордж. — Заснуть, да будет тебе известно, не так-то легко.

Эдит наклонилась и нежно поцеловала мужа в губы.

— Знаю, Джордж, знаю.

Она выпрямилась, и он схватил ее за руку.

— Я люблю тебя, Эдит. Всем сердцем. Ты и Корнелия — лучшее, что случилось в моей жизни.

— И Билтмор, — пошутила она. — Так, не заговаривай мне зубы. Закрывай глаза.

Он улыбнулся.

Спускаясь по лестнице, Эдит тронула свои губы. В молодости она переживала, что с годами супруги отдаляются друг от друга, что со временем в ней мало что останется от той девушки, какой она была, когда выходила замуж за Джорджа. И Эдит действительно изменилась. Но она стала женщиной, которой могла гордиться.

Эдит взяла на кухне газеты Джорджа и налила ему бокал воды. Она могла бы поручить это кому-нибудь из прислуги, но ей нравилось самой ухаживать за мужем. В комнату вошла Корнелия. Эдит подняла на нее глаза.

— Хорошо, что ты еще здесь. Не забудь попрощаться с папой перед тем, как пойдешь гулять с Банчи. — Банчи называли Рейчел Стронг, с которой Корнелия подружилась в школе мисс Мадейры. Этих двух богатых американских наследниц — Рейчел происходила из семьи владельцев сети универмагов в Кливленде, Корнелия — из семьи железнодорожных магнатов — связывало много общего.

— Кажется, он снова стал самим собой, да? — улыбнулась Корнелия.

Эдит кивнула. С души словно камень свалился. Он выкарабкается. Ее Джордж непременно поправится.

Эдит любовалась дочерью, омываемой утренним светом. Когда Корнелия была раскованна и непринужденна, как сейчас, она особенно очаровывала своей юной прелестью. Эдит понимала, что время быстротечно и недолго осталось ждать того дня, когда Корнелия перестанет принадлежать ей. Она оглянуться не успеет, как ее дочь найдет себе достойного мужчину и выйдет за него замуж. Многие ее друзья уже с неутомимым энтузиазмом подыскивали подходящие партии для своих дочерей, но Эдит была больше заинтересована в том, чтобы Корнелия как можно дольше наслаждалась свободой юности.

— Когда папа поправится, своди его искупаться в фонтан. Ему это всегда доставляет удовольствие.

— Или в бассейн, — лучезарно улыбнулась Корнелия. После стольких лет она по-прежнему не расставалась с идеей научить отца плавать. Правда, Корнелия не ведала, что в детстве Джордж едва не утонул в Род-Айленде. Если бы на помощь ему не пришла какая-то девочка-подросток, обе они теперь не стояли бы в этой кухне. Эдит подыскала фонтан, где муж мог бы встать в воде во весь рост; на такое купание он скорее согласится.

Она взяла дочь под руку, и вдвоем они пошли наверх. Корнелия была величайшим творением Джорджа. Корнелия и Билтмор, усмехнулась про себя Эдит. Джордж любил Билтмор, а она любила его. И именно потому старалась спасти его мечту, и уже немало для этого сделала.

Примечания

5

Имеется в виду военный конфликт между Испанией и США в 1898 г., в ходе которого США захватили принадлежавшие Королевству Испания с XVI в. Кубу, Пуэрто-Рико и Филиппины.