Сердца. Сказ 3

Кристина Владимировна Тарасова, 2021

Борьба непримиримых сердец продолжается. Луна вынуждена вернуться в Монастырь, однако роль Послушницы ей больше не прельстит – она желает исполнить оставленное супругом наваждение восходящего солнца. Людская вера угасает, а пантеон ударяет в религию. Хозяин не так крепок, а в повествование вплетается третье лицо – неизвестный, что был при всех связывающих главных героев роковых событиях: наблюдал за каждым и к каждому обращался. Скроет ли лунное затмение Монастырь и относящихся к нему?

Бог

В воздухе до сей поры стоит сладковатый запах гари. По сравнению с обуявшей вчерашней ночью стихией огня недавний костёр был мал и незаметен. Я же — по традиции дома Солнца — поместил прах последнего его представителя в разлагаемый контейнер и высадил на почётное место в саду возле резиденции. Возле родичей. Они все это заслужили: и хорошее, и плохое.

Бог Солнца отмерил половину века и сделал для своей истории всё положенное. Я зачитываю молитву и оставляю его в окружении кровных, а для Луны — что должна подоспеть неделю, думается мне, спустя — оставляю письмо. На старом наречии я вывожу, что любопытство будет распирать вдову много больше, нежели удивление, а потому при удобной встрече — пускай! — спросит легенду о ягодном тисе. И, смею заметить, ей нечего опасаться: через десятки лет я лично провожу её к этому месту и покажу, чем станет ныне крохотный росток.

Последний раз я был здесь несколько месяцев назад. Сопутствовал удару хлипкой ветви в окно дома, на что молодая жена сбежала по лестнице, заметила заливающийся дождём гараж и, направившись туда, нашла наводящие смуту письма.

Здесь я мог несколько преувеличить; истинно божественный промысел не касался меня. Не касалась меня и поломанная ветвь, и плохо припрятанные бумаги. Но и про то, и про то я знал; это ли не оправдывает меня и не делает соучастником?

А ещё до того я был здесь с десяток лет назад. Резиденция дома Солнца пыхтела жаром и разговорами, действиями и красотой. Златоглавые отпрыски двух орлов рассекали величественные — ныне усопшие — залы, глумились и предавались грехам в уютных — ныне пыльных и позабытых — спальнях, отбивали ровные шаги по блестящим — ныне ветхим — коридорам. Дом Солнца жил и оправдывал всю свою мощь, своё признание, свою красоту. Первая семья на слуху, что касалась своими бесконечными лучами даже самых отдалённых мест, домов и просек. Они были — воистину — велики! И я любил их дом, хотя избегал вечеров и званных ужинов (всё дело в рассыпающихся по комнатам гостях, которые оскверняли исключительность и порядок). Но тогда я приехал сам. В моих силах было повлиять на исход: не всегда всё идёт по задуманному (хотя…по исчислении скольких-то лет, понимаешь: случилось угодное и необходимое).

Итак, я приехал в резиденцию дома Солнца.

Роксана и Самсон встретили лучезарными улыбками и призывами отобедать, ибо с охоты — только-только — принесли молодых ястребов. Слуги встретили пытливыми взглядами и гневными замечаниями в спину. Мы сели за стол: я не досчитался старшего из братьев — Гелиоса, одного из близнецов — Аполлона и старшенькую, пожару равную, сестрицу — Джуну. Это хорошо. Не хорошо — что остальные из клана Солнца не прислушались к моим словам.

— Ваши люди вам боле не верны, — сказал я и уклончиво подмигнул полным бокалам.

Хозяева поспешили заверить, что подле них — верные из верных, да и попрекнуть людей в отсутствии или ослаблении их веры равнялось признанию измены. Религия — тяжёлая плата.

— Значит, они изменники, — заключил я. — И Богам дозволено, нет!, богам надобно их наказать, ведь правосудие свершится всё равно. Даже если десяток лет спустя.

Меня колко подбили должностью: я не вестник, а делец. И если не дело привело меня, а новость — опасаться нечего. Откуда эти мысли? В последние недели невероятный шквал сплетен и угроз обрушился на такой гостеприимный и грамотно ведущий свои дела дом. Одну из дочерей похитили, но — благо — вернули; она посмотрела на меня и тут же опустила взор. Всё еще отходила…

Слово за слово, веселье вновь наполнило гостиную и столовую резиденции Солнца. Хозяин дома поднял бокал и тост и, поблагодарив меня за визит, а семью за её наличие, пригубил. Пригубили остальные. Только мой бокал остался нетронут.

Я сказал:

— Вы вынуждаете других людей принимать обязанность мщения.

Улыбки на лицах замерли, замерли и тела на стульях, с которых родичи не успели воспрянуть. Яд подействовал молниеносно и не ударил по красоте клана. Я посмотрел на притаившуюся за дверью прислугу; те понурили взгляд и спрятались: хватило совести и ума. Какие самодостаточные, умные и перспективные лица — все как на подбор; и так оплошали… Поднялся к спальням на втором и услыхал протяжный, сходящий на нет, вой. Над Джуной, которой я не досчитался за обедом, склонился её молодой — из числа прислуг — любовник. В воздухе разило предшествующим развратом. Мальчишка, обматывая вокруг кулака использованную бельевую нить, посмотрел через плечо: смолчал и отвернулся. Джуна задохнулась.

Я покинул резиденцию, как вдруг расслышал выстрел неподалеку. Машину, брошенную за территорией дома, покинул водитель — осёкся, хлопнул дверьми и засеменил в мою сторону. Отвлёк его силуэт садовницы Пенелопы, будущим детям которой было начертано восполнить долго отсутствующих в доме прислуг. Сквозь автомобильное стекло, изрядно покрытое дорожной пылью, взирал второй из близнецов: в виске зияла причина недавнего выстрела.

Я ушёл.

И так было всегда. Все меня видели и никто не замечал.

Клан Солнца пал. Воскреснуть ему поможет…нет, не оставшийся единым в живых наследник в лице Гелиоса…супруга его, во спасение которой он сойдёт с небосвода сам. Солнце угаснет, дабы Луна воспрянула и подняла их имя выше прежнего.