Только правда, только хардкор. Том 1.

Ким Шмонов, 2021

Формально будучи продолжением книги "Упавший лист взлетел на ветку. Хроники отравленного времени", эта книга, тем не менее, совсем другая. Все что нужно знать из предыдущей книги это то, что Александр Нагорный пропал. Словно в воду канул. Даже его сын Майк ничего не знает. Но, как это всегда бывает, наступает момент, когда события начинают разворачиваться самым неожиданным образом: появляются противоречивые сведения об отце, а сам Майк становится интересен могущественным таинственным силам. И какое-то отношение ко всему этому имеет умерший несколько лет назад поэт, правдолюбец и матерщинник, Игорь Чекомазов. Тем временем где-то за океаном всемогущая корпорация начинает разработку биологического оружия нового типа… Содержит нецензурную брань.

Глава 2. Макс Питерсон. Никаких шансов.

На подводной лодке слово «Опаньки!»,

Оно, как бы вам это сказать помягче,

Вообще неуместно.

Главный корабельный старшина Петренко

Этот день начинался довольно буднично. Завтрак, тридцать минут в пробках, и вот я в лаборатории.

Я захожу в коробку из стекла и бетона с вывеской «D.D.Specials», прохожу через большой вестибюль. Охранник листает Detroit Free Press. Приблизившись к турникету, я небрежно провожу пропуском, загорается зеленая стрелка, и я иду дальше. В это время охранник небрежно окидывает меня взглядом из-за газеты, и не найдя ничего экстраординарного, он снова углубился в чтение газеты. Через две секунды он встрепенулся, сложил газету и резко положил ее на стойку у турникета, припечатав ладонью. Затем подошел к окну, сложив руки за спиной, и глядя вдаль, стал покачиваться вперед-назад, перекатываясь с носка на пятку. Мельком глянув на газету, я прочитал большой заголовок «Why Ebola?».

Я зашел в лифт. Вместе со мной в кабину зашел прыщавый малый из отдела износостойкости чернил. Этот малый никогда ни с кем не здоровался и ни с кем не разговаривал, если этот разговор не входил в круг его прямых служебных обязанностей. Вопросов, связанных с износостойкостью чернил, я никогда не касался, поэтому я не знал даже его имени. Мы проехали молча. Малый каждые несколько секунд шмыгал носом. Затем он вышел на шестом этаже. А я дальше вышел на восьмом.

Зайдя к себе, я сразу увидел Освальда Блэйнти, он же «Бэнтли» (между нами говоря) — глава департамента, к которому относилась моя лаборатория.

— Доброе утро, Макс.

— Доброе, мистер Бэнт.., то есть Блэйнти. Как Ваше здоровье?

— Прекрасно. У меня к тебе дело…

В руках у него была пачка бумаг. Я кинул на нее быстрый взгляд, но «Бэнтли» успел сложить все в папку и я смог прочитать лишь только часть заголовка: «Двухкомпонентное х…».

— Знаешь, к нам пришел один человек. — произнес он — Оттуда… Ну ты понимаешь… Короче есть серьезный проект. Уровень ограничения доступа к информации — самый высокий.

Оттуда, хэ… Кто ж сомневался. D.D. никогда не отказывался работать ни с военными, ни с ФБР, ни с ЦРУ, ни с… хрен его знает еще кем. Говорят, даже на бомбе, которую сбросили на Хиросиму, красовались всем известные две веселых буквы.

— Я им порекомендовал тебя. — продолжал Блэйнти — Пока проверяют… Как только утвердят, получишь весь пакет документов… Да, кстати, приведи дела в порядок. Боюсь, если тебя утвердят, все твои проекты придется передать кому-то другому.

С этими словами, он вышел из кабинета, не говоря ничего лишнего.

Вот так-так… Перспективка, конечно, так себе. Застрять еще лет на двадцать в этой шараге с таким вот архисекретным проектом в мои планы не входило. Надо было срочно что-то предпринимать. А эти товарищи хорошо проверяют. А может свалить по-быстрому в экстрим-тур куда-нибудь в Иран или в Россию, черта с два они меня после этого утвердят.

Что за «двухкомпонентное… хрень»? Хотя с теми проектами, которые уже у меня на руках, меня не то чтобы в Иран, даже если в Канаду соберусь, в том же самолете со мной полетит шпик.

Настроение было испорчено. Дела в порядок приводить совершенно не хотелось.

Я стал перед окном, заложив руки за спину, и стал смотреть вдаль, покачиваясь вперед-назад, точно, как тот охранник на первом этаже. Это заразно, наверное. Интересно, что он там читал? Ах, да, Эбола…

Вот кстати, Эбола. Если вдруг в центре Детройта или, скажем Нью-Йорка, появится какой-нибудь нелегал из Гвинеи-Бисау с явными признаками активной формы этой болезни, уже через две недели все больницы и морги будут переполнены, трупы надо будет просто сразу сжигать. А это рано или поздно произойдет почти со стопроцентной вероятностью.

Но с другой стороны, разработка вакцины или препарата — это дело не такое же неподъемное, как об этом говорят или думают. Для этого надо от трех до шести месяцев времени, жизнеспособный штамм вируса, инвестиций не больше миллиона долларов, ну и, самое главное, не накосячить. Уж я-то знаю, что говорю.

Вообще мне уже давно кажется, что все эти эпидемии уже давно кто-то контролирует, только мы не знаем об этом. ВИЧ, Эбола, какие-то атипичные пневмонии. Сначала эпидемия разрастается, а потом, раз — и пошла на спад.

Тут в дверь постучали. Я обернулся и сказал:

— Войдите.

Дверь открылась и вошел седовласый пожилой человек с эспаньолкой. Он был явно старомоден, на носу у него были большие круглые очки, одет он был в костюм-тройку бежевого цвета, не хватало только брегета в нагрудном кармане жилетки. Все остальное было на месте. Даже трость с массивным набалдашником в виде конской головы.

— Как вы сюда попа… — только успел произнести я.

Старомодный человек не дал мне договорить, подняв указательный палец правой руки. Потом он щелкнул пальцами и в левой руке у него оказалась визитка, которую он и протянул мне.

На черной визитке золотом тиснением было начертано… Именно начертано, черт побери, другого слова я не могу подобрать:

Dr. Maynard Helmsky, DEUS.

Дрожащими руками я поднес визитку ближе и увидел мелкими буквами

Department of Ensuring the Universal Stability.

— Дэус?! — с трепетом в голосе переспросил я.

— А что не так? — осведомился доктор — Департамент по обеспечению устойчивости Вселенной. По-моему, все предельно просто и понятно.

— Да, как-то странно звучит.

— Ааа, не переживайте, просто совпадение. Вот коллеги у нас есть General Observation Department — GOD. А у русских, я знаю, Бытийная организационная группа — БОГ, по-ихнему. Так что ничего такого. В Израиле, вообще, действует организация, сокращенное наименование которой нельзя производить вслух. И знаете почему?

— Почему?

— Оно полностью совпадает с Тетрагамматоном — непроизносимым именем Бога.

— Ааа, так вы из ЦРУ? — разочарованно произнес я

— Нет-нет. Что вы?! Мы, можно так сказать, неправительственная организация.

— Частная?

— Боже упаси… Общественная.

— Ясно. А цели у вас какие?

— Основная задача — сохранение целостности этой Вселенной, сохранение разумной жизни. Ну и разные другие мелочи, типа предотвращения мировых катаклизмов…

— Этой Вселенной? — переспросил я, не переставая удивляться.

— Да, этой. Есть и другие, но они нас мало волнуют. Мы ими не занимаемся. Там своя инфраструктура.

— Вы что, тайное общество? Ааа… — меня вдруг осенило — это, наверное, шутка такая. Розыгрыш.

— Нет-нет, никаких шуток.

Тут доктор начал делать странные жесты, как будто крутил что-то обеими руками, и стал ритмично кивать головой.

— Да, можно сказать, мы — тайное общество. Мы обычно и действуем тайно. Но в вашем случае мы решили действовать открыто…

— Это еще почему?

— Мы изучили ваш карма-код. И знаете, что?

— Что?

— У вас нет никакой возможности… просто, никаких шансов.

— Никаких шансов… что?

— Никаких шансов нас выдать.