Только правда, только хардкор. Том 1.

Ким Шмонов, 2021

Формально будучи продолжением книги "Упавший лист взлетел на ветку. Хроники отравленного времени", эта книга, тем не менее, совсем другая. Все что нужно знать из предыдущей книги это то, что Александр Нагорный пропал. Словно в воду канул. Даже его сын Майк ничего не знает. Но, как это всегда бывает, наступает момент, когда события начинают разворачиваться самым неожиданным образом: появляются противоречивые сведения об отце, а сам Майк становится интересен могущественным таинственным силам. И какое-то отношение ко всему этому имеет умерший несколько лет назад поэт, правдолюбец и матерщинник, Игорь Чекомазов. Тем временем где-то за океаном всемогущая корпорация начинает разработку биологического оружия нового типа… Содержит нецензурную брань.

Чтобы уберечься от воров, которые взламывают сундуки, шарят в мешках и залезают в комоды, люди обвязывают эти вещи веревками и канатами, навешивают на них замки и засовы.… Но если придет большой вор, то он взвалит на себя сундук, подхватит мешок и утащит комод, страшась только, что все эти веревки и замки окажутся недостаточно прочными.

Чжуан-Цзы

Часть 1. Кто есть кто.

Глава 1. Майк Нагорный.Uni-Shit.

Ты сначала стрелять научись нормально,

А потом уже и о духовности думай.

Старшина Петренко

Наш отдел совсем маленький. Всего три человека, не считая начальника. Собственно говоря, это и не отдел даже, а филиал. Филиал одного жутко наукоемкого предприятия, основными функциями которого были продажи.

В тот день, я, по своему обыкновению, взял в кофейне на первом этаже стаканчик с капучино и вошел в заполненный лифт, помешивая на ходу сахар деревянной палочкой.

Поднявшись в офисе, я, естественно, встретил Славу. Только он приходил на работу раньше меня. Причем регулярно. Все-таки начальник. Вячеслав, как там его… Кажется, Сергеевич.

Слава, как всегда, гладко выбритый, одетый по полному офисному стандарту, хотя у нас никогда не было никакого дресс-кода, посмотрел на то, как я отхлебываю капучино из стаканчика, словно в первый раз:

— Деньги-то зачем зря тратишь, Михаил Александрович?

— Майк Александрович — перебиваю его я.

Мне-то что, я ведь и паспорт могу показать. У меня там так и написано.

— Майк Александрович — повторяет Слава, ничуть не утруждаясь — аппарат-то у нас зачем?

И он показывает на блестящую новую кофе-машину, которая стоит напротив него.

— Ты не представляешь, Вячеслав, какой там вкусный кофе.

Во-первых, кофе вкусный. Во-вторых, девочка-бариста симпатичная. В-третьих, надо же хоть когда-нибудь выползать из этих четырех стен.

Я не утруждаю себя глупыми формальностями. Одеваюсь, как удобно. Ношу бороду той длины, которая меня устраивает.

А Слава — энергичный парень. У него на столе стоит маленький телевизор, и он постоянно смотрит по спутнику РБК. Не знаю, зачем ему вся эта белиберда: про нефтяные фьючерсы и зерновые опционы, баланс доллара и йены, а также микс из свежих новостей о том, кто, кого и на сколько поимел. Ведь мы продаем насосы. Обыкновенные фекальные насосы.

Через пятнадцать минут после начала рабочего дня, как и полагается даме, обычно, приходит Настя. Она, в зависимости от сезона, элегантно скидывает с себя новомодный трендовый плащ, или складывает зонт, или просто прихорашивается перед зеркалом, затем основательно эксплуатирует кофе-машину, делая кофе для себя и для Славы. За все это время она успевает совершить полную гамму всевозможных движений и жестов: поправляет волосы, ходит из угла в угол, стуча по полу каблуками, наклоняется у тумбочки справа и приседает у тумбочки слева, встает и хлопает себя по бедрам — какая же растяпа, ложки вчера не помыла.

Мне кажется, она Славу методично охмуряет. Слава все это время неподвижно сидит, сложив руки домиком перед собой, выставив вперед безымянный палец с обручальным кольцом и делает вид, что слушает о колебаниях швейцарского франка, вернее об отсутствии таковых.

А потом начинается работа. Муторная работа.

«Здравствуйте! Есть ли у Вас минутка свободного времени?»

И все это надо произносить с таким восторженным выражением, как будто ты под кайфом.

«Рады Вам представить нашу инновационную линейку фекальных насосов Юни-Шит»

О да, именно Uni-Sheet, а не Uni-Shit. «Иии» надо тянуть. Юни-Шииит.

Какой-то умник из головного завода, не то в Фрязино, не то в Фряново, придумал это название. Насосы, якобы, однолепестковые, то есть движитель, который приводит в движение, гм… фекалии, якобы сделан из цельной литой конструкции, что, якобы, гарантирует долговечность и устойчивость к повреждениям при попадании в них, эээ…, презервативов, тампонов и прочих предметов, которых там быть не должно.

Но на самом деле, конечно, «иии» никто не тянет. Потому что после двадцатого раза реально болят губы. Поэтому получается просто Uni-Shit, в чем, очевидно, и есть какой-то смысл. Насосы-то ведь фекальные.

И таких звонков — десятки, сотни, тысячи и десятки тысяч.

Люди бросают трубки, переспрашивают кто звонит, нервничают, даже посылают. Посылают на…, в…, к…, используют комбинированные формы, призывают совершать естественные и противоестественные акты.

Где-то, каждый двадцатый или тридцатый спросит какую-нибудь глупость, скажет, что это интересно, и спросит телефон. Спросит, для того, чтобы никогда по нему не позвонить.

И вот, когда уже становится тошно притворяться восторженным, когда уже начинаешь огрызаться, и самому уже хочется послать всех и вся подальше, и Славу в первую очередь, и когда хочется разбить вдребезги все, до чего можешь дотянуться… И вот тогда, на другом конце провода, простой деловитый голос произносит волшебную фразу:

— Фекальные, говорите? Это которые для говна что ли? А как же… Нужны такие.

Ну, конечно, фекальные насосы — это как раз то, что вам надо. И тогда вновь появляется смысл жизни, начинаешь назначать какие-то встречи или созваниваться с Серегой — еще одним нашим сотрудником, которого на месте почти никогда нет, потому что из командировок он практически не вылазит. А потом все это заканчивается, и вся эта тягомотина начинается снова.

К обеду я, как обычно, полностью вымотался. Если относится к своей работе хоть сколько-нибудь серьезно, это неизбежно. Но обеденный перерыв — дело святое, и, конечно же. каждый в это время имеет право на отдых.

Настя принялась за комбинированные действия, включающие в себя маникюр, макияж и разговор по телефону. Как она это может?! Меня от одного вида телефонной трубки мутит.

Слава, как всегда, релаксирует в кресле. А я разворачиваю свое кресло к стене и откидываюсь на спину. Не хочу никого больше видеть. Никого и ничего. Особенно Славу, с его лицом удивленного муравьеда.

Приятная волна расслабления охватила меня с ног до головы. Только бы не захрапеть. Хотя, если честно, то уже все равно. Потом я встану, спущусь на первый этаж, поем чего-нибудь, выпью еще кофе, потреплюсь с кем-нибудь на крыльце. Но это будет позже. А сейчас меня уже одолевал сон.

Мне приснилось море. Будто я, как давным-давно, в детстве, лежу в полосе прибоя и ласковые теплые волны болтают меня туда-сюда, подхватывая меня и переворачивая с боку на бок. А потом я встал и куда-то бежал, радуясь, как ребенок. Я бежал, и забирался все выше и выше. Море оказалось уже далеко внизу, под обрывом, а справа выросли скалы. А я все бегу и бегу по тропинке, и тропинка становится все уже и уже.

Впереди, прямо на тропинке я увидел сидевшего человека перед собой человека. Он свесил ноги с обрыва и смотрел вниз. Длинные русые волосы и борода его развевались по ветру, Он все сидел, завернувшись в какой-то балахон, а я все шел и шел вперед, и тропинка становилась все уже и уже. Я никак не мог остановится и понимал, что столкновение неизбежно.

Я подошел уже совсем близко. Сквозь гул ветра я уже начал различать отдельные слова.

— Да минет нас чаша сия… — послышалось мне.

Вдруг человек встал и пошел мне навстречу. В мгновения ока он оказался вплотную ко мне, и я увидел прямо перед собой полубезумные яростные глаза, крючковатый нос и рот, застывший в кривой ухмылке.

— Чудо… — сказал он — Весь этот лютый пиздец… Его остановит только чудо.

И он столкнул меня с обрыва.

Я вздрогнул, едва не перевернув кресло, и проснулся. Настя все еще продолжала разговаривать по телефону, Слава зычно храпел. Мой телефон надрывался.

Я, едва соображая, развернул кресло и впопыхах схватил трубку:

— А… а… алло!

— Михаил Александрович? — спросили на другом конце провода.

— Майк Александрович — поправил я.

— Майк Александрович — неохотно повторил голос — Это вас из шестого управления беспокоят. Подойдите, к нам пожалуйста. Следствие по делу об исчезновении вашего отца закрыто за недостаточностью улик. Мы готовы вернуть вам все его вещи, а также снять с вас все ограничения.