Зов ветра

Ирина Юльевна Енц, 2022

Марте и в голову не могло прийти, что поездка на курсы повышения квалификации вместе с другом и коллегой по работе Пашкой, в небольшой город на берегу Балтийского моря, может обернуться такими неприятностями и приключениями. А начиналось все очень обыденно. Подумаешь, попались странные попутчики. Потом, уже на месте, случайно забрели в не совсем обычный и загадочный музей, с не менее загадочным директором, профессором исторических наук Авдеевой Флорой Зигмундовной. И с этих, казалось бы, простых поступков и закрутится удивительная, захватывающая и страшная история. Таинственные замки и подвалы, в которых скрываются тайны со времен Великой Отечественной Войны. И, кто бы мог себе вообразить, что необычные попутчики и окажутся главными злодеями. И Марта с друзьями окажется в самом эпицентре этих таинственных и зловещих событий.

Глава 8

Я шла быстрым шагом по бульвару в направлении дома, и предавалась размышлениям. То, что мы были в музее, исключая меня, знали только еще три человека. Наша квартирная хозяйка, Пашка и сама Флора. То, что кто-то из них кинулся звонить Крестову о нашем посещении музея, я не верила. Да, и возможности такой у них не было. Телефон был только в музее. Но, то, что Флора сама позвонила Крестову, после всего того, что мы узнали об их непростых, мягко говоря, отношениях, в такое я тоже поверить не могла. Да, и повод весьма и весьма незначительный. Кто мы такие, черт возьми, чтобы о каждом нашем шаге сообщать вообще кому бы то ни было!? Но факт оставался фактом, откуда-то Крестов об этом узнал! И какой отсюда следует вывод? Вывод был только один. По указанию Крестова «помощник и друг» Вальдис следил за самой Флорой, то есть, за музеем. А мы в поле его зрения попали случайно, только по той причине, что сами туда заявились.

Так, с этим, вроде бы, все ясно. Теперь возникает другой вопрос. А на кой, я дико извиняюсь, они устроили эту слежку? Если Светка рассказала нам историю отношений Флоры и Крестова безо всяких преувеличений, то значит, Аристарху Евгеньевичу что-то нужно было позарез от старушки, чего он не получил в самый первый раз, когда спер архивы ее мужа. Но, тогда, казалось, чего же проще, тряхануть бабульку как следует, она и отдаст искомое. Если то, что Светка рассказывала о «стиле» жизни Креста правда, то для него это не проблема. Но, он этого не делает. Значит, что? Значит, что это не вещь, и что это что-то находится в голове у Флоры Зигмундовны. Скорее всего, это какие-то знания, которые бабулька с таким характером и под пытками, из одного только упрямства, не выдаст.

От подобных логических заключений мне аж плохо стало. И я, увидев в досягаемой близости скамейку, плюхнулась на нее. Вот откуда такой интерес к моей особе у этого Вальдиса-Вовы!! Они увидели, что мы были в музее, и решили, что мы можем втереться в доверие к старушке и та, расчувствовавшись выдаст нам то, что так необходимо Крестову. От своих мыслей мне даже стало жарко. Хотя с моря тянуло довольно прохладным ветром. Вот это я и называю, вляпаться!! «Подожди, подожди…» — Отдернула я сама себя. Может все совсем не так. Может я просто все придумала сама и сама же себя напугала. Как в том детском стишке: «это бяка-закаляка, я ее боюсь…» Надо бы все как следует еще раз обдумать. Эх, поговорить бы с кем, посоветоваться. Был бы мой дед сейчас рядом! Но, деда не было. Значит, придется выпутываться самой.

О том, чтобы рассказать обо всем Пашке, мне и в голову не приходило. С его то слабым языком, только тайные проекты доверять. Ведь, обязательно где-нибудь и кому-нибудь, что-нибудь, да брякнет. А потом, в случае чего, я же за него отвечаю. Так сказать, мы в ответе за тех, кого приручили. О том, в каком таком «случае чего» я и думать даже не смела. Но, предусмотреть возможные слабые места в обороне, была просто обязана. И еще, старушку надо бы предупредить. Это обязательно. И тут, мне в голову пришла гениальная мысль (Это я так решила, что она гениальная. А на самом деле…). А что, если всеми своими выводами и домыслами поделиться с Флорой? Почему нет? Тетка она порядочная, насколько я успела понять, тем более что ее это все касается напрямую. Самое смешное было то, что мысли, просто держаться подальше от этого музея, у меня не возникло. А потом, я понимала, что если такой тип, как Крестов во что-то вцепится, то уж наверняка, не выпустит. Такие люди умели «убеждать». Значит, надо делать вид, что все идет по их плану. Вот, только бы еще знать эти самые планы. О том, чтобы как-то их выведать у Вальдиса-Вовы, и речи не было. Чувствовалось, что ребятишки уж очень хорошо поднаторели во всяких скверных операциях и интригах. Так что, мне с моим жалким опытом туда и соваться не стоило. Не та «весовая категория». Из всей создавшейся ситуации, радовало только одно, я трезво оценивала свои силы, и это немного успокаивало. Значит, глупостей наделаю по минимуму. Хотя, кто бы мог сказать, где этот самый «минимум», а где «максимум».

Посидев еще немного на скамейке, я стала замерзать. Сказывалась близость моря. Приятный теплый ветерок днем, превратился в довольно холодный, пронизывающий до костей ветер, ночью. Зябко поежившись, я потрусила к дому. Проблемы, проблемами, а завтра рано вставать на лекции. Пока добиралась до дому, совершенно уверилась в том, что, идея, рассказать все Флоре Зигмундовне, самая простая и надежная. Глядишь, вместе чего-нибудь и удумаем. Пашку, конечно, посвящать во все это не буду, от греха, как говорится, подальше. Нет, я в друге не сомневалась! Пашка был верным и преданным товарищем. Но, были у него, я бы мягко выразилась, особенности характера. С такими «особенностями» нечего было и соваться во всякие авантюры и тайны. А потом, я хорошо помнила поездку в поезде, и как на него влияет Аристарх Евгеньевич, прямо, как удав на кролика. Так что, нечего судьбу искушать. То, что меня саму все эти события притягивали прямо-таки, как магнитом, я предпочитала не думать. Что поделаешь, характер такой. А против характера, как говорится, не попрешь, и себя не изменишь. Так что, не стоило и заморачиваться на этот счет. С этими мыслями я незаметно добралась до дома. Когда входила в подъезд, мне показалось, или действительно, за углом мелькнул черный бок «Волги». Я пожала плечами. Ну, хочется парню в шпионов поиграть, пусть играет. У каждого свои слабости.

Дома я застала умильную картину, от которой, честно говоря, я слегка оторопела. Пашка, который, как я доподлинно знала, и молоток то в руках вряд ли когда-нибудь держал в своей жизни, стоял на табуретке, которую взгромоздили на письменный стол, и высунув язык от усердия, сверлил дырки в стене под карниз, который стоял прислоненный к подоконнику рядом. А Светка, пыталась при этом держать его за ноги, вцепившись в брючину, с умилением и восторгом смотрела снизу вверх на новоявленного строителя. О том, что такой способ «держания», мягко говоря, мало эффективен, я уже даже и не говорила. Вид при этом оба имели вполне довольный. Я замерла на пороге, и стояла, широко распахнув глаза, глядела с удивлением, граничащим с испугом, на все это представление. Даже, на мгновение забыв о серьезных проблемах, которые так осязаемо уже маячили совсем рядом в виде черной «Волги» за углом.

Тем временем, Пашка закончил сверлить, с деловитым видом, почти профессионально, забил дюбель, и принялся вкручивать шуруп. Закончил эту процедуру, к моему удивлению, весьма быстро и, я бы сказала, ловко. Светка отцепилась от его штанов, и подала ему карниз. Пашка его водрузил на место, и стал несколько неуклюже сползать с табуретки. А я, стоя в дверях, захлопала в ладоши. Оба от неожиданности вздрогнули, при этом, мой друг, чуть не бухнулся со стола, на который уже успел твердо встать двумя ногами.

— Браво!!! Пашка, вот уж не думала, что ты на такое способен… Гений он и есть гений во всем!! — И я опять захлопала в ладоши с самым искренним восхищением.

Светка, почему-то смутилась, хотя, похвалы я расточала своему другу, а вовсе не ей. Да, и Пашку мое появление почему-то тоже смутило. И у меня, глядя на их смущенные, залитые румянцем лица, промелькнула даже мысль, а не нашли ли они друг друга. Это было бы здорово! Я бы искренне порадовалась за друга. А Светка нарушила затянувшуюся паузу и залепетала:

— О, Марта… Мы и не слышали, как ты пришла. А Павличек мне вот карниз вешал. Сама понимаешь, в доме без мужских рук никак. — И улыбнулась зазывно «Павличку».

Я мысленно присвистнула. Во, как!! Он уже и «Павличек». Да, чувствовалось, что ребята тут без меня времени зря не тратили. Я ни разу не слышала, чтобы моего друга кто-то так называл, «Павличек». Даже его мама, очень трепетно относившаяся к своему сыну, и та, называла его ласково «Павлик». Поэтому, услышав из уст, практически, постороннего человека «Павличек», я слегка пришла в замешательство, а Пашка даже с удивлением посмотрел на свои руки. Но, комплимент ему понравился, и он тут же расплылся в победной улыбке. Его сияющие глаза, будто говорили: «Смотри… И мы могём!!» А Светка продолжила ворковать:

— Мы с Павличком и ужин приготовили. Ты, наверное, голодная. Пойдемте в кухню. — Пашка устремился вслед за Светкой. Она обернулась к нему, и довольно строгим голосом проговорила: — Павличек, иди в ванную и вымой руки!

Пашка слегка притормозил, улыбка сползла с его лица, и он покорно поплелся в ванную. В ответ на его жалобный взгляд, который он бросил на меня, перед тем как открыть двери в ванную комнату, я философски пожала плечами. Ну, мужчинам тоже твердая рука не помешает.

За ужином я в основном молчала, и слушала Светкино щебетание. О своей «прогулке» я решила никому не говорить. А то, начнут тут кудахтать. Эмоций будет много, а толку все равно никакого. Так зачем людей тревожить, когда у них, похоже, начинается роман. К тому же, я считала, что приключение будет опасным. А подвергать опасности своих друзей я не хотела.

Ночь прошла беспокойно. Я ворочалась с боку на бок, снова и снова, пытаясь проанализировать каждое слово, каждый жест и даже самую легкую мимику лица Вальдиса. Ситуацию нужно было оценить реально, без перекоса ни в одну, ни в другую сторону. Наконец, намаявшись так, что в голове стоял сплошной гул и каша из лиц и слов, под утро я уснула. К своему удивлению, проснулась я, как часы. Пока с Пашкой неслись к институту, у меня даже возникла мысль, а не перечитала ли я в детстве книг про шпионов? Может быть, все гораздо проще?

Во время лекций я была до невозможности рассеянной, что Пашка тут же заметил.

— Марта, что с тобой? — Спросил он шепотом, когда я, забыв перевернуть страницу конспекта, стала писать тут же, вторым, так сказать, слоем.

Я, будто очнувшись уставилась сначала на Пашку, потом на конспект, а потом на преподавателя. Словно, не понимая, как я вообще тут оказалась и что делаю. Быстро войдя в реальность, отмахнулась от друга, прошептав в ответ:

— Не выспалась… — И перевернула листок тетради.

Пашка недоверчиво протянул:

— А-а-а-а… — Но, продолжал на меня поглядывать с явным недоумением из-под своих очков до самого конца лекции.

Следующая лекция начиналась через двадцать минут. Я быстренько прикинула все «за» и «против», и вынуждена была признать, что мое пребывание на данном мероприятии сегодня совсем не способствует повышению моей квалификации. Поэтому, я попросила Пашку «прикрыть» меня на следующем занятии, и под недоумевающим взглядом друга, покинула здание института и, чуть не бегом, направилась в сторону музея.

Заплатив на входе тетеньке в окошке положенные двадцать пять копеек за входной билет, я отправилась искать Флору Зигмундовну. Задержалась я только в одном зале, посвященному 1945-1948 годам. На фотографиях и вырезках из газет были изображены старинные, полуразрушенные бомбежкой замки, в которых велись работы по разборке завалов. Из некоторых подвалов извлекали большие ящики с фашистской свастикой на крышках и боках. Судя по всему, с какими-то немецкими архивами, а может, еще с чем. Но, не это привлекло мое внимание. Под одной из фотографий, на которой была изображена группа людей, я обратила внимание на небольшого щуплого подростка, который стоял немного, как бы, в стороне от общей группы. Если бы не надпись внизу под снимком, я бы ни за что не узнала в этом парнишке, одетым в красноармейскую гимнастерку, видимо, с чужого плеча, нашего нового знакомого Аристарха Евгеньевича Крестова. Взгляд у него на этом снимке, был какой-то пронзительно-пристальный, почти, точно такой же, как и сейчас. Казалось, что он будто, пытается загипнотизировать фотографа. Я так увлеклась разглядыванием его лица, что не услышала у себя за спиной осторожных, почти бесшумных шагов.

— Это опять вы…? — Голос Флоры Зигмундовны звучал с нотками легкого раздражения, очень устало, и, я бы сказала, обреченно, что ли.

Я резко обернулась. Отрицать свою личность я не стала, и произнесла спокойным и серьезным голосом.

— Здравствуйте, Флора Зигмундовна, это опять я. Мне нужно с вами поговорить о важном. — Увидев, как брови старушки сошлись на переносице, почти жалобно добавила. — Пожалуйста, выслушайте меня.

Старая женщина посмотрела на меня внимательно, будто, оценивая. Потом, молча кивнула головой, и проговорила сухим голосом.

— Хорошо. Ступайте за мной. — И, развернувшись, заскользила своей неслышной походкой на выход из зала.

Вздохнув с некоторым облегчением, обрадованная тем, что меня сразу не выперли вон, я торопливо зашагала за ней.