Время памяти. Шепот богов. Книга первая

Ирина Юльевна Енц, 2023

Жила-была Верея у дедушки с бабушкой в далеком уголке Карелии… Так начинается новая сказка. Хорошо жила, пока не закончилась ее сказочная жизнь. Родители погибли в авиакатастрофе. А вскоре умерли и дедушка с бабушкой, оставив в наследство внучке дом в лесной крепи, да сундук с удивительными и таинственными вещами. Так бы и продолжалась жизнь, тихо, да мирно, если бы дед Авдей, живущий в поселке неподалеку, не нашел возле лесного озера, которое старики называли «проклятым», странного человека, потерявшего свою память, да не привел бы его на излечение к Верее, которую все в поселке считали ведьмой. Вот с этого все и началось. Таинственные события, пришедшие в дом вместе с незнакомцем, запутанные истории и прошлая жизнь, проходившая много тысяч лет назад, словно снежная лавина свалились на голову молодой женщины. Как со всем этим разобраться? У кого просить помощи?

Глава 7

Спасть я в эту ночь так и не легла. Заварила себе бодрящего чая, и просидела всю ночь за столом, размышляя о произошедшем. Утром мне следовало поехать в деревню. Нужно было, в конце-то концов, отправить мою монографию в издательство, а еще, разузнать у участкового, может, он выяснил что о найденыше. За то время, которое прошло с момента, как дед Авдей обнаружил странного человека у озера, прошло вполне достаточно времени, чтобы участковый уже успел позвонить в район и хоть что-нибудь выяснить. Расстояние до деревни было небольшое, всего-то километра три, на велосипеде я бы его преодолела быстро, но оставлять Найдена одного на кордоне я теперь опасалась. Кто знает, что еще на него найдет. Неадекватных действий от него, типа, подпалит дом или баню, я не ожидала, конечно. Но сегодняшняя ночь показала, что за моим подопечным нужен был глаз, да глаз. Брать его с собой? Но это значило, идти пешком. А после ночной пробежки по лесу он совсем ослаб.

Я долго прикидывала и так, и этак. В конце концов решила, что оставлю его в доме, но сам дом запру на замок изнутри. Конечно, решение было так себе. Если ему очень приспичит, то он и в окошко вылезет. В каком бы трансе он не был, а задвижка на калитке сегодня ночью после его ухода из дома, была заперта тщательно и аккуратно, я это помнила хорошо. И пса он из ограды умудрился не выпустить, хотя, как я знала, Хукка наверняка рвался идти вместе с ним. Ну не связывать же его, в самом-то деле!! Но, выходило, что скорее всего, мне и придется его именно, что связывать. Иначе… Бог его знает, что может произойти иначе! А меня потом совесть загрызет. Хотя, она вредная, и так замучит. Связывать человека, как какого-то бандита, пришедшего ко мне за помощью, было верхом свинства.

Я сидела и размышляла, как правильно мне завтра поступить, а какая-то, тонко пищащая, словно надоедливый комар, мыслишка, мне ехидно пиликала: «Боишься думать о происшедшем? Пытаешься отвлечь себя всякими глупостями? Ну-ну…» Я рассердилась, и, наверное, поэтому, вслух произнесла:

— И ничего я не боюсь! Вот еще глупости!! Просто думать о том, чего не понимаешь — пустая трата времени!!

А мыслишка мне опять подхихикнула: «Ну, ну…» Я нахмурилась еще сильнее. Ну вот, как результат бессонной ночи и общения с неадекватной личностью — разговариваю сама с собой. Скоро такими темпами, похоже, мне и самой лечение понадобится. Тяжело вздохнула, накинула шаль на плечи и отправилась на крыльцо. Хукка, мирно дремавший после ночной вылазки, при моем появлении встрепенулся, настороженно подняв уши. Я потрепала пса по голове, и успокаивающе проговорила:

— Лежи, лежи… Я просто воздухом подышать вышла.

Присела на крыльцо рядом с собакой и уставилась в темноту. Меня мучил один вопрос, от которого я никак не могла отмахнуться. Вот, вроде бы, от всех, что называется, отмазалась, а этот никак не давал мне покоя. То, что Найден был в каком-то непонятном трансе — совершенно ясно. То, как он нашел путь на Плакучее — более или менее, тоже. В трансе человек еще и не на такое способен. Доводилось мне видеть чудеса и похлеще. А вот как он узнал, что в сундуке у меня хранится Звезда Инглии — вот это была настоящая загадка. И ответа на нее я, судя по всему, в ближайшее время не получу. Если только… Если только, я сама увижу, как Найден, впавший в транс повторит этот фокус. Ведь человека в таком состоянии, если правильно все сделать, можно и расспросить. Конечно, не факт, что он ответит вразумительно, но… В общем, я нашла для себя, пускай весьма хлипкое, но все же, решение. И мне сразу же сделалось легче. Несколько успокоив как свою совесть, так и собственное любопытство, я отправилась в дом. До рассвета оставалась еще пара часов, которые можно было потратить с большей пользой для собственного организма. Другими словами, был шанс немного поспать.

Заснула я почти моментально. Все-таки, сегодняшняя ночь была не из легких. А проснулась, как мне показалось, почти сразу. Во дворе заливисто и радостно гавкал Хукка. Я моментально соскочила с кровати, и ринулась в спальню к гостюю. Найден спал, свернувшись по-детски калачиком, тихонько посапывая во сне. Я с некоторым облегчением выдохнула. Такими темпами и кондратий меня скоро может хватить. Прежде чем начать лечить пациента, похоже, сначала нужно было вылечить нервы себе. Ворча что-то совсем нелицеприятное про «неугомонных собак, которые сами не спят, и другим не дают», я поплелась на крыльцо. Ох и не завидую я тому, кого принесло ко мне в такую рань! Выйдя на крыльцо и поняв причину столь ранней моей побудки, я не сдержалась и выругалась вслух. Хукка гонял по ограде зайца. С одной стороны меня разбирала досада, что из-за такой глупости пришлось вскакивать в такую рань, а с другой стороны, я почувствовала некоторое облегчение. Никаких гостей, за которыми табуном приходят проблемы, не было. А отсутствие новостей, как известно, лучше, чем новости плохие.

Позвала собаку и закрыла ее в сенях. Потом, открыв ворота, выгнала зайца вон. Правда, получилось это у меня не сразу. Косой тыкался во все щели и дыры забора, через которые пролезть не мог. И прошло минут двадцать, прежде он, наконец, выскочил в ворота, и задал стрекача в сторону леса. Солнце уже показалось из-за горизонта, разбрасывая свои лучи-руки в стороны, стараясь обнять ими весь мир. Туман, напуганный рассветными алыми всполохами на горизонте, медленно уползал в овраги и еловые кобры, чтобы затаиться там до вечерней поры, когда Ярило-Солнце уйдет на покой, оставив мир во владении звезд и молодого, недавно народившегося месяца. В общем, день начался.

Дел я себе на сегодня наметила немало, поэтому, возвращаться в постель смысла не видела. После обычного обливания у колодца, принялась готовить завтрак. Найдену, как он проснется, нужно подкрепить свои силы. И мясной бульон с вареной морковью для этого был самой подходящей едой. Я, конечно, старалась вести себя тихо, не стучать, не греметь, песен во все горло не петь. Но, судя по всему, моя осторожность никому не была нужна. Мой гость спал, как убитый. Все-таки, ночной марш-бросок вымотал его сильно. Позавтракав сама, отправилась в баню, где на чердаке висели заготовленные за лето травы. Сначала нужно было восстановить баланс всего организма, вернуть человеку силы, а уж потом браться за процесс восстановления памяти.

Пока я возилась с отваром, проснулся Найден. Вид он имел весьма удручающий. Про такой говорят: «Краше в гроб кладут». Я только головой покачала. К лечению нужно было приступать немедленно. Накормив его приготовленным завтраком, я сообщила ему, что у меня есть дела в деревне, и попросила его никуда в мое отсутствие не отлучаться. На последней фразе сделала особой ударение, чем вызвала его конфузливую улыбку.

— Прости… Я правда ничего не помню. Ни что случилось, ни как я оказался у озера…

Вопросов про неведомо откуда появившуюся шкатулку и бабкин медальон, я задавать ему не стала, боясь возбуждать его и без того расшатанную нервную систему. Все надо делать постепенно. Выразив надежду, что найду его по возвращению там же, где и оставила, схватила свои бумаги и помчалась в деревню, так и не решившись запереть его в доме на ключ. Толку от такого действия будет ноль в случае, если он все же захочет выбраться, а психологическую травму своему гостю я этим нанесу безусловно.

В деревню я домчала буквально за считанные минуты, побив все мыслимые рекорды передвижения на велосипеде по пересеченной местности. Первым делом навестила почтовое отделение, откуда наконец и отправила свою многострадальную монографию в издательство. Вздохнув с некоторым облегчением, продублировала отправление заказного письма телефонным звонком редактору. А затем сразу же отправилась к участковому. К каменному дому сельского совета мы с Василием Егоровичем прибыли, можно сказать, одновременно. Было совершенно понятно, что наш участковый на службе не горит и особого рвения не выказывает, так как время уже близилось к обеду. Увидев меня, поджидающей его на крыльце, Василий Егорович поморщился, словно съел кислую сливу. Из чего я заключила, что, отправив мне на кордон найденыша, о проблеме он начисто забыл. Вот уж воистину: с глаз долой — из сердца вон! Ласково улыбнувшись, я пропела:

— Василий Егорович, доброго тебе денечка! Гляжу, на службу-то не больно торопимся… Оно и правильно. Чего без дела в душном кабинете просиживать.

Участковый мою ласковость не оценил и сердито нахмурился, буркнув:

— Здорово, Вера Константиновна! А ты чего тут? Случилось что ли чего? — Ворчливость в его голосе быстро сменилась настороженностью.

Маленькие глазки на одутловатом красном лице поблескивали из-под белесых бровей выжидательно, и, я бы даже сказала, с некоторым подозрением. Их взгляд словно спрашивал: «Ну, и еще какую пакость ты мне приготовила?» Мне стало обидно. Нет, ну надо же!! Сами мне эту проблему спихнули с дедом Авдеем, а теперь, я не я, и лошадь не моя! Поэтом, в долгу я не осталась, сурово сдвинула брови, и строго спросила:

— Ты справки в районе навел? Кто таков, откуда в наших краях взялся? Может он бандит какой беглый, а мы тут возле него хороводы водим! Приволокли ко мне на кордон, можно сказать, к беззащитной одинокой женщине не весть кого, а теперь с дедом Авдеем спите спокойно, да? А если он меня по ночному времени прирежет, да в лес уйдет? Что ты тогда делать будешь? Как перед начальством оправдываться?

При моих последних словах, участковый аж побледнел, как видно представив в красках мое окровавленное и растерзанное тело, не иначе. Замахал на меня руками, и испуганно проговорил:

— Что ты такое говоришь, Вера Константиновна?! Все я исполнил! В район позвонил, и ответ пришел… — Он огляделся по сторонам, словно выискивая вокруг подслушивающих недоброжелателей. Потом заговорщицки мне подмигнул, и уже совсем другим тоном, словно соратнику по борьбе с врагами — диверсантами, произнес. — Айда ко мне в кабинет. Информация закрытая, не для чужих ушей. — И как заправский разведчик, многократно ходивший по тылам противника, оглянулся по сторонам, а затем твердым шагом направился к торцу здания, где и находился кабинет участкового.

Я окинула окружающее пространство взглядом. Никого, кроме нескольких куриц, мирно копошащихся в траве в поисках насекомых на обочине дороги, не углядела. Из чего сделала вывод, что со своей пламенной речью-обращением слегка перегнула палку. Не ровен час, Егорович и вправду слежку устроит, а еще и деревню переведет на военное положение. С него станется. Но послушать, что участковому удалось раскопать о найденыше, хотелось очень. Потому, я послушно посеменила следом, катя свой велосипед рядом. Зайдя в прохладный полумрак бывшей людской бывшего же купеческого дома, где располагался кабинет нашего доблестного участкового, я, не дожидаясь приглашения, уселась на старенький скрипучий стул, стоявший возле такого же, старенького и слега потертого от времени стола, и с нескрываемым интересом уставилась на участкового. Егорыч пристроил фуражку на вешалку, достал платок из кармана, вытер им затылок, воткнул вилку электрического чайника в розетку, и только после этого, сел на свое место, и зашуршал бумажками, стопкой лежащими на краю стола, выискивая что-то. Найдя нужную, так обрадовался, что и мне было впору за него порадоваться. Потрясая у меня перед носом найденным листком, с избыточным энтузиазмом провозгласил:

— Вот, гляди!! Из района ответ пришел на мой запрос! Никаких пропавших туристов, никаких беглых бандитов в последнее время в наших краях не было! Из пропавших, только одна гидро-ло-ги-ческая экспедиция… — С трудом по слогам прочитал он незнакомое слово. — Да и то, не в нашем районе. — Поднял он вверх палец со значением, чем здорово мне напомнил товарища Саахова из старой кинокомедии «Кавказская пленница». Тот тоже все о районе пекся.

Ожидаемого Егорычем от меня счастья по поводу данной информации, я не выказала. Пожала плечами и проговорила:

— Что значит «не в нашем районе»? Тут по нашим лесам границы районов не установлены. Зашли не в нашем районе, а пропали в нашем. Кто это тебе точно скажет? Забыл, как месяц назад всех добровольцев по лесам на поиски отправлял? Может наш найденыш как раз из этих гидрологов и есть? Ты бы списочек экспедиции запросил, да описание всех ее участников, а еще лучше, их фото. Глядишь, что и обнаружится.

Василий Егорович надулся на меня, словно мышь на крупу, и недовольно пробурчал:

— Ты, конечно, Константиновна, человек у нас всеми уважаемый и, можно сказать, даже любимый (это он припомнил, как я прошлой зимой его пацана от воспаления легких вылечила, не иначе). Но, не в обиду тебе будет сказано, не учи ученого. Уже отправил. Сказали, ждите ответа. Экспедиция была не абы какая, а с какого-то секретного ведомства. Так что, вот, жду… А как только чего известно будет, так я тебе сразу знать и дам. Хотя, мне оттуда, — он поднял к потолку указательный палец, не иначе как, намекая на самого Господа Бога. — Короче, — перешел он почему-то на шепот, — сказали, чтобы шибко тут не афишировали, что мы тут кого-то нашли, и на информацию там со всякими фотографиями, чтобы не очень-то и рассчитывали. В общем, все, Константиновна, что мог я сделал. Остальное, пускай в районе сами разбираются. — И он, состроив физиономию сурового вояки, печатным шагом пошел выключать закипевший чайник.

Я еще посидела немного, размышляя на тему «секретного ведомства». Были у меня на этот счет кое-какие мыслишки. Честно скажу, не очень веселые. У меня почти не было никаких сомнений, кого пришлют на «смотрины». Перспектива подобной встречи меня никак не вдохновляла. Но от меня в данной ситуации, увы, уже ничего не зависело. Поразмышляв еще немного на эту тему, поднялась со стула. Ничего путного на ум так и не пришло. Только, мой внутренний голос оживленно нашептывал, что придется нам намаяться с этим самым «ведомством». Под «нами», разумеется, я подразумевала себя и Найдена. Говоря попросту, проблемы грядут нешуточные. Но я твердо знала только одно. Ни про шкатулку, ни про бабкин медальон, ни про странное поведения найденыша я никому не расскажу. А значит, со всеми этими делами придется разбираться самой. И еще, моей основной задачей было поставить человека на ноги, и постараться избавить его от амнезии, а что до всего остального… Даст Бог, разберусь помаленьку.

Отказавшись от предложенного Василием Егоровичем чая, сославшись на дела, попрощалась с ним, и все еще пребывая в задумчивости, покинула его кабинет. На улице взяла велосипед, и собралась отправиться в магазин. Уж коли я приехала в деревню, то не мешало бы и затариться провизией. Только своей задумчивостью я могу оправдать тот факт, что не заметила у крыльца фельдшерского пункта, расположенного с другого торца здания, Наталью, нашего местного фельдшера, которая стояла с двумя бабками из местных шепотниц-сплетниц. Старушки что-то активно нашептывали фельдшеру, при этом не забывая поглядывать по сторонам. Заметив меня, погруженную в раздумья, одна из бабулек громко поздоровалась, а я при этом, чуть не подпрыгнула от неожиданности по причине своей увлеченности полученной от участкового информации, и поэтому не замечала ничего и никого кругом. Наталья, не питавшая ко мне теплых чувств, не упустила момента, и с ядовитой ухмылочкой пропела:

— Что ж ты, Верка, односельчан-то игнорируешь. Или совсем там на своем кордоне одичала? — Я от такого «здрасти» слегка растерялась.

Наталья баба была непростая, за словом в карман не лезла, а ее отношение ко мне было всем хорошо известно. Меня она считала шарлатанкой, которая уводит людей от светлого пути науки во тьму мракобесия и предрассудков. Но до прямых оскорблений и хамства до сего дня она пока не доходила. Тем удивительнее и неожиданнее для меня оказался ее выпад. Бабки замерли не дыша, в предвкушении скандала, очевидцами коего они жаждали стать, за неимением других значимых событий в нашем тихом омуте. Ругаться я не любила, полагая, что нормальные люди все свои разногласия вполне могут решить спокойно и мирно, просто поговорив. И сейчас этого делать не планировала. Но, по непонятной причине, Наталья была настроена весьма воинственно. Не дождавшись от меня ничего, кроме недоуменной усмешки, она продолжила, решив зайти с другого бока.

— Ну что, как там мужик? Ты его уже обаяла своими чарами, или пока только зельями своими ведьмовскими травишь? Чары-то с годами, поди, теряют свою силу. Да и тренироваться тебе не на ком особо. Одно зверье на твоем кордоне только и бродит. — Ее ухмылка сделалась совсем едко-ядовитой.

Нет, я, конечно, человек мирный, можно сказать, безобидный, но хамства терпеть не могла. Остановилась, придерживая одной рукой велосипед, другой рукой откинула назад выбившуюся прядь волос, смерила ухмыляющуюся Наталью с ног до головы прищуренным взглядом. Раздвинув рот в ласковой улыбке, так что заломило челюсть, и пропела сладким голосом:

— Ох, права ты, Наталья Андреевна… Тренироваться не на ком. Да и годики наши с тобой утекают, ох, уходят безвозвратно… Красота-то вянет день ото дня… А что до мужика, так там и вовсе все плохо. Он все больше бредит, а в бреду твое имя повторяет. Знать, шибко ты ему по сердцу пришлась. Я уж и так, и эдак… Нет, ничего не помогает. Все стонет во сне, да твои черты небесные перечисляет. Не знаю, и откуда только так до мельчайших деталей и черточек все запомнил? — Вздохнула я в притворном сожалении. И, видя, как зеленеет от злости лицо фельдшера, закончила, будто в раздумье. — Может и вправду, к тебе его сюда привезти? Уж ты-то ему быстро мозги вместе с памятью на место поставишь… Ты ведь известная у нас мастерица по этой части. — И заговорщицки ей подмигнула.

Посмотрела на тихонько хихикающих бабулек, неодобрительно покачала головой, и, сев на велосипед, порулила к продуктовому магазину. Болтаться в деревне долго не было ни желания, ни возможностей. Найден оставался один, чем тревожил меня безмерно. Уже отъехав метров на десять от компании сплетниц, услышала вслед злобное громкое шипение Натальи:

— Вот сука…!!

Я усмехнулась. В данный момент, из уст Натальи это прозвучало почти как комплимент.

В сельском магазине царила прохлада и тишина. Посетители отсутствовали, что меня нисколько не огорчило. Продавщица, щуплая тихая бабенка по имени Степанида, лет сорока, со спокойным и незлобивым характером, что так было не свойственно представителям ее профессии, сидела за прилавком на высоком табурете и, водя пальцем по странице, с увлечением читала какую-то книгу в стареньком потрепанном переплете. Услышав, что кто-то вошел в магазин, оторвала взгляд от своего занятия, и посмотрела на меня, шмыгнув носом. Глаза у нее были, что называется, на мокром месте. Вместо приветствия, она страдальческим голосом произнесла:

— Нет, ну ты только поглянь, Вера, какие ж все ж таки козлы эти мужики. Ну ни на кого нельзя положиться, ну просто ни на кого!!

Я слегка опешила. Отчаянье, звучащее в ее голосе, грозило перейти в потоки слез. Сама Степанида была замужем за мастером с лесозавода. И, насколько я знала, брак был вполне удачным. Ее Николай не пил запоем, характер имел под стать супруге, спокойный и добродушный, в хождении на сторону замечен не был. Деток они имели в количестве трех штук. И вообще, считались в деревне чуть ли не образцово-показательной супружеской парой. Интересно, что это ее так разобрало на критику мужского пола? Я, коротко поздоровавшись, протянула руку и посмотрела на обложку книги. Надо же… Стендаль, «Красное и черное». Но, насколько я помнила, ничего такого особенного, что можно было бы характеризовать, как «все мужики — козлы», в романе не было. Хотя, как знать, у кого и какие чувства вызывает эта история. На всякий случай, я покивала сочувственно головой Степаниде, и попросила взвесить мне пару килограммов сахара. Но продавщица, как видно, жаждала поделиться своими переживаниями о прочитанном, а кроме меня, на беду, никого из покупателей больше не было. На мое счастье, женщина работала так же проворно руками, как и языком, и вскоре, со скорбной миной по поводу судьбы «несчастных баб», я оказалась на улице, выдохнув с явным облегчением. Господи, как чудесно, что я живу на кордоне, а не в деревне!! Общество моего пса Хукка является для меня вполне достаточным. А излишнее общение меня всегда вгоняло в тоску. Может, и права Наталья? Я совсем уже одичала.

Погрузив все продукты на велосипед, я вдруг заметила деда Авдея. Вел он себя весьма странно, если не сказать, чудно. Спрятавшись за раскидистый куст бузины, росший на углу магазина, он подавал оттуда мне какие-то непонятные знаки. Я подошла к нему и на всякий случай оглянулась. Ничего подозрительного или угрожающего, вроде бы, не заметила. Улица была пуста, что и не удивительно. Рабочий день был уже в самом разгаре. Уставилась на деда в ожидании объяснений его загадочного поведения. Но, судя по всему, он этого делать и не собирался. Быстро прошептал скороговоркой:

— Вереюшка, я к тебе седни, как стемнеет, загляну.

И, развернувшись, шустро помчался, не оглядываясь, по улице. Я только рот открыла от изумления на такое поведение деда. Чудны дела твои, Господи! Нет, определенно, с односельчанами что-то происходило неладное. Один играет в стратега, другая хамит, а третий вообще, похоже, записался в шпионы. С этими мыслями о необычном поведении людей, живущих в деревне, я села на велосипед, и покатила на свой кордон. Оставленный без присмотра Найден, продолжал меня беспокоить.