Фауст. Трагедия. Часть первая. Поэтический перевод с немецкого: А.И. Фефилов

Иоганн Вольфганг Гёте

«Фауст» И. В. Гёте — это поэтическая картина противоборства добра и зла, света и тьмы, история человека, стремящегося к познанию истины, противостоящего стихиям природы, созидающего новый мир по богоподобию, но подверженного дьявольским искушениям.Читателям нашего поколения предлагается новый поэтический перевод этого бессмертного произведения.

ТЕАТРАЛЬНАЯ ПРЕЛЮДИЯ

Директор театра. Поэт. Комик.

Д И Р Е К Т О Р

Вы, двое, в трудный час хандры

ко мне на помощь приходили.

Озвучьте ваши ожидания,

скажите, что в краю немецком

хотели бы сей час услышать

и увидеть люди? И по душе ли

им и вам искусство наше?

Со стороны своей мы сделаем

попытку пойти на поводу толпы.

Пока она живёт, мы существуем.

Сколочены подмостки, вход открыт

и зритель в ожиданье праздника

уже сидит, взметнувши брови.-

На восприятие настроен и расслаблен.

Желает, чтоб его мы удивили.

Известен мне секрет, как ублажать народ

и мненья усмирять. Я не хочу скрывать

и очень сожалею, что наша публика сегодня,

хотя начитана весьма, но не имеет вкуса,

к высокому искусству не привыкла.

Что нужно предпринять, чтобы в один союз

объединились с пользою для всех

всеобщий интерес, интрига и высокий смысл?

А, что греха таить — мне бы хотелось видеть

толпу, что ломится в бродячий наш шатёр,

под громким именем театр. Отрадно посмотреть,

когда скопившийся народ, толкаясь и спеша,

вбегает в узкий створ дверей,

как в Райские ворота. И зáсветло

в очередях стоит, чтоб с боем взять,

хотя б один билетик в наш театр

и прикоснуться к чуду. — Видение,

подобное тому, когда в период мора

народ толпиться у ворот пекарни,

чтоб булку хлеба отхватить и утолить

свой голод. Ужель, друзья мои,

такое в наших силах — в хлеб превращать

искусство или — искусство в хлеб?

П О Э Т

Не говори мне, друг, о разношёрстных

тóлпах. При виде их, мне изменяет дух.

Надень мне на глаза повязку, чтобы

не мог я видеть эту давку. Толпы соблазн,

он, против нашей воли затягивает нас

в водовороты жизни, весьма далекие

от чистоты искусств и поэтического слова.

Веди меня, мой друг, в Небесную долину,

где прорастает радостью поэт и нет оков.

Где дружба и любовь благословляют

дýшу, руками созидающих богóв.

Ах! В голове моей теснятся мысли,

Дыхание в груди спирают чувства.

Не может выразить их скромный мой язык. —

То представляет всё он в ложном свете,

то, вроде бы, удачно. Или перед ними

захлопывает дверь. Когда ж мои творения

через преграды времени прорвутся,

и даже примут первообраз некий,

они не сохранят свой внешний блеск

но истина останется навеки.

К О М И К

Когда бы не услышал я о времени грядущем,

я все равно о нём не стал бы говорить.

К тому ж не очень мне понятно

— в нем разве нам придется жить?

Кто будет развлекать людей во времени текущем?

Оно желает быть смешным и с юмором дружить.

Здесь я упомянул бы славных чудаков.

Присутствие средь нас людей такого рода

похвально. Скажу без дураков и внятно

Кто научился говорить толково и приятно,

того не должен озлоблять каприз людей.

Поэт-артист желает видеть полон зал,

чтоб потрясти его душевным словом.

Так постараемся и будем образцово

внедрять наши фантазии в умы народа.

Все вместе, в один голос. Вложим в уста

смысл здравый, понимание, чувство, страсть,

но разрешим и шутовству трудиться всласть!

Д И Р Е К Т О Р

Как можно больше происшествий и чудес

Вы должны вершить на сцене. Зритель,

пришел к нам созерцать, ему приятней видеть.

Сюжета материал перед глазами тките. Да так,

чтобы раскрылись рты от удивления, и,

как можно шире. Пространность изложенья

вам поможет завоевать признанье и любовь.

Средство воздействия зависит от объекта.

На множество пришедших к нам людей

обрушим множество передовых идей.

И каждый для себя что-то получит.

Кто многое дает, тот кой-чему научит.

Покинет зал довольным зритель наш.

И если ставите на сцене вы спектакль,

его желательно разбить на мелкие куски,

на части важные и броские аспекты.

Такое вот рагу из множества деталей.

Чем материал доступнее представлен,

тем легче до него дойти своим умом.

Идею по кирпичику слагайте

— В драматургии этот принцип узловой.

Нет проку от того, если о вашу стену

начнет наш зритель биться головой.

П О Э Т

Нам от искусства ремесло досталось!

Давно оно у вас уж прописалась.

Оно претит художнику! Я это называю,

чистой воды халтурой. Всё! Я отбываю!

Д И Р Е К Т О Р

Такой упрек мне не в обиду:

Любой, кто знает суть искусства,

не будет применять такое средство,

которое не принесет ему успех.

Подумайте, как вам удастся

сырую древесину расколоть

обыкновенным дровоколом

на мелкие поленья, а потом

ещё и запалить их в топке.

Вы должны понять, кому

и для кого вы пишите, друзья!

Кого-то пригнала к нам скука.

А кто-то только что пресытился

едой, покинув богатейший стол.

И в самом худшем случае, когда

к нам заявляются те люди, которые

оторвались от чтенья книг бульварных.

Иной рассеянный бежит сюда, чтоб

поглазеть, как полагает он, на карнавал

из масок. Всяк зритель движим чистым

любопытством — это его крылья.

А дамочки приходят, чтоб блеснуть

нарядами и личной красотой.

В отличье от актеров труппы

они работают на публику без гонорара.

О чём вы грезите там, на своем Парнасе?

Вам переполненный театр не по нутру?

Взгляните-ка на наших театралов, что вблизи.

Им всем не до любви к искусству,

Одним всё недосуг, другим всё не до чуда.

Сыграть бы в карты, а не «в пьесу».

И славный вечер провести,

не сидя в зале, — лучше лежа,

откинув голову на грудь девицы

какой-нибудь, что с честью не в ладах.

Что вас гнетет, несчастные глупцы?

Превратность цели, музы пустота?

Совет мой вам — играйте чаще, больше.

Не бойтесь сбиться с ног,

И не собьетесь с цели.

В который раз твержу я без умолку —

у вас другой задачи нету, кроме той,

чтобы людей смущать, сбивать их с толку.

Их ублажать — урок пустой.

Какие чувства охватили вас?

Восторг или страданье, на сей раз?

П О Э Т

Ступай! И поищи себе холопа,

который будет исполнять, что ты сказал.

Поэт лелеет право человека,

ему природой свыше данное и неслучайно.

По воле же твоей кощунствовать не буду.

Чем, спрашиваешь ты,

поэт сердца волнует,

чем укрощает он стихию?

— Созвучностью, что изнутри исходит к миру,

а от мира возвращается обратно в сердце.

Поэт живет в гармонии с собой и с миром!

Когда природа равнодушно крутит

нить бесконечную на стержне бытия.

А дисгармония звучит во всем живом

угрюмо, в разнобой и как попало.

Кто расставляет всё в порядке ровном,

да так, что всякому движенью ритм свой придает?

Кто призывает частное к всеобщему благословенью,

когда созвучие к согласию ведет?

Кто бурю сделает пристрастьем?

А кто вечернюю зарю пылать заставит?

Кто все прекрасные весенние цветы

к ногам любимой на тропинку стелет?

И кто плетет короны чести, славы

из ничего незначащих зеленых листьев,

венчая головы заслуженных людей?

Кто охранит Олимп, объединит богов?

Конечно, он — поэт от века!

В нём проявляется вся сила человека!

К О М И К

И в этой силе — красота усилий, она

толкает вас на поэтические сделки,

как на любовные интриги и утехи.

Случайное сближенье, чувства пыл

все это не проходит даром. И вот

уж видишь, как далёко ты заплыл,

запутался в сетях. А счастье,

которое в соблазн вводило,

сомнения в душе разбередило.

В начале ты в восторге пребывал,

потом к нему вдруг боль души примкнула.

И не успел опомниться — а пьеса

уже готова. Ставь её на сцене без задержки.

Вторгайся смело в жизнь людскую!

Всяк проживает жизнь свою,

не зная, чем живут другие люди.

Ты собери их жизненный багаж

и упакуй словами, придав им форму.

Побольше разноцветия картин!

Поменьше ясности! Прозрачность

ни к чему — она мешает, отвлекая взгляд

от массы заблуждений! Чтобы поверили,

достаточно одной лишь искры истины.

Дрожжей чуть-чуть, воды побольше!

И вот уж сварено тобой лирическое пойло,

которое народ увеселит. Такой прием

поэту позволяет дарить отраду миру,

его же возрождая вновь и вновь.

Соцветье общества заполнит залы, чтобы

внимать всем откровеньям поэта,

впитать и осознать их, и при этом

переварить меланхолическую пищу.

Сердца взволнуются, забьются так и этак

и все вдруг ощутят и враз постигнут

что на душе у них творится.

Готовы люди плакать и смеяться.

Все думают, что это — полет души.

На самом деле — движенье её тени,

не ведают, что их воодушевила не идея,

а видимость идеи. Как печально!

Понятна эта дисгармония поэту,

который ощущает на себе ту пропасть

меж истиной неумолимой —

и её жалким воплощением.

Все из того, что написал, не нравится поэту.

А это значит — жив творящий дух

и он его благодарит за это.

П О Э Т

Верни мне времена былые,

когда ещё я не был тем,

кем я сейчас являюсь.

Когда лирические строфы

рвались наружу из груди,

им было тесно там внутри.

Они рождались беспрерывно.

И в пелене тумана мир стоял.

Казались почки на деревьях

чудом. Как много я цветов срывал,

растущих в изобилии в долинах.

Богатством не был одарён,

было достаточно желаний,

и необузданных стремлений:

благою истиною озарён,

я дружбу с правдою водил,

в иллюзиях я радость находил.

Где это всё? Куда исчезло чувство

глубокой радости? О, как я счастлив был!

Как ненавидел я, как сильно я любил!

И кто вернёт назад мне молодости пыл?

К О М И К

Мой славный друг! Мечтаешь ты о силе,

что молодостью наполняет ум и тело.

Она тебе понадобится первым делом,

когда пытаются тебя враги теснить в бою.

— Тогда, когда премилые и дерзкие девицы

начнут на шею вешаться твою.

— Когда седую голову украсят

венком победы, давшейся с трудом.

Понадобятся силы молодые,

когда после круженья в вихре танца,

ты предаёшься ночи напролёт

чревоугодью. И тратишься на пьянство,

просиживая время в кабаках.

Но, господа мои, не забывайте

долг свой! — Играть на струнах

вы должны с расположеньем духа,

грациозно, чтобы поставленную цель

достичь, не предаваясь заблужденьям,

сколь благородными они б ни были.

За это будем чтить мы вас не меньше.

Как говорят, нам возраст не помеха.

Серьёзно заявляю вам, без смеха —

Мы в детство не впадаем. А, наоборот,

нас детство, навещая, к истине ведет.

Пока живем — мы маленькие детки

останемся мы ими до исхода дней —

доколь не призовут нас наши предки!

Д И Р Е К Т О Р

Речам пространным нету здесь пределов.

Но не пора ли взяться всем за дело?

Достаточно нам льстивых комплиментов!

Не упустить бы главное в спектакле.

Нет смысла говорить о настроении.

Не лучше ль показать его на сцене.

И передать его, как можно побыстрее,

сидящим в зале зрителям. И если

ты назвал себя поэтом — нет тяжелее груза.

С тех пор командует тобою муза.

Вам всем известно, что нам нужно

Сейчас мы все займемся дружно

за зелье, опьяняющее ум и душу,

— его сварить немедля нужно.

И, если мы не сделаем его сегодня,

то завтра будет слишком поздно.

Нельзя терять нам времени никак.

Лови момент, бери его за холку.

Иначе от всех нас не будет толку.

Не упускать возможности

на сцене отрепетировать задумки наши.

И в соответствии с обычаем немецким,

присущим нашему театру уж давно,

заняться нужно спешно и детально

и внешним видом сцены, не жалея

ни бумаги, ни приспособлений.

Чтобы под куполом сияли звезды,

напоминая свет небесный. А на стенах

— изображенье полноводных рек

и всполохов огня на небе.

Между землей и небом горы, птицы.

Внизу животные и всякое зверье.

В пространстве узком театрального сарая

изобразить все циклы мирозданья,

от сотворения и до наших дней

— весь путь от Неба до Земли,

до самой преисподней.