Римская сага. Возвращение в Рим

Игорь Евтишенков

Надежда вернуться домой ещё никогда не была так близка к реальности, как сейчас. Однако дорога домой оказывается не такой короткой, как кажется. Лацию приходится стать воином и сражаться рядом с новыми боевыми товарищами. Недалеко от границ римской провинции Азия он встречает друзей, которых давно считал погибшими, и теперь больше, чем когда-либо, горит желанием принести пользу своему городу и народу, однако многие его наивные порывы не находят отклика у граждан Рима.

ГЛАВА VIII. НАВСТРЕЧУ НОВЫМ БИТВАМ

Из-за спин столпившихся сановников выбежали два слуги. Они опустились перед ним на колени и склонили головы. В руках они держали меч, щит, копьё и шлем.

— Это мне?.. — не понимая, нахмурился Лаций. Синг Бугхараджа поднял вверх руку и стал что-то говорить. Старый брахман приблизился к Лацию сзади и тихо сказал:

— Великий раджа не зря встретил тебя на своём пути! Он знал, что боги посылают ему помощь, но не понимал, какую. Теперь он знает! И все знают. Ты — великий воин и ты должен помочь нашему господину победить врага. Ты пойдёшь и разобьёшь его войско. Ты принесёшь нам победу, ты, как Рама, победишь десятиглавого Равану⁸ стрелой Брахмы, ты будешь наш Арджуна⁹… — он ещё долго шептал незнакомые имена и названия городов, а рядом продолжал взывать к толпе раджа.

Лацию казалось, что это происходит не с ним: едкий дым, время от времени окутывавший всех присутствующих, заставлял глаза слезиться, голова ныла и в желудке подташнивало. Но когда слуги довели его до дворца и там передали оружие, стало ясно, что жрец говорил серьёзно.

На следующий день за Лацием с обречённым видом пришёл Патья. Тому приказали сопровождать «великого воина» вместе с двумя тысячами воинов. Придворные должны были собрать их во дворце через два дня. От Патьи Лаций узнал, что Синг Бугхараджа, отступая по ночам на юг, думал не только о том, как быстрее сбежать, но ещё всеми силами старался помешать врагу преследовать его. Он сломал единственный мост через большую реку, и, чтобы его восстановить, потребовалось бы много времени. Теперь Лаций понял, почему раджа так долго оставался в городе после поражения — он знал, что наступавший с севера враг не сможет добраться до него так быстро.

На следующий день Патья предложил Лацию пойти попрощаться с госпожой Антазирой и её детьми. Сначала это приглашение показалось Лацию странным, но потом он согласился. Правда, во время прощания ему пришлось больше разговаривать с детьми раджи, которые уже знали, что он идёт на смертный бой с десятиглавым драконом, а Патья почти всё это время провёл с женой Синга Бугхараджи, которая сидела у края небольшого бассейна и смотрела в воду. Они были очень взволнованы, но их разговора никто не слышал. Евнухи с опахалами лениво стояли в углах большого зала, радуясь, что госпожа разрешила им не обмахивать её в это время.

Через неделю странное прощание во дворце забылось, и Лаций, мокрый от бесконечных дождей и раздражённый от глупости своего положения, стоял у берега реки, видя, как на противоположной стороне многочисленные войска падишаха Васудевы заканчивают подготовку к возведению моста. В столице Патья убеждал Лация, что за такое короткое время никто не сможет построить мост через большую реку. Поэтому теперь, стоя рядом, молодой грек испытывал неподдельный страх от увиденного. Враг неожиданно оказался очень близко.

Вечером они сидели у костра в ближайшей деревне, и Лаций угрюмо жевал мокрые лепёшки с травами. Вокруг расположились десять стражников, которые сопровождали Лация днём и ночью, заботясь о его безопасности. Однако в дороге молодой грек признался, что эти воины не просто охраняли «будущего победителя падишаха», а ещё следили за тем, чтобы он не сбежал в неизвестном направлении.

Слушая Патью, который расспрашивал стариков племени о местности и переводил на греческий, Лаций думал, что они могли бы предпринять в такой ситуации. Он не запомнил слова индусов, и потом, когда они ушли, уже собирался просто лечь спать, когда к нему подошёл молодой грек.

— Ты знаешь, они скоро перейдут реку, — как-то глупо сказал он.

— Да, перейдут. И что? Ты знаешь, что делать? — раздражённо бросил Лаций в ответ, чувствуя, что не может сдержаться.

— Нет, но… прости… Я, я… зря втянул тебя в эту войну. И вообще мы скоро умрём… Я хотел сказать, что никто об этом не узнает… И я хочу попросить тебя…

— Что? Передать последние слова твоей любимой девушке? Да? Ой, Патья, какой же ты наивный! Я ведь тоже останусь здесь. Рядом с тобой.

— Нет, я уже передал ей всё. Там, в столице.

— Да? — немного удивился Лаций. — У тебя там девушка? Не знал. Ты же говорил, что ты из другого города. У тебя там даже родственники какие-то были.

— Да, да, говорил, но не в этом дело. Прости, — сбивчиво бормотал молодой грек. — Это всё я… Понимаешь, мы… мы погибнем… хоть и зря, но я не хотел этого…

— Да что с тобой? Ты же не виноват. Ну что ты так дёргаешься? Что случилось? — Лаций, наконец-то, уловил, что Патью терзают какие-то неприятные мысли, и бедняга хочет, но не может высказать их вслух. — Говори, давай! Через неделю всё равно вороны выклюют твои слова из моей головы. Если здесь, конечно, есть вороны, — мрачно заключил он.

— Антазира дала мужу яд, чтобы спасти меня, — еле слышно произнёс грек.

— Что? Жена раджи? — не понял Лаций.

— Да… Она дала ему сок лианы с кровью лягушки. Он не должен был умереть. Это даже не яд! Он должен был заболеть, и всё.

— Заболеть? — опешил Лаций. — Как заболеть? Подожди, но он же мог выздороветь, так? Или я что-то не понимаю?

— Нет, не мог. Он бы долго болел. А пока раджа болен, казней нет.

— Ага, и Синг продолжал бы сидеть в тюрьме, так?

— Да. Раджа не смог бы казнить своего брата. И его слуг вместе с гаремом, — уже более уверенно произнёс молодой грек.

— Ах, вот оно что! Теперь понятно. Ты боялся, что тебя тоже, да? — уточнил он.

— Да. Таков обычай. Меня продали в рабство за долги моих родителей, и я тоже был раб раджи Синга.

— Подожди, подожди, — до Лация, наконец, начало доходить, что между новой женой раджи и Патьей была какая-то связь. — Так она, Антазира, что, не любит своего мужа, что ли? Второго? Этого Синга? Он же её не убил. Так? Взял в гарем. Зачем? Он, что, сам её любит? — спросил он. Черноволосый грек сокрушённо покачал головой.

— Да, любит, — опустив голову, через какое-то время тихо добавил он. — Она умная и красивая. Таких больше нет.

— Ага, теперь понятно. Снова женщина… Странно. У него столько жён в гареме. Ну да ладно, это неважно. Получается, старому Сингу повезло? — последние слова Лаций произнёс с усмешкой.

— Да. Но он об этом не знает. И теперь всё кончено. Мы любим друг друга. Я не могу… Это ужасно!

— Подожди. А как же дети?

— Это не её дети. Они остались от другой жены из гарема умершего брата. Синг их усыновил. После смерти его брата жрецы сказали, что убивать детей нельзя, и он оставил их живыми вместе с Антазирой.

— Так что же, у неё совсем нет детей?

— Нет. Пока нет. Но она должна родить наследника, иначе её место займёт другая наложница. Она должна родить сына, — грустно закончил он.

— Как всё похоже… — хмыкнул Лаций. — Всё держится на любви, — он хотел добавить, что был о Патье лучшего мнения и считал его отзывчивым и честным человеком, но сдержался. — Ну ладно, а что ты собирался делать дальше?

— Ничего. Мы хотели бежать. Я договорился с купцами. Они могли спрятать нас на лодках. У них много лодок. Мы бы успели добраться до большой воды. А там и до моего родного города.

— Э-эх! Что ж ты молчал?! Если бы чуть раньше… О боги, как несправедливо! Почему ты ничего не сказал мне?! — искренне возмутился Лаций. — Я тебя столько раз спрашивал! Про лодки. Что же ты молчал! Как же так? Да-а… — протянул он и с досадой покачал головой.

— Она сойдёт с ума… от горя! Я умру с любовью в сердце! Я люблю её, — простонал Патья в приступе отчаянной жалости к самому себе.

— Вот зачем ты ходил прощаться с ней! Теперь понятно, — не обращая внимания на его жалобы, произнёс Лаций. На какое-то время оба замолчали, и в ночной тишине были слышны только треск и шипение дров в костре. На мокрой земле, прямо у их ног, муравьи пытались перетащить муху через небольшое углубление, но она упала в ямку и им никак не удавалось вытащить её обратно. Взяв камешек, Лаций придавил насекомое сверху, похоронив вместе с ним несколько маленьких трудолюбивых охотников. Потом нахмурился, поднял камень и посмотрел на муху. — Ты с ними тут разговаривал, — кивнул он в сторону сидевших у другого костра старейшин. — Они что-то говорили про реку, которая размывает дорогу, да? Не помнишь точно, что там с этой рекой?

— Да, говорили, — растерянно поднял на него взгляд Патья. — А что?

— Куда она ведёт? Я видел, вдоль дороги, туда, к горам. А дальше? — Лаций вспомнил узкую долину, по которой они добрались сюда.

— К их деревне, потом к горам… — напряжённо нахмурив лоб, ответил грек.

— Других дорог нет?

— Нет…

— Ну-ка спроси их ещё раз. И узнай, сколько людей в деревне!

Патья, всё ещё не понимая, что он задумал, отправился к соседнему костру и задал старейшинам несколько вопросов. Когда он вернулся, Лаций уже рисовал на земле кривые линии, но этот рисунок из кружочков и крестиков был понятен только ему.

— Что это? — спросил Патья, и Лаций вкратце рассказал ему свой замысел. — Нам нужны самые храбрые. Пятьсот человек.

— Ты — безумец! Даже боги не спасут нас от слонов и солдат падишаха Васудевы. Их слишком много!

— Делай, как я сказал. Если в деревне действительно есть пятьсот крестьян, то они нужны нам уже завтра. И их мотыги тоже!

— Там больше, но они — не воины. Ты не сможешь ничего сделать…

— Хватит скулить! Делай, как я сказал! — резко оборвал его Лаций. — Если, конечно, хочешь увидеть Антазиру ещё раз.

— Конечно, хочу! — прозвучал горячий ответ, и больше вопросов со стороны Патьи не возникало.

Примечания

8

Герои древнеиндийского эпоса Рамаяна.

9

Герой древнеиндийского эпоса Махабхарата.