Римская сага. Возвращение в Рим

Игорь Евтишенков

Надежда вернуться домой ещё никогда не была так близка к реальности, как сейчас. Однако дорога домой оказывается не такой короткой, как кажется. Лацию приходится стать воином и сражаться рядом с новыми боевыми товарищами. Недалеко от границ римской провинции Азия он встречает друзей, которых давно считал погибшими, и теперь больше, чем когда-либо, горит желанием принести пользу своему городу и народу, однако многие его наивные порывы не находят отклика у граждан Рима.

ГЛАВА VI. НОВАЯ ЖИЗНЬ ВО ДВОРЦЕ

Тяжёлое заточение в тюрьме сменилось неожиданной праздностью в роскошном дворце. Вода, масла, чистая рубашка и сандалии — всё это радовало. Брадобрей тоже оказался очень кстати. Бритьё было приятным. Причём, с вязким ароматным маслом вместо глины, как раньше. Боги как будто решили возместить недостаток уюта, тепла и заботы, которых он был лишён столько лет, и теперь щедро одаривали его за прежние лишения. Но безделье угнетало Лация. Даже рабыни в соседней комнате, из которых он мог выбирать себе каждую ночь новую, не радовали его.

Всё было слишком хорошо, тем не менее Лаций никак не мог избавиться от ощущения, что не свободен в этом красивом дворце, где за ним постоянно ходили и прислуживали не меньше десяти слуг. Патья приходил несколько раз в день и тоже задавал много одинаковых вопросов. Он даже нашёл ему говорящую на греческом служанку, но никто не мог сказать, как уйти из города и тем более — из дворца.

На десятый день после их освобождения в городе был большой праздник. Лация привели в красивый светло-жёлтый дворец с полукруглой крышей, витыми колоннами и мраморными ступенями. Раджа Синг с важным видом сообщил, что Лаций — его гость, и потом Патья представил Лация всем присутствующим.

Первой была жена бывшего раджи — Антазира. Новый раджа взял её в свой гарем. Он мог убить жену своего брата, но, как сказали брахманы, богам эта жертва была не нужна. Однако Лаций сразу увидел, что взгляды, которые раджа Синг бросал на жену своего умершего брата, были полны страсти и желания.

Праздник длился два дня. От некоторых гостей удалось узнать, что до моря было далеко — не меньше пяти дней на лошадях и тридцати пешком. Но лошадей, при этом, нигде не было видно. После праздника что-то изменилось, потому что теперь каждый день Лация стали приводить к радже, и тот разговаривал с ним о войсках и войне. На все вопросы о возможности уехать, всегда звучал один и тот же ответ:

— Разве тебе здесь не нравится?

Позже Патья пытался объяснить Лацию, что лучше не спрашивать раджу об этом, потому что тот очень любит своих гостей и переживает, если им у него плохо. Стараясь чем-нибудь занять себя, Лаций стал ходить с юным греком к жрецам-брахманам, где издалека наблюдал, как те молятся многоруким статуям, поджигая травы с горькими и резкими запахами. Затем он стал помогать Патье учить детей Синга греческому языку, письму и истории и другим премудростям.

Так каждое утро до полудня Лаций проводил с ними, а затем шёл к радже. Рядом с детьми всегда были несколько евнухов и Антазира, новая жена раджи. Она немного говорила по-гречески, и Лацию разрешали отвечать на её вопросы. У неё были умные, внимательные глаза, немного вытянутые, отчего казались полуприкрытыми, и тонкий прямой нос, над которым между бровей виднелся маленький красный кружок. Тихая и спокойная, Антазира очень любила цветы и животных и много расспрашивала его о Риме и других землях. Предыдущий муж собрал для неё много животных, которых держали в специально построенных заграждениях недалеко от дворца. Она часто ходила туда с евнухами и детьми. Теперь к ним стали присоединяться Патья и Лаций. Её удивляло, что чужестранец знал, как обращаться с тиграми, и даже кормил их из рук.

Однако для Лация всё это было невыносимо однообразно и даже вкусные блюда, которые приносили молодые служанки, не радовали его. И вот однажды всё изменилось: раджа неожиданно приказал собрать всех воинов и объявил о походе против могущественного соседа на севере. Глупые чиновники радостно поддержали его, и только Патья испуганно забился в угол зала, услышав эту новость.

Вечером он рассказал Лацию, что очень боится этого похода, потому что армия северного царства была невероятно большой, у неё были слоны и колесницы, много оружия и много людей. Дворец их главы был выложен золотом, и все соседние правители завидовали, мечтая ограбить и разорить его столицу. Армия раджи Синга ушла на север, а Лаций и Патья остались в городе. Молодому греку доверили следить за оставшимися во дворце старыми сановниками и слугами.

Дожди шли ещё целый месяц. От Синга и его воинов не было никаких известий. Внимательные и безмолвные слуги кормили и поили Лация, он по-прежнему встречался с Патьей и детьми раджи, всё так же ходил с ними кормить тигров и леопардов, правда, теперь чаще сам, без евнухов и Антазиры. Расспросы о лошадях и дороге к морю привели его к одному храму, где он столкнулся с молодым невысоким брахманом. Тот, увидев его, застыл, удивлённо подняв вверх брови. Он смотрел на амулет.

— Нравится? — спросил с ухмылкой Лаций, зная, что всё равно не услышит ответ. — Смотри, у меня ещё на плече такой есть, — добавил он и задрал рукав рубашки вверх. От скуки и однообразия он уже не знал, что делать.

— О-о… — невысокий лысый служитель неба выдохнул с удивлением, увидев три круга на плече.

— Да, вот так… Всем нравится, но не очень помогает пока. Ладно, пойду дальше. Может там лошади есть, — вздохнул он и обошёл неподвижного жреца.

— Зачем ты ищешь лошадей, светлый человек? — неожиданно раздался голос сзади.

— О-о! Ты, что, говоришь по-гречески? — опешил Лаций.

— Я третий говорю. Мой отец говорил, и дед говорил, — склонил голову брахман. — Твой знак на плече и… здесь… — он показал на грудь. — Откуда он у тебя?

— Это — долгая история! — Лацию не хотелось рассказывать об амулете. — Ты лучше скажи, есть ли тут лошади?

Разговорившись, они присели на каменную лавку у большого бассейна, и жрец поведал ему, что лошади есть только в храме за стенами дворца. Узнав о желании Лация добраться до моря, он сказал, что дорога сейчас плохая, но дойти можно. За двадцать дней.

Так они проговорили довольно долго, и на следующий день Апам — так звали молодого брахмана — позвал его в древний храм за стенами города, чтобы представить Лация главному жрецу. По дороге они остановились у большой груды брёвен, где маленькие погонщики слонов, сидя верхом, крикливо погоняли животных, укладывавших большие стволы в кучу. Им помогали несколько юношей, которые крепили срубленные деревья верёвками, не давая им скатываться вниз. Апам и Лаций вынуждены были остановиться и присесть в тени высокого дерева.

— Куда ведёт эта дорога? Почему тут столько людей? — спросил он служителя неба.

— Эта дорога ведёт к храму жизни. На реке Сабармати. Люди идут туда, чтобы проститься со своими умершими.

— Там их хоронят?

— Нет, отдают реке. Она переправляет их в другой мир. И они смотрят оттуда на своих родных.

— Смотрят? — Лаций наморщил лоб. — Слушай, а куда ведёт река? — люди волновали его меньше, чем дорога к морю.

— К городу Намбей. Там — самый большой храм солнца на побережье, — важно ответил Апам, но Лацию уже было ясно, что побережье означало большие лодки, а на них можно было уплыть в другие города.

— Слушай, а сколько плыть до этого Намбея? — спросил он, но жрец не успел ответить, потому что со стороны сложенных брёвен раздался резкий хлопок и затем — трубный глас слона. Сплетённая из лиан верёвка лопнула и одно бревно скатилось вниз, ударив животное по ноге. Животное приподняло ногу, затем опустило, она опёрлась на ствол и соскользнула с него в сторону. Тревожно вскрикнув, огромная туша стала медленно заваливаться на сложенные брёвна, увлекая за собой сидевшего на голове погонщика. Тот отчаянно цеплялся за уши и шершавую кожу, но ничего не помогало — слон падал. Задев нижние брёвна, он завалился набок, и вслед за ним по склону покатились стволы деревьев. Внизу стояли женщины, которые вязали верёвки для брёвен. Рядом с ними, услышав шум, испуганно замерли несколько детей. Кто-то на дороге закричал, все стали махать руками, но женщины с трудом выпрямлялись и, слыша отчаянные крики сверху, ещё не понимали, что там происходит. Наконец, кто-то из них сообразил, что надо бежать, все всполошились, заволновались, размахивая руками, но всё это выглядело ужасно медленно и нелепо.

Лаций видел, что они не успеют убежать, но не знал чем помочь. Ему оставалось только стоять и с ужасом наблюдать за этой сценой. Время как будто остановилось. Огромные стволы медленно и неумолимо переваливались через скрипящие опоры, которые теперь наклонились к земле и напоминали сломанные копья. Женщины внизу с трудом вытаскивали ноги из грязи и пытались бежать. Некоторые падали, вставали и опять падали. Одна из них вдруг рухнула на четвереньки и осталась стоять в такой позе, крича не своим голосом.

Лаций знал, что с ней происходит. Это была паника. Кричать или звать её было бесполезно. Неподалёку споткнулась и упала ещё одна несчастная… Её первой настигло толстое бревно. Лаций поджал губы и повернулся к Апаму. Люди вокруг плакали и вопили, поднимая руки к небу. Но он старался не смотреть в их сторону. Он даже забыл о реке и городе, о которых хотел расспросить жреца.

— У судьбы много способов доказать людям, что они смертны, — грустно произнёс священнослужитель. — Причём, внезапно смертны.

— Да… — Лаций удивился, насколько эти мысли совпали с его ощущениями. И ещё с воспоминаниями: ужасная бойня в пустыне под Каррами, бой Варгонта, ужасы снежной пустыни у хунну, смерть Атиллы… — Так говорят твои жрецы? — спросил он.

— И да, и нет. Так говорит карма. Мы лишь передаём её людям.

— Я уже слышал что-то похожее там, в империи Хань.

— Мудрость спускается к ним с высоких гор неба.

— Греки тоже спустились сюда с неба? — усмехнулся Лаций.

— Нет. Первыми были не греки. Первым был царь Александр. А греки пришли потом. Много греков. И все они были купцы.

— Да, далеко забрались. Зачем?

— Александр — за славой, а купцы — за золотом. Ты ведь тоже пришёл сюда не зря. Только ты этого не видишь.

— Меня ведут боги. Но тебе это трудно понять.

— Наверное. Пойдём, слоны уже ушли, — печально кивнув в сторону пустой дороги, сменил тему жрец. Он шагнул в пыль босыми ногами и первым прошёл там, где только что прокатились два десятка стволов, неся смерть застрявшим в низине женщинам.