Утонувшая в метели

Иван Михайлович Лаврентьев, 2023

Зимняя ночь подарила Петербургу метель. Она разыгралась не на шутку, а наутро во внутреннем дворе Дома моды "Шереметев" найдено тело юной модели. Окно на втором этаже открыто, в руке записка – предновогодняя суета подталкивает следователей к поспешному решению – самоубийство. Однако в числе очевидцев находится тот, для кого девушка стала первой любовью – Евгений Протасов.Он оказывается втянутым в расследование, где мотив был у всех. Женский коллектив, чай и не такой уж холодный ум. В арсенале только слова и интуиция.

Утро в квартире Протасовых

Декабрьское солнце играючи облизывало обивку мягкой мебели, пробираясь сквозь лёгкий тюль в квартиру Протасовых. Отражаясь в стёклах книжного шкафа, морозный свет наполнял всю комнату, пребывающую в безмятежной тишине. Нарушали её лишь мерное постукивание настенных часов из тёмного дерева и едва слышное сопение среди вороха подушек и одеяла.

До Нового года оставалось десять дней. За ночь улицы Петербурга покрыл свежий снег, он всё ещё неспешно порхал в утреннем воздухе. Выглянув на улицу, сопящий обнаружил бы чудесную картину: изящные золочёные фасады особняка Мясникова, видневшегося из окна квартиры дома № 7 в Гродненском переулке, приоделись в пышную шубу. Белый цвет очертил и витиеватый контур ограды, и тонкие ветви рябин, и хвойные лапы елей, залил собою тротуары, крыши, небо. Словом, белым-бело!

Но сопящий только открыл глаза. Взгляд его первые пару мгновений был туманным: сознание только-только возвращалось из ночного забытия. Не так давно ему исполнился двадцать один год, и всю свою пока небольшую жизнь он любил понежиться в постели до обеда. Долгий сон позволял многое повидать за ночь, однако вспомнить, к сожалению, сложнее, чем увидеть.

Парень нащупал телефон на прикроватном столике и поднёс его к лицу, перед глазами замаячили уведомления. Ненужная информация от приложений, объявления о нелепых прямых эфирах, очередные несмешные видео от знакомых — ничего интересного. С прищуром от экранного света обратил внимание на время — суббота, 10.00.

Грубое ругательство раздалось в голове! Он поспешно сбросил сонную негу вместе с одеялом и подорвался с дивана. Неразмятое мускулистое тело поддавалось плохо: вставая, запнулся о собственную ногу и чуть не распластался на паласе, издав при этом гулкий топот.

Скажем прямо, внешними данными молодого человека природа не обделила: высокий брюнет, кудрявый, глубокие серо-голубые глаза и точёные скулы. Вдобавок он серьёзно увлекался дзюдо в школьное время, так что сложен был хорошо: широкая спина, сильные руки и ноги, крепкий торс, когда–то даже чётко выделялись заветные кубики. Только вот побороть неуклюжесть, которая мешала и на татами, с годами так и не удалось.

«Неужели не сработал будильник?» — недоумевал он по пути в ванную, и только добравшись до пункта назначения, вспомнил. Вчера канул в Лету последний в году экзамен в Университете прокуратуры, что означало небольшие каникулы и, конечно, подъём ближе к обеду.

Недовольный ложной тревогой парень поплёлся обратно в своё сонное логово, походившее больше на гору белья, чем на постель. Вскоре мысли о предстоящем домашнем выходном, проведённом в полном безделии, развеяли неприятные ощущения.

Неожиданно завибрировал телефон — новое сообщение. Это из соседней комнаты написала сестра: «Женя, что ты грохочешь?»

Лениво застучали пальцы по экрану, сообщая о добром утре, после чего телефон был отброшен в ноги со сладким зевком, и веки сомкнулись. 10 утра — не время для начала субботы, вот час дня, например, совсем другое дело.

Брат и сестра Протасовы проживали одни в небольшой двушке в центре города. Родились и выросли в Магадане — холодном северном городе на восточном краю страны, омываемом суровым Охотским морем, а учиться приехали в культурную столицу.

За три года докупили некоторую мебель, раскрасили обстановку своими вещицами и превратили съёмное жильё в свой собственный уютный дом — обжились. Истинными петербуржцами назвать их было сложно: в творчество не подались, ажиотаж от архитектуры, обилия музеев и истории на каждом шагу постепенно стих, стал привычен, зонты всё так же забывали дома, затейливых шарфов не носили. И всё же они по–своему любили этот город. Учёба давалась легко, жизнь с каждым годом играла новыми красками, в общем, о переезде не жалели.

Не прошло и пары минут, как дверь в гостиную, по совместительству приходившуюся Жене спальней, открылась, и на пороге появилась заспанная Вика в пижаме. Её рыжие волосы были спутаны и взлохмачены, а на лице остался характерный след от подушки, яснее всего говорящий о качестве сна. Сестра протопала к дивану и рухнула на вторую половину, толкая парня ближе к «стенке».

— Что ты творишь? — недовольно пробурчал тот. — У тебя есть своя кровать, целая комната!

— У меня там сейчас холодина, окно было открыто, я мёрзну.

— Ты ещё и сама холодная, — парень заворочался вместе с одеялом, перетягивая на себя большую его часть. — Я тебя сейчас столкну.

— Не имеешь права, — ухмыльнулась Вика, — я старше.

— А я больше, — с закрытыми глазами проворчал Женя, забрав всё одеяло себе.

Разница в возрасте между братом и сестрой Протасовыми составляла чуть больше года, однако учиться они пошли в один класс и, соответственно, в университет поступали одновременно. Так уж вышло, что выбор обоих пал на ведомственный вуз: он хотел блюсти за законностью, а она интересную юридическую профессию. Сошлись на прокуратуре.

Интересным было то, что цветом волос Женя пошёл в папу брюнета, а Вика унаследовала огненно–рыжие локоны мамы. Обычно споры брата и сестры заканчивались фразами о том, что кто–то из них приёмный или был подброшен цыганами — вполне классический приём, действующий безотказно.

Разумеется, всё это были только шутки, Вика и Женя приходились друг другу родными братом и сестрой, которые в данный момент не могли поделить диван.

— Ладно, — сдался парень, — получай свою половину.

Довольная Вика укрылась одеялом и тоже закрыла глаза. В комнате снова воцарилась тишина, нарушал которую лишь стук настенных часов, мерно чеканивших секунды. Кого–то этот звук раздражает и мешает заснуть, но, как правило, утром ничто на это не способно. Глаза сами закрываются в самых непредназначенных для этого местах: в вагоне метро, на остановке во время ожидания автобуса. Тогда даже десять таких часов, стоящие рядом и тикающие вразнобой, окажутся бессильны. Но вздремнуть Протасовым было не суждено, спустя десять минут тишины утреннее блаженство нарушила мелодия вызова.

— Что за издевательство? Можем мы отдохнуть в законный выходной? — приговаривала Вика, в возмущении рыская по дивану в поисках телефона. Её брат, тяжко вздыхая, приподнялся на подушке.

— Да? Ало, что–то случилось? — как можно доброжелательнее произнесла девушка. — Нет, мы не видели. А что ты хотела?

— Кто это? — шепнул Женя.

— Лия, — так же шёпотом ответила сестра, затем в трубку: — Мы ещё не встали, но уже в процессе. Заходи, сейчас поставлю чайник.

— Что?! — недовольный парень зарычал и упал лицом в подушку.

Разговор продолжился ещё пару минут, в основном сопровождавшийся звонким трепетом с того конца провода. Вика периодически мычала в ответ, пока ей с большим трудом всё же не удалось прервать собеседницу и попросить оставить подробности на разговор за завтраком. Она завершила вызов и глянула на затылок брата.

— Лия ездила по делам и сейчас освободилась.

— Какие дела могут быть в субботу в 10 утра…

— Понятия не имею. Крайнее было как раз рядом с нами, поэтому она сейчас зайдёт на завтрак.

— Крайнее?! Так их ещё и несколько…

— Женя, — сестра хитро улыбнулась, — отставить разговоры, завтрак с неё.

Парень приободрился и ухмыльнулся в ответ:

— Так это меняет дело.

— Да, так что вставай, умывайся первым и надень что–нибудь, не нужно щеголять в трусах перед гостьей.

— А что такого, я у себя дома, к тому же считаю, что и в трусах неплохо смотрюсь.

Вика бросила в брата подушкой и тот заливисто захохотал.

— Я понимаю, что Лия тебе нравится, но не стоит настолько торопить ваши отношения.

— Она мне не нравится, — нахмурился Женя, однако улыбнулся.

Парень швырнул подушку в ответ, но сестра ловко увернулась и прошла в свою спальню за халатом. Женя сладко потянулся, издав при этом приятный хруст в суставах, и, зевая, зашаркал в ванную.