Утонувшая в метели

Иван Михайлович Лаврентьев (2023)

Зимняя ночь принесла в Петербург метель. Наутро в заметённом дворе Дома моды «Шереметев» найдено тело юной модели. Открытое окно, записка в руке и предновогодняя суета подталкивают следователей к поспешному решению — самоубийство. Однако в числе очевидцев находится тот, для кого девушка стала первой любовью — Евгений Протасов.Сможет ли он распутать клубок сплетен тайн в закулисье мира моды? Должен. В память о ней.

Неприятные известия

День Ивана Голдина не предвещал ничего необычного. Он сидел в своём кабинете в полной тишине и пил чай из фарфоровой чашки. Здание Дома моды «Шереметев» располагалось на Дворцовой набережной, и из окон кабинета Голдина открывался потрясающий вид на Петропавловскую крепость. Правда, потрясающим он был только первые пару раз, спустя время глаз привык, и вид стал обыденным.

Начало рабочего выходного было непродуктивным. За завтраком после раннего подъёма Иван увидел снегопад и, выйдя из дома, сначала обрадовался ему. Наконец в Санкт-Петербург пришла настоящая зима с новогодних открыток! Однако почти сразу детский восторг сменили насущные проблемы.

К двадцати пяти годам Иван Голдин уже занимал место модельера в одном из самых известных модных домов Петербурга. В последнее время в минуты забвения смущало одно — символ коллекции, а вернее, его отсутствие.

Владелец Дома моды — Пётр Шереметев — с трудом смог выбить приглашение на грядущий показ в Токио. На кону стояло всё: его имя, доход, бизнес. И именно Голдину поручили создать и представить коллекцию.

Несмотря на прочные позиции в российском мире моды, «Шереметев» нёс убытки. В прошлом году пришлось закрыть два из трёх бутиков в Москве и один в Санкт-Петербурге.

Пару лет назад в качестве последней попытки удержаться на плаву «Шереметев» объявил набор молодых и инициативных кадров, способных по-своему взглянуть на моду и изменить положение дел. Пётр посчитал, что Дому необходим глоток свежего воздуха, и не прогадал. Так в стенах кабинета на Дворцовой набережной появился Иван Голдин, подающий большие надежды парень, который незамедлительно приступил к делу. Специально для его коллекции объявили кастинг моделей, и среди множества кандидаток выбрали семь девушек двадцати с небольшим лет.

В Доме моды их стали называть «золотой группой», несколькими коллекциями они почти закрыли дыры в бюджете. Продажи поднялись, а в некоторых бутиках даже превысили показатели за предыдущий год. Теперь оставался решающий шаг — показ в Токио, который либо принесёт успех и процветание, либо обернётся провалом, от которого Модный дом не сумеет оправиться.

Новогодняя коллекция состояла из верхней женской одежды и торжественных платьев, одно из которых должно было стать вишенкой на торте — символом и главным платьем. Именно с ним у Голдина возникли трудности. Черновой эскиз давно был готов, Иван беспрестанно вносил поправки: то не устраивает рукав, то подол. Уже неделю модельера не посещало вдохновение, и он страшно раздражался из-за этого. Мог часами сидеть и молчать, затем начинал бродить по кабинету в поисках идеи, но она, как ушедшая любовь, не появлялась.

Может, соль была в том, что Иван отличался излишней педантичностью? Или в его самобытности? Он всегда шёл наперекор и старался отличиться. Например, заявлял, что время безликих моделей и несуразных образов на подиумах должно рано или поздно закончиться, и ему на смену придёт мода более приземлённая и изящная, человечная. Идеальной моделью на показе Иван представлял довольную улыбающуюся девушку, которая демонстрирует наслаждение от своего наряда, что шло вразрез с современной идеей модели-манекена. На его взгляд, ошибочным было превращать живых людей в куклы и вешалки. Кому захочется смотреть на одежду, которую носит девушка с очень грустным лицом, словно её насильно засунули в мешок из-под картошки и выставили на публику?

Иван засмотрелся на узоры чайной чашки — золотая хохлома игриво разбежалась по белому фарфору. Его любимое сочетание цветов. Сделал небольшой глоток и прикрыл глаза.

Чайную церемонию прервал стук в дверь. Не дожидаясь ответа, стучащий распахнул её и вошёл.

— Я только что от Шереметева. Он злится из-за стоимости тканей, которые ты запросил для пошива, — раздражённо бросила Настя и хлопнула дверью. — Неужели нельзя было заменить на что-то подешевле?! Ты хоть иногда поглядывай на курс валют! И вообще, мне надоело выслушивать его крики, как будто я во всём виновата!

Голдин неспешно открыл глаза:

— Ты сама согласилась быть «посыльной совой».

— Ещё раз так скажешь, и твоя кружка полетит тебе в голову.

Настя была одной из моделей «золотой группы». Обладательница фигуры «песочные часы», она могла похвастаться помимо этого копной тёмных каштановых волос, всегда пышно обрамлявших лицо. Её аккуратный носик был немного вздёрнут, пухлые губы неизменно накрашены красной помадой. Драматичный образ, на который однажды повёлся Иван Голдин. Она стала его девушкой, и их союз получился довольно контрастным: золотоволосый парень с голубыми глазами и эффектная жгучая брюнетка. В основном пара хорошо ладила, за исключением рабочих моментов.

— Это чашка, — спокойно заметил Голдин. — Он сказал что-нибудь ещё?

— О-о-о, много чего ещё! Орал, что возложил на нас огромные надежды, а мы тянем со всеми возможными сроками. Интересовался, готово ли главное платье.

— И что ты сказала?

— Что оно готово.

Иван причмокнул губами и опрокинул в себя остатки чая.

— Ты сейчас серьёзно?! Ваня, ты должен, нет, ты обязан представить Шереметеву готовую коллекцию! А когда всё шить? Ты же потом будешь, как всегда, вносить свои поправки туда, где и так всё было хорошо!

— Хватит! — Голдин отрезал резче, чем собирался, но тут же выдохнул и взял себя в руки. — Извини.

Настя закусила губу. Она всегда делала так, когда нервничала.

— Надеюсь, ты придумаешь что-нибудь.

Проблемы с коллекцией сказывались на всех: необходимо было давно начать репетировать, утвердить модели, отчитаться перед организаторами показа. Промедление затягивало процесс и означало, что работать придётся в режиме нон-стоп и буквально ночевать в Доме моды.

Пара некоторое время посидела в молчании, пока из телефона Насти не раздался звук уведомлений. Взглянув на них, она опешила:

— Ваня…

Голдин не ответил. Но вид у него стал озадаченным. Он знал, что означает такая реакция Насти — ничего хорошего.

— Одна модель выбывает из группы на время показа, вторая под вопросом.

— Что?!

— Марина сломала ногу вчера ночью. Одному богу известно, куда она шла. А Жанна сейчас в больнице с подозрением на аппендицит. Вечно только курит, пьёт и ничего не ест.

— Твою ж… — последовали непристойные ругательства, сопровождаемые размышлениями об отсутствии ответственности в части пищевого поведения и зрения во время ходьбы по оледенелым тротуарам.

Настя отвечала на возмущённые тирады Ивана молчаливыми кивками. Голдин вскочил и заходил по комнате, его переполняла злость. Крича, он махал руками и весь раскраснелся. Только этого сейчас не хватало! Главное платье не готово, времени нет, ещё и модели подводят! Вот тебе и «золотая группа»… В итоге возмущение переросло в отчаяние: нужно было как-то выходить из бедственного положения, но будто сама судьба отталкивала его от заветной цели. Модельер грузно плюхнулся в своё кресло и потер лоб. Как после шторма наступает штиль, после сотрясания воздуха пришло угрюмое молчание. Тяжёлый спёртый воздух кабинета, казалось, стал ещё плотнее, жёлтый свет лампочек в состаренной люстре словно приобрёл звучание и жужжал, гудел, раздражал.

— Хочешь чаю? — пробурчал Иван.

— Только если с коньяком, — отозвалась Настя.

Голдин усмехнулся:

— Этого не обещаю, но покрепче заварю.

Он поднялся с мягкого кресла и прошёл в дальний конец кабинета к кофейному столику. Руки сами знали, какой чай любит Настя, — очень крепкий, даже горький чёрный чай с двумя щедрыми ложками сахара. Вскоре напиток был готов и дымился в такой же фарфоровой чашке, что и у Голдина. Чаепитие заставило немного отвлечься от неприятного разговора и приступить к принятию экстренных мер.