Утонувшая в метели

Иван Михайлович Лаврентьев (2023)

Зимняя ночь принесла в Петербург метель. Наутро в заметённом дворе Дома моды «Шереметев» найдено тело юной модели. Открытое окно, записка в руке и предновогодняя суета подталкивают следователей к поспешному решению — самоубийство. Однако в числе очевидцев находится тот, для кого девушка стала первой любовью — Евгений Протасов.Сможет ли он распутать клубок сплетен тайн в закулисье мира моды? Должен. В память о ней.

Беседа с Кристиной

Минул третий час с момента, как в зале для показов вновь заиграла бесконечная мелодия. Репетиция была по-настоящему изнуряющей, и не уставал от неё, казалось, лишь Иван Голдин: он бодро махал руками и с горящими глазами беспрестанно вносил поправки, чем немало раздражал свою команду и Женю, ожидавшего в гримёрной. На репетицию его не пустили, однако необходимо было приводить план в исполнение, а для этого требовалось присутствовать в Доме моды хотя бы в качестве скучающего брата в ожидании сестры. Сегодня он намеревался разговорить кого-нибудь из моделей, надеясь, что доводы Саши о его силе и обаянии окажутся верными.

Пока репетиция близилась к своему апогею, Протасов решил потихоньку осмотреть место происшествия — соседствующую с гримёрной костюмерную. Бумажная лента, гласящая о запрете входа в помещение, оказалась аккуратно отклеенной от стены, а сама дверь не запертой. Должно быть, Голдин «распечатал» комнату, как только узнал о намерениях следствия не заводить уголовное дело, и пусть самовольно это делать нельзя, всё же костюмерная нужна ему и его команде для продолжения работы над показом. Жене это было только на руку, он беспрепятственно вошёл и прикрыл за собой дверь.

Костюмерная оказалась большой, однако совсем не просторной комнатой, находившейся в творческом беспорядке.

Несколько столов стояли весьма хаотично, на них громоздились рулоны всевозможных тканей, валялись распечатки различной давности, на глаза попалась пара кружек. Один из столов находился в отдалении от двери по левую сторону и был относительно пуст: его убранство заключалось в настольной лампе и липких круглых следах, оставленных, похоже, вышеупомянутыми кружками. Протасов подошёл ближе и присмотрелся. Помимо больших заметил и почти незаметные следы поменьше, также круглые и липкие. Женя осмотрел и кружки: все оказались чистыми, за исключением одной. Из неё пахло соком «Мультифрукт».

Парень поймал себя на мысли, что выглядит очень странно, нюхая грязную посуду. Однако никогда не знаешь, что может оказаться важным. Особенно когда не имеешь понятия, что искать.

В остальном комнату заполняли три добротных шкафа во всю левую стену, какие-то грамоты, кубки, напольные вешалки с упакованными костюмами, туфли, сапоги, сумочки, клатчи, шляпки с перьями и без, прочие предметы женского гардероба и иные диковинные вещицы.

В шкафу обнаружилась заначка: полупустая бутылка водки и сок «Мультифрукт». Там же лежали столовые приборы, пара рюмок и тарелок.

Каких-либо следов, указывающих на возможность борьбы, в комнате не обнаружилось: вся мебель была целой, стояла ровно, насколько возможно. В целом помещение выглядело запущенным, совершенно не оставалось сомнений, что использовали его как раздевалку во время показов и как кладовку в остальные дни. Взгляд Жени устремился на окно. Всего в костюмерной их было три, но доступ к двум из них закрывали длинный стол и вешалки. Он подошёл к свободному окну, и ему стало не по себе. Именно здесь закончилась история Оли Чайкиной, его первой любви и давней подруги. Последнее увиденное ею при жизни — унылая кирпичная стена внутреннего двора.

Протасов постарался отогнать тоскливые мысли и внимательно изучил само окно, краску на раме и вокруг неё, присмотрелся к стыкам у подоконника.

Окно было старым, деревянным, как и во всём здании, с двумя рядами стёкол, меж которых пустовало пространство, где при отсутствии должного ухода частенько собираются пыль и грязь. Обе створки закрывались медными штырями во всю высоту окна с внушительными крючками сверху и снизу и изящно отлитыми ручками-рычагами. Парень попробовал повернуть штырь — он подвигался, но вскоре перестал поддаваться. Пытаться дальше открыть старый механизм, пусть и выглядевший надёжным, Женя не решился. Ещё сломает ненароком, и придётся объяснять, чем он занимался в официально опечатанной комнате и с какой целью трогал окно, из которого выпрыгнула знакомая ему девушка.

Краска на раме блестела лаком, треснула в нескольких местах, однако вид её свидетельствовал об относительной новизне. Подоконник почти доставал парню до пупка, и ширина его была под стать — длиною с локоть. Никаких следов крови, необычных царапин найти не удалось. Женя внимательно присмотрелся и выудил из угла длинный тёмный волос, на всякий случай сфотографировал его.

Наконец в зале для показов раздалось заветное:

— Перерыв! Один час на обед.

Женя поспешил покинуть костюмерную и вернуться на своё облюбованное место в гримёрной.

— Напоминаю: не объедаемся! Нас ждёт еще один прогон. — На этом Голдин чинно удалился в свой кабинет.

Ворвавшись в гримёрную, девочки поспешили накинуть верхнюю одежду, отыскать сигареты и выпорхнуть на обед. В комнате остались лишь Женя и Кристина, девушка тихонько копалась в сумке.

— Ты никуда не идёшь? — поинтересовался Протасов.

Кристина мельком глянула на него и покраснела:

— Я… нет, я обедаю здесь, ношу еду с собой.

— Знакомо, — улыбнулся Женя. — Тоже так делал, когда занимался дзюдо. Часто времени заскочить домой не хватало, а перекусить страсть как хотелось. Если постоянно ходить в пекарни и кофейни, с формой придётся распрощаться.

— Согласна, — кивнула Кристина, не понимая цели этого странного разговора.

— Не против, если я присоединюсь? Хочу познакомиться поближе с коллегами моей сестры.

— Я не возражаю, — ответила Кристина, хотя в её голосе всё ещё звучало непонимание. Она достала контейнеры с салатом и овощными оладьями, присела за свой столик и указала Жене на стул рядом.

— Расскажи о вашем коллективе. Давно вы работаете вместе?

Девушка пожала плечами:

— Около года. Не так уж давно, наверное, хотя как посмотреть. Наша группа всего год и существует.

— И ты была в ней с самого начала?

— Да, как и все остальные, состав не менялся. Если хочешь знать об атмосфере, то, думаю, нас нельзя назвать коллективом. Мы не очень-то дружны, никогда не были, а с приближением токийского показа все особенно на нервах.

— Понимаю, девушкам вообще часто непросто найти общий язык. — Протасов мило улыбнулся и подпёр щеку.

— Девушки такие же люди, как и парни, — улыбнулась в ответ Кристина, перемешивая свой домашний цезарь. — Хотя в чём-то ты прав. Конкуренция даёт о себе знать: каждая хочет и место получше, и позицию в коллекции поинтересней. Думают только о себе — это заметно, у большинства здесь звёздная болезнь.

— Но вы же команда, неужели у вас совсем нет чувства единения? На дзюдо у нас с парнями было что-то вроде своего клуба: вместе ходили в сауну, проводили время, творили всякие глупости. Мы хорошо ладили, несмотря на то, что соревновались друг с другом.

— В женском мире дела обстоят иначе. — Девушка всё чаще улыбалась и трогала волосы, что не укрылось от внимания Жени, да и села она вполоборота, сократив расстояние меж их коленями.

Мысленно он кивнул себе, поняв, что расположил к себе Кристину.

Она продолжила:

— Если вы конкурентки, то подругами вряд ли будете, особенно если не умеете разделять личное и работу. Сказать по правде, у нас этим мало кто может похвастать. В основном мы общаемся по необходимости, никто не лезет к тебе, а ты не лезешь к остальным — всё просто. Хотя, на мой взгляд, дружить было бы гораздо лучше. Все соревнуются меж собой, делят непонятно что, а в лицо мило улыбаются. Порой я ощущаю себя в стае, где слабого съедают свои же сородичи. Оля была не такой. Она умела дружить. Наверное, даже была самым светлым человеком из нас. Я слышала, ты знал её?

— Да, и мне очень приятны твои слова о ней. Потому что именно такой я её и помню. Мы познакомились в детстве и долгое время дружили.

— Тебе наверняка нелегко сейчас приходится, — понимающе сказала Кристина и, немного помедлив, добавила: — Мне тоже её не хватает. Оля всегда старалась помочь, не была равнодушной. Постоянная оптимистка, как лучик солнца. Жаль, что так вышло.

— Как ты думаешь, могли у неё быть враги среди вас?

— Враги? — удивилась девушка. — Конечно нет. Конкурентки — да, но враги… Иногда возникали недопонимания, но лишь в рабочем процессе — это мелочи. Оля была бесконфликтным человеком.

— И всё же, может, была какая-то ссора с её участием? Я спрашиваю потому, что хочу побольше узнать о жизни Оли здесь. Вдруг это поможет понять, что натолкнуло её на мысль о суициде.

— Дай подумать… Наверное, нет, — нахмурилась Кристина. — Однажды они о чём-то повздорили с Настей Орлановой, но, думаю, по рабочим моментам. Периодически такое случается, когда Настя чересчур вживается в роль командира. Это было с месяц назад, наутро после ссоры всё стало как обычно. Никто не придал этому значения, и Оля не упоминала подробностей. В любом случае острых конфликтов я не помню.

— Мне хотелось бы восстановить картину событий. Тебя не затруднит подробно рассказать о последнем вечере, когда Оля была жива? Постарайся вспомнить время, кто из девочек куда собирался пойти. Это может помочь, вдруг кто-нибудь что-то вспомнит.

Кристина помедлила с ответом, вспоминая детали.

— Вечером у нас была репетиция, она поздно началась и очень затянулась. В конце Голдин сказал, что эскиз главного платья наконец-то готов, и ему нужно выбрать для него модель. Он собирался объявить об этом на летучке утром. Около половины одиннадцатого мы закончили и стали собираться домой. Все жутко устали, поэтому в гримёрной почти не разговаривали. Я не стала смывать макияж и вышла оттуда самая первая, так что вряд ли смогу помочь. Быстро собрала вещи и почти у дверей догнала Жанну.

— Выходит, Жанна в гримёрную не заходила?

— Нет, — Кристина мельком улыбнулась. — Ты же слышал её концерт утром? Она ушла сразу, как только мы закончили. Во время репетиции всё вздыхала и нервничала, торопилась куда-то, видимо. Даже притащила в зал для показов верхнюю одежду, чтобы ни минуты не терять.

— Не знаешь, куда она так спешила?

— Нет, — ответила девушка, приговорив последнюю оладью. — Я спросила у неё, куда она идёт. Она ответила, что домой, но почему торопилась, не знаю. Мне вообще показалось, что она была не слишком довольна моей компанией. Нам обеим ближе добираться от «Адмиралтейской»: я живу неподалёку, а Жанна выходит на ней. Бывает, сталкиваемся, но не разговариваем. Я подумала, почему бы не пойти вместе? Нам же по пути. В общем, разговор не клеился, Жанна очень торопилась, пришлось почти бежать за ней, хорошо, что…

Кристина замолчала, и внутри у Жени загорелся огонёк азарта.

— Я совсем забыла, хотя, может, это и не важно.

— Расскажи, иногда мелочи бывают очень полезными.

— Уже почти у метро, под Триумфальной аркой Жанна резко остановилась и стала ощупывать карманы. Она сказала, что забыла телефон, и пошла обратно. Я не придала этому значения и направилась домой одна.

Лицо Кристины осунулось, и без того бледная кожа стала ещё бледнее. Тонкие пальцы потянулись к волосам, а розовые губы слегка дрогнули.

— Я не сказала следователям. Как думаешь, это важно?

Протасов смотрел на девушку спокойно: как и ожидалось, в истории рокового вечера стали всплывать подробности.

— Не бойся, эти показания могли бы оказаться значимыми, а может, и нет. Зависит от того, что рассказала Жанна.