Путешествие за смертью. Книга 2. Визитёр из Сан-Франциско

Иван Любенко, 2022

В детективное агентство Клима Ардашева в Праге явился американский миллионер Джозеф Баркли. Посетитель жалуется, что ещё в Нью-Йорке подвергся шантажу и вымогательству со сторону некоего Морлока. Злоумышленник прислал банкиру прейскурант жизни на ближайший месяц. Джозеф Баркли просит отыскать преступника, начавшего смертельную игру теперь и в Европе. Как удаётся Морлоку убивать на расстоянии? В этом предстоит разобраться частному детективу Климу Ардашеву, продолжающему одновременно заниматься расследованием контрабанды царского золота через Таллин и Стокгольм.

Глава 4

Бутылка виски

I

Отель «Де сакс» находился почти в центре Праги. Это была самая дорогая гостиница города. В былые времена здесь останавливались члены австрийской и саксонской династий.

Расплатившись с извозчиком, частные сыщики зашли внутрь.

Метрдотель, справившись о цели визита, поведал, что полиция, прибывшая на место после сообщения доктора, опрашивает подчинённых мистера Баркли в тринадцатом номере.

Комната под несчастливой для русских людей цифрой оказалась в самом конце коридора второго этажа. Ардашев постучал в дверь.

— Войдите! — пробурчал знакомый голос инспектора Яновица.

Войта улыбнулся и первым шагнул в номер, Клим Пантелеевич вошёл за ним.

Пятидесятиоднолетний Милош Яновиц как всегда, слушая свидетеля, по привычке гладил нафабренные усы и, облачённый в белую сорочку с галстуком и в костюме-тройке, при первом знакомстве всегда производил впечатление высокообразованного и вежливого человека, но это впечатление таяло, как снег, стоило ему приступить к допросу. Судя по всему, в данный момент полицейский опрашивал за столом последнего свидетеля, вернее, свидетельницу. Двое других — Эдгар Сноу и Алан Перкинс — сидели на диване во второй комнате, ожидая окончания неприятной процедуры.

— Ого! — вставая, воскликнул инспектор. — Сам господин Ардашев пожаловал! И, как всегда, в сопровождении верного Санчо Пансы — моего бывшего непутёвого подчинённого.

— Так уж и непутёвого? — огрызнулся Войта. — А разве не я раскрыл убийство на Ржетезовой улице, пока ваша светлость ковыляла в участок после изрядно принятого на грудь?

— Смотри мне, Вацлав! — погрозил пальцем инспектор. — Допросишься!

— Ладно-ладно, ваше вселенское величество, прошу не гневаться. Мы по делу. Переговорить бы.

Яновиц повернулся к свидетелям и сказал:

— Господа, прошу вас подождать в холле. Возможно, вы ещё понадобитесь.

Мисс Лилли Флетчер тотчас перевела слова инспектора и вместе с остальными покинула номер.

— Садитесь.

— И на том спасибо, — проронил Ардашев и расположился напротив.

— Итак, что же вас привело сюда? — осведомился полицейский, набивая трубку табаком из кожаного кисета.

— Наверное, то же, что и вас, господин инспектор, — ответствовал Клим Пантелеевич. — Всего несколько часов назад, к нам в контору заявился этот американец вместе со своими помощниками. Он сообщил нам, что будучи ещё в Америке получил несколько писем с угрозами. Вымогатель составил для него и его окружения, включая даже домашнего питомца, прейскурант жизни, в котором были указаны суммы, позволяющие мистеру Баркли здравствовать в течение августа, а потом и сентября месяца. Вот потому-то он с большим удовольствием пересёк океан, и, судя по всему, чувствовал себя здесь в безопасности.

— Прейскурант жизни? — прикуривая трубку, удивился инспектор. — Такого я ещё не слыхал.

— Да, представьте себе.

— И что же этот толстосум от вас хотел?

— Он просил меня отправиться вместе с ним в Америку и отыскать преступника.

— И поэтому вы здесь?

— Почти. Я протелефонировал в «Де сакс», чтобы с ним встретиться, а мне сообщили, что мистера Баркли увезли в карете скорой помощи. Приехав сюда, нам поведали и о вас. Вы не знаете, в какой он больнице?

— На Франтишку.

— Где прозекторская доктора Гольдберга?

— Да.

— Что с ним? — поинтересовался Войта.

— Не знаю, — пожал плечами полицейский. — Врачи обнаружили у него признаки то ли удара^[5], то ли паралича сердца^[6], то ли грудной жабы^[7]. Шут их разберёт. Если судить по рассказу переводчицы и двух молодых людей, они всей компанией сидели здесь, в номере, и обсуждали дела. Баркли налил себе немного виски и закурил сигару. Потом явился коридорный и передал американцу письмо. Тот прошёл в другую комнату, судя по звукам, распечатал конверт. Вернулся злой. Снова налил виски и выпил. Покурил. Вдруг схватился за сердце и, начав задыхаться, осел в кресло. Его положили на диван, расстегнули сорочку и открыли окно. Срочно вызвали доктора. Американец этот, видно, большая шишка. Сам полицмейстер распорядился, чтобы я приехал и проверил — не было ли в отношении него какого-либо злоумышления. Но нет, всё чисто, если не считать вашего рассказа.

— А что в письме?

— Понятия не имею. Судя по всему, он сунул его себе в карман.

— А виски?

— На журнальном столике.

— Позволите мне взять с собой бутылку?

— Зачем она вам? Если бы в ней был, допустим, цианистый калий, у него бы пена на губах выступила. Но доктора говорят о болезни сердца. А впрочем, — он выпустил дым, — можете забирать. Мне не жалко. Виски там почти не осталось.

— Благодарю вас, инспектор, — проронил Ардашев и поднялся. Пожалуй, завтра мы наведаемся в больницу к мистеру Баркли.

— Дело ваше. Я доложу начальству, что никакой уголовщиной здесь не пахнет. В Америке у него, может, и есть проблемы, но не в Праге. Поэтому меня мало интересуют душещипательные истории этого миллионера.

— Откуда вы взяли, что он миллионер? — встрял в разговор Войта.

— Ворона прилетела со Староместской ратуши и накаркала! — полицейский повернулся к Климу Пантелеевичу и выговорил раздражённо: — Иногда ваш подопечный меня удивляет, задавая детские вопросы. Любому понятно, что Баркли богат как Крез, если остановился в самом дорогом отеле столицы Чехословакии. Но он и скряга знатный: поселил троих подчинённых в одной из самых дешёвых гостиниц Праги — в «Золотом Гусе», что в Кобылисах^[8]. К тому же, переводчица проболталась, что у него золотой счёт в «Легиа-банке» и он у них почётный клиент.

— Ясно, — Ардашев улыбнулся и сказал: — Замечу лишь, что этот, как вы изволили выразиться, «мой подопечный», знаком со мною немногим более года. А всю сознательную жизнь сыскного агента он провёл с вами. И, как я понимаю, благодаря этому, многому от вас научился и даже кое-что перенял.

— Вот-вот, — поддакнул Войта, — всё плохое у меня от бывшего начальничка. Поэтому и не женюсь никак.

— Нет, просто дамы видят твою гнилую душонку, — съязвил инспектор.

Вацлав махнул рукой, как саблей, и сказал:

— Всё! В «Три дикаря» больше с вами не ногой!

— Ага! — хохотнул Яновиц. — Зарекался козёл в огород не ходить. Да кроме меня и господина Ардашева ни один порядочный человек с тобой в портерную не сунется. Только мы тебя и терпим.

Не обращая внимания на перепалку старых знакомых, Клим Пантелеевич изрёк:

— Сдаётся мне, что в деле мистера Баркли нам мы отыщем не один скелет в шкафу. Даст Бог, разберёмся. Честь имею, инспектор.

— Всего доброго.

Уже на улице Войта осведомился:

— Что же за письмецо получил Баркли? Неужто из Америки?

— Всё может быть. Если помните, он нам так и не показал четвёртое послание Морлока.

— Да, похоже, насчёт тёмных сторон жизни Баркли вы правы.

— Посмотрим. Ловите таксомотор или извозчика. Едем в контору. Я хочу проверить содержимое этой бутылки.

II

Когда Ардашев, скрипнув дверью, вышел из лаборатории. Войта, ожидавший начальника за своим столом, тотчас же подскочил и направился в его кабинет.

— И что там было?

— В бутылке содержится примесь сульфата морфия. Войдя в соединение с алкоголем, он образует симптомы, сходные с сердечной недостаточностью и может привести к смерти. Всё зависит от концентрации.

— Неужели Морлок — один из трёх его подчинённых? На эту смуглую лапочку даже думать не хочется, так уж она прелестна. Ну и помощник тоже не производит впечатление убийцы. А вот историк — сам себе на уме.

— Первое впечатление часто бывает обманчиво, друг мой. Вы это знаете не хуже меня. Давайте не будем гадать, а лучше с утра наведаемся к мистеру Баркли и хорошенько его расспросим.

— Не спорю.

— Тогда пора отдыхать.

— День был длинный, как хвост удава.

— Сегодняшних событий хватило бы и на неделю. До завтра, Вацлав.

— До завтра, шеф.

— Я закрою контору и подышу воздухом.

Войта кивнул и исчез за входной дверью. Клим Пантелеевич неторопливо замкнул кабинет, потом приёмную и, наконец, повернул ключ в замке входной двери.

На улице пахло сырой листвой. Ветер доносил издалека гудок паровоза. Витрины магазинов уже зажглись. Окрашенный ализарином чернил вечер опустился на Прагу, придав домам, крышам, и даже реке, сине-зелёный цвет, не свойственный наступившей осени.

В квартире Ардашевых горел свет, и в окне маячила головка Паши. «И всё-таки, я бы не стал жаловаться на судьбу, — мысленно рассудил частный сыщик, — она подарила мне Веронику и Пашу. Да и на хороших людей мне везло больше, чем на плохих. Хотя правильней было бы сказать, что плохих я нахожу сам. Охота на них — моя профессия».

Примечания

5

Удар — (уст.) — апоплексический удар или геморрагический инсульт.

6

Паралич сердца — острый инфаркт миокарда.

7

Грудная жаба — (уст.) — стенокардия.

8

Кобылисы — окраина Праги.