Позволено любить

Елена Кова

Молодого герцога Берновиа природа щедро одарила красотой, благородством и горячим верным сердцем, но судьба, сделав его богатым и завидным женихом, уготовила ему тяжёлые испытания. Брак по завещанию, боль неразделенной любви, коварство отвергнутой светской красавицы, жестокая клевета, грозящая ему бесчестьем и мучительной смертью на плахе… Сумеет ли он выстоять, будет ли кому протянуть ему руку помощи в минуты страдания, одиночества и скорби? И что станет с теми, кто ему дороже всего на свете?

Глава 5. Сэр Райли строит серьёзные планы

Сэр Райли сидел в своей библиотеке, откинув голову на высокую спинку стула, вытянув длинные ноги в щегольских домашних туфлях, одетый поверх тонкой сорочки и коротких брюк в шёлковый халат, с пером в руке, сосредоточенно сдвинув свои выразительные чёрные брови, когда к нему вошёл другой молодой человек, чуть ниже ростом, крепкий, слегка полноватый, с энергичным и добродушным выражением лица, густой каштановой шевелюрой и серыми глазами.

Герберту Брэкстону, лорду Уайли единственному было дозволено когда угодно входить в этот дом беспрепятственно, ибо он был лучшим, самым близким другом его хозяина.

— Ты вернулся! Какие новости? — без предисловий начал Герберт.

— Вот, сочиняю письмо…

— Так о чём вы договорились с лордом Уитримером? — лорд Уайли удобно уселся в просторное мягкое кресло напротив своего друга.

— Он объяснил мне всё. Единственное условие, поставленное отцом в завещании: я могу выйти в отставку до достижения тридцати лет, если женюсь. Тогда могу оставить военную службу и вступить в права наследования, освободив от ответственности моего опекуна.

— Твой отец предусмотрительный человек, — рассмеялся Герберт.

— Он хотел, чтобы я был достоин носить его имя и был, по возможности, защищён от многих искушений, какие даёт богатство. Женитьба свяжет меня и очень обяжет, так что тратить состояние мне придётся с оглядкой на супругу. В противном случае, мне придётся нести тяжкое бремя военного ещё почти шесть лет…

— Осталось теперь найти таковую кандидатуру…

— В том-то и дело, Герберт, что формально она найдена, — Райли оторвался от стула, положив перо на стол.

— Когда же? — удивился Герберт. — Когда ты успел?

— Не я. Просто не было случая рассказать… Мне было лет восемь, когда у очень хорошего друга моего отца родилась дочь. И они, по достижении ею двух лет, а мною — десятилетия, порешили связать наши фамилии помолвкой.

— Вот это поворот! — изумился Герберт. — Так значит, ты связан словом!

— Да, но мы давно не общались. Друг отца — один граф, имя скажу позже, вряд ли ты их знаешь, они не появляются в столице, насколько знаю, — скончался двенадцать лет назад, дочери его было тогда, получается, четыре… С тех пор они не давали о себе знать, по крайней мере, отец ничего мне о них никогда не рассказывал. А теперь его нет, и спросить мне не у кого…

— Опекун не знает?

— Нет, — Райли встал и прошёлся по комнате, размышляя. — Теперь я составляю письмо на имя матери этой девушки…

— Но это прискорбно: жениться по долгу, а не по желанию…

— Как много знаешь ты тех, кто женится по любви, Герберт? — улыбнулся Райли и кивнул появившемуся на пороге лакею, тут же внёсшему поднос с кофе и сладкими пирожками. — А если серьёзно, то ты прав…

Он помолчал, стоя и наблюдая, как друг с аппетитом набросился на угощение, но мыслями, видно, был далеко отсюда.

— Знаешь, кого я встретил у лорда Уитримера? — прервал он молчание, многозначительно усмехаясь в ответ на вопросительный взгляд товарища. — Эмили Хартли.

— Миледи Корнгейт?

— Её.

— И что же она? Я видел её в эти годы редко. Говорят, всё время в Лондоне.

— Так и есть.

— Красивая? — мечтательно протянул Герберт.

— Почти не изменилась.

— Понимаю… Если она теперь овдовела, ты, получается, не прочь…

— Нет. Нет, Герберт, — категорично ответил Райли. — Всё в прошлом. Она была моей первой женщиной, но, боюсь, первой любовью это назвать нельзя…

— У неё вроде ребёнок. Не твой? — подавил смешок Герберт.

Райли покачал головой:

— Я, конечно, дурно поступил со стариком Хартли, но соблазн был велик, я был по-юношески безрассуден, а Эмили просто сокрушила меня своей буйной чувственностью… Но в этом грехе я неповинен. Мы расстались за два года до того, как их сын родился, и я, правда, не знаю, чьему отпрыску оставил лорд Корнгейт свои деньги и титул.

— Невысокого же ты о ней мнения…

— Я не хочу её чернить, Герберт, и этот разговор возможен только между нами, но у меня никогда не было иллюзий даже относительно её верности мне в то время, а уж о муже…

— И как она встретила тебя? — с любопытством спросил лорд Уайли.

Райли снова многозначительно улыбнулся и потупил взор, понизив голос:

— Чуть не нарушила моё длительное воздержание. Дала понять, что намерена возобновить наши отношения.

— Да, если б ты не был помолвлен…

— Но Эмили — не вариант. Если бы мне суждено было жениться по собственному выбору, — Райли стал серьёзным, — я бы хотел, чтобы меня влекло не только тело. Мне хочется любить, Герберт, быть близким с кем-то душой…

— Душой, — притворно обиделся лорд Уайли, одновременно любуясь другом, высказавшим столь благородные помыслы. — А моей души тебе мало?

— Мне нужна близкая женщина, любимая, — ответил Райли, дав другу подзатыльник. — Но… Есть, правда, шанс, что и эта моя… невеста мечтает вовсе не обо мне, и мы могли бы обоюдно расторгнуть помолвку, освободив друг друга от данного в её младенчестве обещания…

— А что, она была тогда красоткой?

— Кто? — Райли словно очнулся, задумавшись.

— Ну, невеста твоя. В свои два года?

— О да… Я, помню, сидел на коленях её отца, когда её внесли в чём-то белом и розовом, в каких-то ленточках, и я от всего сердца сказал «да»!

— Ты купился на розовые ленточки! В десять лет! Я поражён!

— Ты плохо думаешь обо мне. Я купился на то, что её отец расписал мне, какой роскошный пруд достанется ей в приданое вместе с имением!

— Ясно! Он поймал тебя на страсти к плаванию!

— Именно, Герберт! — Райли рассмеялся, возвращаясь за стол. — Вот теперь я пытаюсь написать им, что готов или жениться, или освободить её от слова, если она пожелает…

— Ты думаешь, найдётся такая глупая девица, которая откажется от твоего титула, денег… Да и любая скажет тебе, что на свете просто нет женщины, которая устоит перед твоей внешностью!

Райли подбоченился, принимая лесть с притворным наслаждением, но, словно вспомнив что-то, проронил с улыбкой:

— Ты очень ошибаешься, Герберт! Только на днях я встретил ту, кому абсолютно безразличны мои многочисленные выдающиеся достоинства! Честное слово!

Герберт кивнул, подумав, что друг шутит, затем встал, посмотрев на часы:

— Ты ведь занят, Райли. Не буду мешать твоим матримониальным планам и желаю тебе удачи.

— Она мне потребуется. Благодарю, — и, проводив Герберта до самого крыльца, сэр Райли вернулся за стол и в глубокой задумчивости склонился над начатым письмом.