Позволено любить

Елена Кова

Молодого герцога Берновиа природа щедро одарила красотой, благородством и горячим верным сердцем, но судьба, сделав его богатым и завидным женихом, уготовила ему тяжёлые испытания. Брак по завещанию, боль неразделенной любви, коварство отвергнутой светской красавицы, жестокая клевета, грозящая ему бесчестьем и мучительной смертью на плахе… Сумеет ли он выстоять, будет ли кому протянуть ему руку помощи в минуты страдания, одиночества и скорби? И что станет с теми, кто ему дороже всего на свете?

Глава 2. Графиня Лейден получает письмо

— Как ты долго сегодня каталась, Виктория! — воскликнула графиня, едва наша юная знакомая вошла в просторный холл уютного старинного дома. — Ты опоздала к завтраку, дорогая, придётся есть остывший… Всё в порядке?

Графиня, приятная стройная и невысокая женщина лет сорока, озадаченно вгляделась в лицо дочери, чуть более обычного возбуждённой после верховой прогулки, ежеутренне предпринимаемой ею. От матери не укрылось, что девушка была чем-то раздражена, да и волосы её слегка выбились из причёски, а день начинался безветренный.

— Ах, пустяки, матушка, просто Каролина понесла…

Графиня всплеснула руками, но Виктория остановила её, собираясь подняться к себе в комнату:

— Не беспокойтесь, матушка, я… быстро обуздала её. Она никогда прежде не подводила меня, Думаю, что и впредь… Я сейчас, только переоденусь!

Последние слова Виктория договаривала уже наверху лестницы, спеша, чтобы мать не успела заметить её покрасневших щёк. Девушка решила, что о происшествии в лесу она никому не скажет.

После завтрака, когда леди Оливия (именно так звали графиню) занималась чтением принесённых утром писем, а Виктория здесь же, в кабинете, перебирала ноты старинных романсов, приключилось нечто очень опечалившее обеих дам.

Леди Оливия откладывала большинство писем в сторону, как не срочные, собираясь прочесть их позже, останавливаясь на некоторых и даже зачитывая дочери целые фрагменты, которые могли её заинтересовать или позабавить.

— А это что, — графиня склонила голову, читая адрес. — Это от сестры твоего отца, Виктория.

— От тёти Эммы?

— Да, от неё. Давно она не писала.

— По-моему, она вообще пишет редко… Зато с Генри все эти годы мы общаемся регулярно. Вот кто нас не забывает!

— Тем более, надо прочесть, что она пишет, — улыбнулась мать, выслушав Викторию с распечатанным письмом в руке.

— Стойте, матушка! — лукаво воскликнула девушка. — Дайте угадаю! Ведь в прошлый приезд Генри говорил мне, что помолвлен! Прошло почти полгода, значит…

— Ты хочешь сказать, что это может быть приглашение на бракосочетание?

— А из-за чего тётя Эмма взялась бы за перо?

— Ну, хватит гадать, — графиня распахнула лист бумаги и принялась читать, но почти сразу на высоком лбу её появилась морщинка. — С прискорбием… Что это, что это, боже мой?!

Виктория вскочила со своего стула и кинулась к матери через весь кабинет, донельзя встревоженная:

— Что-нибудь с… с тётей?

— Нет, нет, Виктория! — у леди Оливии на глаза навернулись слёзы, и она прикрыла рот рукой. — На, милая, прочти сама…

Виктория выхватила листок, исписанный округлым почерком тёти Эммы — таким же округлым, как она сама, — и ахнула: письмо сообщало, что единственный сын папиной сестры, сэр Генри Лавли был убит два дня назад на дуэли. Погребение было назначено на ближайший четверг. У Виктории потемнело в глазах. Генри был её любимым кузеном и, хотя между ними было целых четыре года разницы, она дружила с ним больше, чем с его младшей сестрой — дочкой тёти Эммы Алисой, и он, бывало, гостил у них с мамой по несколько недель, деля страсть Виктории к конным поездкам и рассказывая столичные новости. Там-то, в столице герцогства — в Беллингстоуне, — на балу он встретил свою будущую невесту и собирался в скором времени порадовать родных известием о свадьбе. И вот! Убит на дуэли!