Позволено любить

Елена Кова

Молодого герцога Берновиа природа щедро одарила красотой, благородством и горячим верным сердцем, но судьба, сделав его богатым и завидным женихом, уготовила ему тяжёлые испытания. Брак по завещанию, боль неразделенной любви, коварство отвергнутой светской красавицы, жестокая клевета, грозящая ему бесчестьем и мучительной смертью на плахе… Сумеет ли он выстоять, будет ли кому протянуть ему руку помощи в минуты страдания, одиночества и скорби? И что станет с теми, кто ему дороже всего на свете?

Глава 8. Герцог Берновиа ждёт ответа

Виктория поднялась непривычно поздно — вчера они с матерью за полночь возвратились с бала, от которого у девушки остались бы только хорошие воспоминания, если бы ей не пришлось почти половину танцев танцевать с этим отвратительным ей человеком, оказавшимся, по злой иронии судьбы, её женихом.

Конечно, вёл он себя безукоризненно, был предупредителен и вежлив настолько, что ни единым намёком не напомнил о первой их встрече. Он почти всё время молчал, не проявлял назойливости, а уж танцевал просто божественно, отчего их несколько раз ставили открывающей парой, и Виктория постоянно ловила на себе восхищённые и завистливые взгляды. Правда, никто не знал, что они помолвлены, и выбор герцога, тем более, был загадкой для всех: половину вечера протанцевать с никому не известной молоденькой девушкой, едва покинувшей родительское гнездо! И как им пришло в голову даже оттенки туалетов подобрать одного цвета? Словом, сама того не желая, своим первым выходом в свет Виктория произвела фурор.

Разумеется, графиня настояла на том, чтобы пригласить герцога Берновиа сегодня к обеду, и это очень смущало и беспокоило Викторию. Они долго говорили с утра с матерью, и девушка не знала, как ей следует поступить.

— Я не могу отказать ему от дома, дорогая, даже на этом основании, — твёрдо возразила дочери графиня.

— Но дуэли запрещены. Это — преступление.

— И, тем не менее, мужчины продолжают с их помощью выяснять отношения. И не нам их судить за это… Как бы тяжко у нас ни было на сердце. Виктория, если бы это был не Генри, ты не придала бы…

— Но это Генри, матушка!

— Это было делом чести между ними…

— Чести? Разве можно назвать честным поступок, который порочит имя девушки и провоцирует любящего её мужчину жертвовать жизнью, чтобы его защитить?!

Графиня покачала головой:

— И здесь, Виктория, мы ничего наверняка не знаем. Пока ты танцевала вчера, я много с кем говорила об этом скандальном случае. И далеко не все считают, что… что Дженни Вейл вела себя… словом…

— Вот видите, мама! — с горечью воскликнула Виктория. — Тот, кто делает зло, кто сильнее, ловчее, коварнее, остаётся невредимым, и даже репутация его от подобного скандала лишь выигрывает, делая его личность привлекательной в глазах света! А бедная оскорблённая девушка, к тому же потерявшая своего защитника, подвергается сплетням…

— Прошу тебя, милая, не горячиться и не спешить с выводами, — покачала головой графиня. — Как бы то ни было, он приглашён сегодня. И мы должны принять его и выслушать. Ты всегда была разумная девочка. И не забывай: твой отец, хоть ты и была малюткой, когда его не стало, всегда любил тебя и знал, что может составить твоё счастье.

— И с этим я считаться намерена, безусловно, — согласилась, вздохнув, Виктория.

— Старый герцог Берновиа был прекрасный человек. И сына, думаю, он стремился воспитать достойного.

— А что вышло, то вышло…

Несмотря на всё своё возмущение, Виктория встретила лорда Мэнфорда достаточно приветливо, хотя за те два часа, что он провёл в их доме, ни разу не улыбнулась ему. Впрочем, молодой человек тоже был очень серьёзен и, по-видимому, взволнован гораздо больше, чем его невеста, которая, если бы не мрачные мысли о кузене Генри, и вовсе не испытывала бы никаких эмоций по поводу его визита. Она разглядывала его хладнокровно, подмечая, что, без сомнения, он пользуется огромным успехом у женщин. Загар, полученный за время пребывания в Индии, почти сошёл, и здоровый свежий цвет лица очень гармонировал с тёмными волосами и яркими красками глаз и губ. Он был очень привлекательно сдержан, немногословен, тщательно подбирал слова, а голос его — негромкий, бархатный — просто ласкал слух. Он был умён, и его было очень интересно слушать — за обедом графиня, взявшая разговор в свои руки, видя пассивность дочери и явное смущение гостя, очень увлеклась беседой с сэром Райли на разные темы, не касающиеся самого важного для всех вопроса.

— Ну, что же, — произнесла леди Оливия с мягкой улыбкой, когда они перешли из столовой в гостиную. — И я, и Виктория очень ценим оказанную нам честь. И теперь, когда мы немного вспомнили друг друга, — она перевела ласковый взгляд с дочери на её жениха, — пора обсудить вопрос, заданный Вами, милорд, в Вашем августовском письме.

— Вы правы, графиня, — Райли мельком взглянул на Викторию. — Собственно говоря, ответ на этот вопрос может дать исключительно мисс Лейден, — голос его дрогнул, когда он прямо обратился к ней.

Виктория почти впервые за всё время нарушила молчание:

— Я до сих пор не задумывалась о супружестве, сэр Райли.

— Виктория ещё ведь совсем дитя, — пояснила графиня.

Сэр Райли слегка кашлянул, овладевая голосом, и произнёс:

— Я буду ждать ответа столько, сколько потребуется… месяцев… или лет. Если у Вас, — он снова взглянул на девушку, — нет причин для… расторжения нашей помолвки.

— Но может быть, — уверенно возразила Виктория, — Вы сами имеете причину желать расторжения? Если, скажем, Ваше сердце занято? Тогда я уверяю вас, что вы свободны от своего обещания.

— Моё сердце, — он запнулся, — занято. И причин желать расторжения у меня нет.

На этот раз даже невозмутимость Виктории уступила место румянцу. Графиня с интересом посмотрела на молодого человека, который замолчал и опустил глаза.

— Думаю, — заметила леди Оливия, — вам обоим ещё рано говорить о чём-то конкретном. Нужно получше узнать друг друга. И наше пребывание здесь весьма этому поспособствует.

— Вы правы, — согласился сэр Райли. — Если моё общество не будет неприятным мисс Лейден, я сочту за честь пригласить вас сегодня вечером в свою ложу в театре.

— Разумеется, мы примем приглашение, — ответила вместо дочери графиня.