Позволено любить

Елена Кова

Молодого герцога Берновиа природа щедро одарила красотой, благородством и горячим верным сердцем, но судьба, сделав его богатым и завидным женихом, уготовила ему тяжёлые испытания. Брак по завещанию, боль неразделенной любви, коварство отвергнутой светской красавицы, жестокая клевета, грозящая ему бесчестьем и мучительной смертью на плахе… Сумеет ли он выстоять, будет ли кому протянуть ему руку помощи в минуты страдания, одиночества и скорби? И что станет с теми, кто ему дороже всего на свете?

Глава 4. Правда о роковой дуэли

Вечером после траурной церемонии графиня Лейден вместе с дочерью остались у леди Эммы в числе немногих не разъехавшихся из-за дальней дороги гостей. Сидя в полумраке гостиной, они вполголоса разоваривали с безутешной матерью и заплаканной сестрой — восемнадцатилетней Алисой, когда кто-то из дам решился спросить:

— Но что всё-таки произошло?

— А вы не знаете? — ответила другая, взглядом спрашивая позволения леди Эммы рассказать о трагедии, постигшей её сына.

Леди Эмма кивнула, давая понять, что сама не в силах об этом поведать, и дама продолжила. Генри Лавли, замечательный юноша двадцати с половиной лет, был помолвлен с одной живущей в столице девушкой, как вдруг узнал, что за нею принялся ухаживать другой. Он не знал ни внешности, ни имени, но до него дошли слухи, и он, конечно, воспылал ревностью и обратился к своей невесте за объяснениями. Та в слезах призналась, что с недавних пор её начал домогаться очень богатый и самоуверенный человек по имени лорд Мэнфорд, имеющий титул герцога, и она тщетно пытается от него отделаться. Генри отправился к этому герцогу, и тот, к возмущению юноши, объявил, что никогда не проявлял ни малейшего интереса к его невесте. Генри был в ярости: его возлюбленную объявили лгуньей. Разумеется, он вызвал Мэнфорда на дуэль. Тот назвал Генри глупцом, но вынужден был принять вызов…

— А дальше? — восклинула Виктория, вытирая слёзы.

— Они дрались на шпагах.

— У Генри никогда не было такой уж хорошей практики в фехтовании, хотя мальчик он был крепкий, — прошептала леди Эмма, прижимая платочек к глазам. — Зачем он вспылил?..

— Мама, — произнесла горячо Алиса, собирающаяся провести в столице уже второй сезон и отлично знакомая с нравами света, — он не мог оставить оскорбление его невесты без удовлетворения!

Дама, приехавшая из Беллингстоуна и знавшая подробности, сказала:

— Этот Мэнфорд отлично владеет оружием. Он, кажется, военный офицер. Да. Я знала его родителей. Говорят (кое-кто видел дуэль своими глазами, конечно же), что он старался драться вполсилы, видя, что противник слабее, но кто знает? Как тогда получилось, что он всё же заколол его?

— Ах, что теперь об этом говорить?! — всхлипнула леди Эмма.

Перед сном Виктория, делившая в гостях покои с матерью, долго ворочалась в своей постели. У неё не шло из ума имя лорда Мэнфорда, и она твёрдо решила, что если осенью или зимой, когда она будет в Беллингстоуне, она встретит его, то обязательно будет держаться с ним холодно и никогда в жизни не примет у себя. Перед её мысленным взором то и дело являлся Генри — товарищ её детских игр и юношеских приключений, добрый, весёлый, немного вспыльчивый, но такой бесконечно дорогой. И потерянный навеки…

— Мама, — тихо позвала Виктория в темноте.

— Что, милая, — графиня тоже не спала.

— Имя лорда Мэнфорда не кажется вам знакомым?

— Не просто кажется. Я знаю одних Мэнфордов… Не стала расспрашивать сегодня… Может быть, они состоят в родстве?

— Клянусь, матушка, что всю жизнь буду ненавидеть этого человека!

— Ненависть — нехорошее чувство, милая. Как ни печальна судьба Генри, но это была дуэль…

Виктория вздохнула, не желая спорить, но в душе дала себе слово никогда не прощать убийцу кузена Генри.