Не благодари за любовь

Дженни Лукас, 2016

Одинокая и беззащитная Скарлетт Равенвуд вынуждена спасаться от человека, собравшегося принудить ее к браку. В поисках спасения она вбегает в церковь, где в этот момент проходит церемония венчания ее бывшего любовника Винсенто, богатого и властного красавца. Свадьба сорвана. Узнав, что Скарлетт ждет от него ребенка, Винсенто предлагает ей руку и сердце. Но Скарлетт не готова к такому повороту событий, да и Винсенто полон мрачных сомнений относительно своего отцовства.

Глава 3

В жизни только одно имеет настоящую ценность — свобода. Папа в детстве часто повторял ей это. Свобода.

Свобода.

Как часто им приходилось вскакивать посреди ночи, запихивать вещи в черные мешки для мусора и бежать куда глаза глядят — в неизвестность. Однажды семилетняя Скарлетт забыла в спешке своего плюшевого медвежонка — единственного друга — и безутешно рыдала, и тогда папа начал рассказывать истории о путешествиях мистера Плюша вокруг света, как он карабкается на пирамиды и покоряет Пиренеи.

Даже той страшной ночью, когда умерла мама в реанимационном отделении больницы захудалого городка в Пенсильвании, папа со слезами утешал двенадцатилетнюю Скарлетт словами: «По крайней мере, твоя мамочка теперь освободилась от боли».

И теперь вот Скарлетт освободилась. От Блайса Фолкнера. От Вина Борджи.

В самолете, на котором она две недели назад летела из Бостона в Лондон, возникла аварийная ситуация над Атлантикой. Лайнер пошел на снижение, и Скарлетт увидела в иллюминатор черные тучи птиц.

— Столкновение с птицами! — крикнул кто-то.

Одна стюардесса бросилась к кабине, вторая начала успокаивать людей. Скарлетт вцепилась в поручни, чувствуя, как самолет зловеще задрожал в воздухе.

Единственная мысль, которая крутилась в тот миг у нее в голове, — она не должна была лететь! Беременным женщинам не полагается летать уже на семимесячном сроке, а она почти на восьмом.

— Приготовиться к аварийной посадке, — раздался по селекторной связи отрывистый голос командира корабля. — Пристегните ремни.

— Пригните головы! Подтяните ремни! Упритесь ногами!

Скарлетт зажмурилась, обхватила живот руками, думая лишь об одном: «Пожалуйста, только бы малыш уцелел!»

И чудесным образом самолет выровнялся на одном двигателе и, подпрыгнув, тяжело коснулся земли на кромке взлетной полосы. Никто не пострадал.

Съехав по надувному желтому трапу, Скарлетт упала на колени на бетонную плиту и громко разрыдалась.

Ей нельзя было ни в коем случае лететь самолетом. Никогда. После папиной гибели следовало знать это. Но так же, как когда она села в лимузин к Блайсу Фолкнеру, так и теперь она не послушалась интуиции и убедила себя, что бояться нечего. И в результате она и ребенок оказались на волосок от гибели.

Отныне она всегда будет доверять интуиции.

И главное — она больше никогда в жизни не сядет ни в какой самолет.

Ей это и не понадобится. В Нью-Йорке у нее нет родных и нет причин возвращаться. Вин Борджи сделал ей большое одолжение, предупредив заранее, что собирается управлять ее жизнью и жизнью ребенка железной рукой и разлучить ее с ребенком, если она выскажет недовольство или захочет уйти от него. Скарлетт нисколько не чувствовала себя виноватой оттого, что сбежала от него.

Она виновата была лишь в том, что украла у него бумажник. Скарлетт оправдывала себя тем, что у нее не было другого выхода. Ей нужны были деньги, чтобы замести следы.

Поэтому она в Бостоне разыскала старого папиного знакомого и приобрела у него фальшивый паспорт. А это стоило денег.

Деньги она взяла у Вина взаймы. К прочему содержимому бумажника она не притронулась. Ни к водительским правам, ни к разноцветным кредиткам, на которых, конечно, лежали немыслимые суммы. И как только она благополучно добралась из Ирландии до Швейцарии на пароме и поезде и получила первое жалованье на своей новой работе, то немедленно отослала бумажник. Она даже добавила несколько евро в качестве процента с одолженной суммы.

Но все это осталось позади. Она заплатила свои долги, и теперь она и ее малыш абсолютно свободны.

Скарлетт уже две недели жила в Гештате, и наконец-то напряжение понемногу начало отпускать ее.

Скарлетт вышла из ворот шале и подставила лицо солнцу.

Была середина октября, в утреннем воздухе, которым веяло с гор, окружавших курортный городок Гештат, уже чувствовался морозец. Сегодня по прогнозу ожидался первый снегопад.

Скоро родится ее ребенок.

Ей страшно повезло с работой. Убегая по узкому проулку из нью-йоркского обувного магазина, чтобы поймать такси на Мэдисон-авеню, она уже решила, куда отправится. Мамина лучшая подруга Вильгельмина Стоун служила экономкой у крупного швейцарского промышленника.

С тех пор она получала от миссис Стоун только открытки к Рождеству. Но когда Скарлетт явилась незваной гостьей, еще дрожа от пережитого, в воротах роскошного шале на окраине Гештата, славная толстушка доказала, что не впустую бросалась словами.

— Мой босс как раз просил меня подыскать хорошую повариху на лыжный сезон. Он предпочитает кухню южных американских штатов. Ты умеешь готовить кукурузную кашу? Жареных цыплят? Джамбалайю? Рис со специями?

Раскрыв глаза, Скарлетт покачала головой. Вильгельмина вздохнула:

— Ладно, все равно он обычно приезжает сюда не раньше декабря, в разгар сезона. Так что у тебя в запасе шесть недель, а то и больше, чтобы научиться готовить цыплят и остальное.

Последние две недели Скарлетт усиленно училась готовить с помощью кулинарных книг и видео в Интернете. Но до сих пор не слишком преуспела.

Скарлетт засунула руки глубже в карманы куртки и зашагала по скользкой лесной дороге. На мгновение она зажмурилась и подставила лицо солнцу. Сердце ее переполняла благодарность. Она открыла глаза, и улыбка мгновенно сбежала с ее лица.

— Скарлетт, — холодно произнес Вин. Он стоял перед ней в длинном черном пальто, и взгляд его не предвещал ничего хорошего. Она увидела сзади него на дороге припаркованные блестящий спортивный автомобиль и большой внедорожник. Рядом стояли в ряд три телохранителя.

Скарлетт отпрянула. Он в одно мгновение оказался рядом и схватил ее за руку.

— Не трогай меня! — крикнула она.

Он сильнее сжал руку, и его глаза вспыхнули черным огнем.

— Ты обокрала меня.

— Я вернула все деньги, даже с процентами! — Она в отчаянии обернулась на ворота, где всегда дежурил охранник, но они были слишком далеко.

— Я не деньги имел в виду.

Она свободной рукой обхватила живот, защищаясь.

— Отец ребенка другой. Я… солгала тебе.

— А я думаю, что ты лжешь сейчас.

Скарлетт попыталась высвободить руку.

— Оставь меня в покое.

— Большинство женщин сочли бы редкой удачей забеременеть от миллиардера.

— Миллиардера, который губит людей! Ты не только отбираешь чужие компании, ты еще и уничтожаешь своих конкурентов. Разрушаешь их семьи, браки, жизни.

— Значит, ты немного порыскала в Интернете?

— А как ты думаешь, почему я не попыталась связаться с тобой после той ночи? — Она глубоко вдохнула. — Тогда у меня была причина, чтобы уйти. Мне позвонила медсестра, меня ждали у Фолкнеров. Но я надеялась, что мы увидимся снова. До тех пор, пока не нашла информацию о тебе в Сети. Когда я остановила твою свадьбу, то подумала, что попробую дать тебе шанс. Папа тоже не был идеальным, но я очень его любила. — Она сощурилась. — Но ты ясно заявил о своих намерениях.

— Мое намерение было взять на себя ответственность, жениться и стать хорошим отцом.

— Если бы я правда верила, что мы сможем создать семью, любить друг друга, доверять друг другу, я бы вышла за тебя в ту же секунду. Но я лучше воспитаю ребенка одна, чем вместе с человеком, который может сделать мне больно.

— Больно тебе? — выговорил он недоверчиво. — Я в жизни не обидел ни одной женщины. Я никого никогда не убил, какие бы слухи обо мне ни распускали. Я никого не травил и диверсий тоже не организовывал. Просто журналисты заметили, что по мере того, как я строил свой бизнес, кое-кто одновременно сталкивался с проблемами.

— И ты ждешь, что я поверю? В такие вот случайные совпадения?

— Но это правда. Одного моего компаньона уличили во внебрачной связи, и никак не моя вина, что его жена смертельно обиделась и подсыпала ему яд в виски. Другой конкурент умер от сердечного приступа, вызванного стрессом, когда я приобрел контрольный пакет акций его компании. Еще один человек затеял судиться с сестрой после того, как продал мне ее долю. Да, это раскололо их семью, но при чем же здесь я?

— Тогда почему Блайс так тебя испугался? И ты даже не удивился этому.

— Я же знаю, какие обо мне ходят слухи. Они все лживы, но люди им верят. Я был бы дураком, если бы не извлекал из них выгоду.

— А ты не дурак.

— Нет. — Он сжал челюсти. — И мне не слишком понравилось, что ты меня им выставила, причем дважды.

Она снова оглянулась на шале. Хорошо бы броситься бежать. Но она стала такой неуклюжей и медлительной…

— Я записал нас сегодня на прием к одному женевскому врачу. Клиника доктора Шосс пользуется мировой известностью. Она была личным гинекологом шведской принцессы.

— Я не собираюсь ехать в Женеву потому, что тебе вздумалось записаться к какому-то суперименитому врачу.

— В этом случае решаю я.

— А если я откажусь?

Его глаза сверкнули.

— Я знаком с Кассиусом Блэком — владельцем этого шале. Что он скажет, если я сообщу ему, что твоя подруга, его надежная экономка, сознательно взяла на работу воровку, поселила ее здесь, и вы обе замышляете обворовывать его гостей.

— Ты этого не сделаешь! Это низко!

Его лицо окаменело.

— Нет, низко поступила ты, а не я. Я всего лишь хотел взять на себя ответственность. Из нас двоих воровка — это ты!

— Я вернула тебе все до пенни.

— Да, и с весьма высокими процентами. Деньги, которые ты вернула, принесли мне большую прибыль в процентном исчислении, чем прочие мои вклады. Это оказалось очень выгодно для меня. — Он отвесил ей иронический поклон. — Благодарю, что украла мой бумажник.

— Значит, ты не будешь… — начала Скарлетт с надеждой.

— Но похищение моего ребенка — это совсем другое дело.

Женевская клиника. Она может стать путем к спасению.

— Хорошо, твоя взяла.

— Обычно так и бывает. — Он шагнул было в сторону машины с тонированными стеклами, но тут же снова повернулся к ней и произнес отрывисто: — До Женевы ехать два часа. Я могу через десять минут вызвать сюда вертолет.

— Нет! — воскликнула она слишком поспешно. Он нахмурился, и она сказала уже спокойнее, стараясь улыбнуться: — По дороге у нас будет время, чтобы поговорить.

Через пять минут, пока один из телохранителей собирал наверху ее скудные пожитки, Скарлетт зашла на кухню, чтобы сказать Вильгельмине «до свидания». Пожилая женщина сильно удивилась неожиданному повороту событий.

— Так ты бросаешь работу, Скарлетт?

— Мне правда ужасно жаль…

— За меня будь спокойна. Честно говоря, твой жареный цыпленок — это до сих пор что-то невообразимое… Значит, этот человек отец твоего ребенка, но ты правда хочешь ехать с ним? — Ее глаза на пухлом лице превратились в щелочки. — Или он вынуждает тебя?

Экономка, как и Скарлетт, уже обладала достаточным опытом общения с богатыми и влиятельными людьми, чтобы за гламурным фасадом подозревать безобразную суть.

— Я хорошо позабочусь о Скарлетт и ребенке, — сказал он, — обещаю вам.

Экономка пристально посмотрела ему в глаза, затем морщина между ее бровями медленно разгладилась.

— Я вам верю.

— Вот и хорошо. — Вин дружески улыбнулся ей. — Мы со Скарлетт в самом скором времени поженимся.

Вильгельмина с укором посмотрела на Скарлетт:

— Так ты, оказывается, помолвлена?

Скарлетт растерялась:

— Мы пока еще ничего толком не решили.

— Миссис Стоун, — перебил ее Вин. — Я ценю вашу доброту и помощь, которую вы оказали Скарлетт. Если вы когда-нибудь решите сменить место работы, пожалуйста, дайте мне знать.

Он протянул ей свою визитку, взял Скарлетт за руку и повел к выходу из шале, а телохранители следовали за ними с ее до смешного скромным багажом — дамской сумочкой и рюкзаком. Вин проследил, как вещи укладывают в багажник внедорожника.

Он распахнул дверцу красной спортивной машины и повернулся к Скарлетт:

— Садись.

— Неужели ты сам поведешь?

— Охранники поедут сзади на внедорожнике. Ты сама сказала, что сегодня прекрасный день для загородной поездки.

Они уселись, он тут же нажал на газ, быстро миновал ворота шале и, спустившись с горы, выехал на мощеную дорогу, которая тянулась через дорогой курортный городок Гештат с очаровательными альпийскими домиками, эксклюзивными бутиками с одеждой известных дизайнеров и шале со ставнями и цветочными горшками на окнах. Полуденное солнце весело сияло на синем небе над скалистыми, покрытыми лесом горами, когда они выехали на петлявшую между ними Гештат-штрассе и направились на запад.

Вин краешком глаза покосился на Скарлетт. Она была одета проще некуда — под расстегнутой курткой виднелась широкая клетчатая рубашка, свободные спортивные штаны и меховые сапожки. И все равно его глаза жадно смаковали ее. Огненно-рыжие волосы падали ей на плечи густыми волнами.

Она проникла ему в кровь.

Может быть, Скарлетт Равенвуд была дьяволом с ангельским личиком? Она стала причиной того, что он за восемь месяцев не имел ни одной женщины.

— Как ты нашел меня в Швейцарии? — спросила она вполне спокойно.

— Ты совершила ошибку, отправив мне бумажник из итальянской деревушки. У меня в той стране до сих пор обширные связи. Было легко разыскать работника почты, который обслуживал тебя. А он вспомнил твою машину со швейцарскими номерами.

— Он заметил мою машину?

Вин усмехнулся:

— Представь, существует на удивление мало машин марки «плимут-барракуда» спортивной модели 1970 года светло-зеленого цвета. Работник почты целовал кончики пальцев, описывая ее. «Bella macchina!» Тебя он тоже запомнил.

— Я взяла именно эту машину в гараже, потому что она была самая старая.

— Такие машины — большая редкость и потому стоят два-три миллиона долларов.

— Ох! Значит, если бы я взяла новый седан…

— Я бы не нашел тебя. Это ты меня обманула, украла мой бумажник. Похитила моего ребенка.

— Похитила?!

— Как еще это назвать? — Он снова посмотрел на нее. — Откуда мне знать, что наш ребенок будет в безопасности с тобой? Дочерью уголовника, имеющей преступные наклонности.

— Уголовника?! — В зеленых глазах вспыхнула ярость. — Папу не должны были сажать в тюрьму. Если бы сообщник его не выдал…

— Избавь меня от объяснений. Твой отец ограбил банк. Ты хотела меня в чем-то обвинить?

Она посмотрела ему в глаза:

— Все богатые, которых я знала, — люди без сердца. Мой папа даже в худшие свои времена был меньше вором, чем корпоративные хищники и мошенники с Уолл-стрит.

— Ты сравниваешь меня с ними?

— Ты бы даже со своими платиновыми запонками не расстался, — она презрительно взглянула на его запястья, — и тем более не рискнул жизнью или благополучием, чтобы спасти кого-то.

— Тебе об этом ничего не известно.

— Неужели? — Она вскинула подбородок. За окном раскинулась серо-голубая сияющая гладь Женевского озера. — Но ты сам сказал! Тебе ничего не стоит ранить чувства людей. Я уверена, что ты в жизни никого не любил. И еще хочешь, чтобы я вышла за тебя замуж.

— Любовь в браке не обязательна.

— Это ненормальный подход.

— Лучше суровая правда, чем сладкая утешительная ложь.

— Ты циник. Наверное, какая-то женщина тебя очень сильно обидела.

Да. Такая женщина в самом деле была.

— Она оказала мне услугу. Объяснила подлинную суть жизни.

— Она все неправильно тебе объяснила! — Скарлетт погладила живот и отвернулась к окну.

Они подъезжали к Женеве.

— Правильно или нет, но, как только тест покажет, что я отец, мы поженимся. Ребенок нуждается в обоих родителях.

На ее лице промелькнуло какое-то новое выражение.

— Думаешь, я без тебя это не знаю? Все детство я мечтала иметь настоящий дом. Я до сих пор не представляю, что значит прижиться на одном месте, иметь друзей, быть частью общины. Но знаешь что? Наша семья все равно была счастливой. Потому что родители любили друг друга. И меня.

Вин неохотно признал про себя, что ему подобное неведомо. Он вырос на огромной пустой вилле, брошенный родной матерью, которую интересовали только любовные приключения. А сын был нужен ей лишь для одной цели — тянуть деньги из его отца.

Вин потерял всех, кого любил. Мать хладнокровно использовала сына как козырную карту, чтобы финансировать свой привычный образ жизни. Платные няни одна за другой увольнялись или были уволены. С добрым дедушкой случился инсульт, когда Вину едва исполнилось восемь. Его лишили общения с любящими отцом и мачехой в пятнадцать.

Он стряхнул с себя воспоминание. Жизнь его ребенка будет совсем другой.

— Почему ты сбежала от меня в Нью-Йорке? — спросил он. — Поверила всему, что прочитала обо мне?

— Ты шутишь? Конечно, из-за твоего брачного контракта! Ты всерьез рассчитывал, что я подпишу бумаги, дающие тебе полную власть надо мной и ребенком? Думал, я сочту за счастье стать твоей послушной женой и на всю жизнь потерять свободу?

— Мои юристы составили его, учитывая интересы обеих сторон…

— Обеих сторон? Когда по нему ты приобретаешь право распоряжаться нашими жизнями? А если мы решим почему-либо развестись, ты автоматически получаешь опекунство над ребенком?

— В мои планы развод не входит, — ответил он резко. — Но я не смогу удержать тебя, если ты пожелаешь уйти. Думай что хочешь, но у меня дома нет камеры с решетками. Брачный контракт — всего лишь средство свести к минимуму влияние твоих потенциально вредных решений на нашего ребенка.

— Моих вредных решений? Ты ведь еще только пересказал его содержание в общих чертах, а кто знает, что там написано мелким шрифтом в приложении, может быть, требование, чтобы я пять раз в неделю делала тебе минет?

Тело Вина отреагировало мгновенно. Холодная злость сменилась пылким желанием, кровь прилила к паху, едва перед его глазами возник образ — ее розовые губы, влажные и горячие, обхватывают его твердый член…

— Это не входило в мои намерения. В моих возможностях предложить тебе и ребенку такую жизнь, какая тебе не снилась. Шесть собственных домов в разных странах, лучшие школы, бриллианты, автомобили… Частные самолеты…

При упоминании о самолетах Скарлетт передернуло. Это показалось ему странным.

— Я защищаю нашего ребенка от человека, который намерен нас только контролировать, — сказала она тихо, — а не любить.

Они подъехали к клинике — современному зданию, стоявшему на берегу озера. Поставив машину на стоянку, он вышел и открыл дверцу Скарлетт. И протянул руку, чтобы помочь выйти своей беременной на последних сроках невесте.

Она подала ему свою с явной неохотой. Руки их соприкоснулись, и Вин почувствовал легкий удар током. И по пути ко входу в клинику так и не выпустил — не смог выпустить — ее руку. Остановившись, он поднес ее к губам и осторожно поцеловал.

— Ты никогда никого не полюбишь. — Голос ее задрожал. — Потому что никому не сможешь поверить. Даже то, что ты сейчас заставляешь меня сделать этот тест.

— Я тебе верю, Скарлетт, — сказал он тихо. — Я настаиваю на тесте только потому, что однажды меня уже пытались с этим обмануть. Одна женщина заявила, что ждет от меня ребенка, и требовала, чтобы я на ней женился. Но сейчас я чувствую, что ты не лжешь. Твой ребенок точно от меня.

Конец ознакомительного фрагмента.