Вставная челюсть Щелкунчика

Дарья Донцова, 2016

Виола Тараканова – председатель жюри конкурса «Девочка года»! Ее издатель, который приветствует любой пиар автора Арины Виоловой, радостно потирал руки. Во время финала между тремя претендентками на Гран-при назревал конфликт. Вернее, его разжигали матери Марины и Сони и бабушка Алисы, Галина Сергеевна Петрова. Обе мамаши набросились на нее с обвинениями: Петрова поила внучку запрещенным средством для похудания. Галина Сергеевна, решив доказать, что в ее витаминном отваре нет ничего запрещенного, выпила его и… умерла. Мать Марины призналась: она подлила в отвар слабительное, чтобы избавиться от конкурентки дочери – Алисы. Но от слабительного не умирают! Разобраться в этой запутанной истории Виоле помогает новый приятель Степан Дмитриев. Однако Виоле все время кажется: она уже когда-то была с ним знакома…

Глава 5

Распрощавшись с Галиной Сергеевной, я направилась в отдел игрушек, нашла там симпатичного мишку в розовом платье, с короной на голове, подумала, что он будет прекрасным сувениром для победительницы конкурса, и пошла к кассе. И тут меня остановил парень в зеленом костюме и красном колпаке, на котором поочередно вспыхивали разноцветные лампочки. Он быстро заговорил:

— Новогодняя елка предлагает вам сыграть в бесплатную викторину, весь сбор от которой пойдет на подарки для детей из неимущих семей. Очень плохо, если Дед Мороз ничего малышу не принесет. Я не обманщик, мы благотворительный фонд, вот документ. Видите? «Общество «Рука счастья».

— И где ваша елка? Далеко к ней идти? — поинтересовалась я.

— Елка — это я, — потряс головой парень, — я в лесу росла, зимой и летом стройная зеленая была. Сам к вам пришел.

Я достала кошелек.

— Нет, нет, — возразила «елка», — я задам вам вопрос. Если ответите правильно, получите в подарок миниатюрную портативную картофелечистку в форме Кремлевской стены. Вот она!

Я посмотрела на трехсантиметровую пластмассовую копию Спасской башни и захихикала:

— Ну это не вся стена. А как ею картошку чистить?

Парень осторожно повернул верхнюю часть, из нижней высунулась маленькая терка.

— Берете клубень и обтериваете его, — пустилась в объяснения «елка», — если чистить ножом, все вкусное в очистки уйдет.

— Дома у меня много ножей, — возразила я. — Зачем мне портативная терка?

— Вдруг невмоготу поесть захочется на улице, а клубень как сварить? Грязным в воду бросать?

— Сомнительно, что стану разгуливать по городу с сумкой картошки, — отбивалась я от приставучего юноши, — и плиты на улице нет.

— Вещь полезная, ею можно что угодно обтеркать, например грязные сапоги! — не отставала «елка». — Все налипшее отвалится.

— Давно придуманы губки для обуви, возьмите сто рублей, и расстанемся друзьями, — предложила я.

— Нет, нет, — испугался парень, — я не имею права брать наличку в руки. Схема такая: мой вопрос — ваш ответ. Ошибетесь? Даете сотню.

— Вам же запрещено к купюрам прикасаться, — хихикнула я.

«Елка» повернулась боком:

— Видите на поясе жестянку? Это наша копилка. Сами в прорезь деньги сунете, без моего участия. Итак, вопрос! Где живет ореофаг?

Меня охватило удивление.

— Это кто такой?

Парень погрозил мне пальцем:

— Нет! Спрашиваю я.

— Не знаю ничего про ореофага, — призналась я.

«Елка» показала на жестянку:

— Стольничек детям, плиз.

Мой кошелек стал легче на одну ассигнацию.

— Сыгранем по новой? — прищурился сборщик.

— Ну уж нет, — фыркнула я, — ваша викторина чистый обман.

— Наш фонд заботится об обездоленных детях, — обиделась «елка». — Копилка закрыта, ее только попечитель открыть может. Намекаете, что я жулик? Мол, наберу деньжат и в ресторан жрать пойду? Я волонтер, бесплатно работаю.

— Я имела в виду, что на заданный вопрос нет ответа, — уточнила я.

— На всякий вопрос непременно найдется ответ, — уперся парень.

— И каков он? — полюбопытствовала я.

— Хорошо, сыграем иначе. Вопрос задаете вы, тот самый, про ореофага. Если я не отвечу, то спою вам новогоднюю песню, а если говорю, где он живет, даете еще стольник на подарки сиротам, — предложил юноша.

— Так нечестно! — пробормотала я. — Вы же в курсе местожительства этого субъекта.

— А вы хотите узнать ответ? — прищурилась «елка». — Удовлетворите свое любопытство всего за стольник, и он на хорошее дело пойдет.

— Ладно, — сдалась я. — Где живет ореофаг?

— В Ореофагии, — не моргнув глазом, ответил мошенник.

Я молча сунула в жестянку купюру, поспешила в паркинг, села в машину и порулила домой. Задумавшись, проехала на красный свет и тут же была остановлена бравым гаишником.

— А я вас узнал, — весело сказал он. — Эх, нехорошо-то как! Известная писательница, а нарушаете. Моя теща вашими романами зачитывается, сидит с книгой и молчит. Красота. Чего так мало пишете?

— Быстрее не получается, — улыбнулась я, — могу дать автограф для тещи, как раз сегодня мне авторские экземпляры нового романа дали. Под запрещающий сигнал светофора проехала случайно, у меня день тяжелый был. Не отнимайте права, пожалуйста, я без машины как без ног.

— По магазинам шарились, подарки покупали? — предположил сержант.

— Точно, — согласилась я, — устала как собака! Народу в каждом отделе тьма! Хочу скорей домой попасть.

— Сейчас неприятную новость сообщу, — объявил гаишник.

— Отбираете права, — вздохнула я.

— Нет, — возразил он, — я припомнил: вы на перекресток въехали, и тут желтый вспыхнул. Вынужденно продолжили движение.

— Спасибо, — обрадовалась я и взяла книгу. — Как зовут вашу тещу? И что за неприятное известие у вас припасено для меня?

— Нина Сергеевна она, — ответил дорожный полицейский. — У вас права заканчиваются через неделю, менять надо.

— Ну и ну, — удивилась я, — только что их получила.

— Уже куча лет прошла, — вздохнул патрульный, — мне тоже кажется, что я молодой, а сегодня утром глянул в зеркало и не понял: что за кабан оттуда смотрит? У тещи мы ночевали, у нее ванная с окном, а у нас нет. Дома-то я в зеркале хорошо выгляжу, а у Нины Сергеевны при дневном свете прямо мрак. Седой боров.

— Вы на редкость хорошо выглядите, — утешала я полицейского, — для своих сорока лет огурчик.

— Мне тридцать два, — вздохнул гаишник.

Я смутилась, а сотрудник ДПС продолжал:

— Не тяните с обменом документов. Если срок действия прав закончится, придется вам заново экзамены сдавать. Правила дорожного движения хорошо помните?

— Не особенно, — призналась я, — ведь их часто меняют.

— Вот! — кивнул сержант. — Поэтому действуйте быстро, справки соберите, сейчас с этим строго, надо психологическое тестирование пройти.

— С ума сойти, — удивилась я.

Сотрудник ДПС махнул рукой:

— А толку? Не заметил я, чтобы идиотов на дорогах меньше стало.

— Здрассти, — пропел тихий голос.

Из-за спины гаишника появилась худенькая девушка в зеленом комбинезоне, на голове у нее был красный колпак, украшенный разноцветными лампочками.

— Мы собираем деньги для детей…

— Спасибо, — перебила я незнакомку, — уже пообщалась в магазине с другой «елкой», знаю и вопрос про ореофага, и ответ на него.

— Хорошо, что вам условия викторины известны, — обрадовалась девица, — у меня другой вопрос. Сыграем?

— Нет, — отрезала я.

— Ступай отсюда, — разозлился сержант, — вы давно тут шастаете, глаза намозолили. Сейчас елками бегаете, в сентябре были учебниками, в мае в военной форме ходили, в марте цветами нарядились. Тошнит уже от вас.

— Из-за таких, как вы, в России сироты голодают, — агрессивно заявила девица, — мы собираем деньги для самых обездоленных детей. Работаем бесплатно. Чем я вам мешаю?

— Всем, — отбрил сержант, — здесь проезжая часть, а ты не участник движения. Для пешеходов «зебра», вот по ней и разгуливай. Или по тротуарам бегай. На дорогу не суйся.

— В новогоднюю ночь где-то горько зарыдает малыш, которому не досталось кулечка конфет из-за жадного, вредного, толстого гаишника, который прогнал меня прочь! — выдала «елка» и, гордо вскинув голову, удалилась.

Сержант посмотрел ей вслед:

— Документы легко на компьютере сварганить. Мошенники они!

— Понимаю, что в основном эти люди нечисты на руку, — вздохнула я, — если хочешь помочь детям, отдай средства в солидный фонд, где вся бухгалтерия прозрачна. Но в душе живет сомнение: а вдруг они и правда для обездоленных ребят стараются? Сто рублей не пробьют брешь в моем бюджете. Вот это «а вдруг» и заставляет раскошеливаться.

— Вон она уже кого-то подцепила, — неодобрительно заметил сержант, — мужика разводит. Тут где-то их мини-вэн должен стоять, темный такой. Вы с ними никогда не играйте. Знаете, что они делают? Выискивают в толпе лохов.

Мне стало смешно.

— Таких, как я?

— Нет, — серьезно возразил сержант, — у вас лицо не жадное, поэтому они на жалость вас взяли, предложили загадочку решить, стольничек для бедных деток пожертвовать. Психологи, блин, вроде цыган. Вычисляют, кто от бабла фанатеет, и дают ему выиграть: сто, двести, тыщу, три… Глаза у лошары горят, азарт прет. И тут они предлагают: «А хотите сыграть суперигру? Там можно миллион откусить». Если идиотка соглашается, ее сажают в микроавтобус, и, прикиньте, «лимон» дура-баба получает. Во радости! Тот, кто в автобусе ее разводит, чуть не плачет: «Я разорен. А вы можете пять миллионов отгрызть. Ставьте на кон выигрыш и еще деньги. Дома-то есть заначка?»

— Можете не продолжать, — вздохнула я, — наслышана о таких историях. Главарь мошенников владеет навыками гипноза, а игрока душит алчность. Человека везут на его квартиру, и он отдает ценности, все, какие есть: деньги, драгоценности. Но почему вы эту девчонку не задержали, если знаете, чем она занимается?

— На каком основании мне ее задерживать? — пригорюнился сержант. — Документы от фонда при ней, ничего дурного она не сделала. Серега Семенов поймал одного из этих, в обезьянник сунул. А мошенник кому-то позвонил, примчался адвокат. Такой лай поднялся! Начальнику нашему главный шеф по самые уши вломил за задержание. Отпустили паскудника с извинениями. Прикрывает их кто-то наверху. Иначе б давно с улиц турнули, с кем-то они делятся. С наступающим вас!

— И вас, — улыбнулась я, — еще раз спасибо, хорошего Нового года, исполнения всех желаний!

Патрульный двинулся к машине, но потом обернулся:

— И вам удачи! Права поменять не забудьте.

* * *

Около одиннадцати вечера неожиданно раздался звонок в дверь. Я посмотрела на домофон, увидела женщину в куртке с низко надвинутым капюшоном и слегка заволновалась.

— Вы к кому?

Незнакомка подняла голову.

— Простите, что поздно. Мне нужна Виола Тараканова.

Я узнала тещу Алексея Горюнова, которую днем видела в кафе торгового центра, очень удивилась и соврала:

— Она тут не живет, квартиру сдает, уходите, пожалуйста.

— Виола Ленинидовна, не прогоняйте, — взмолилась дама, — у меня к вам разговор. Помогите Христа ради. Не бойтесь. Я пенсионерка, ничего плохого вам не сделаю. Адрес в Интернете нашла, вы его не скрываете.

Я нажала на кнопку.

— Входите.

* * *

— Спасибо огромное, — зачастила Галина Сергеевна, стаскивая верхнюю одежду, — вы очень добрый, хороший человек, замечательный писатель, я восхищаюсь вашими книгами…

Слушая панегирик, я провела гостью в комнату, подождала, пока она сядет на диван, и спросила:

— Зачем я вам понадобилась?

— Сейчас объясню, — пообещала Петрова и завела обстоятельный рассказ про невыносимую жизнь своей дочери.

Сначала она поведала, какой ей попался никчемный зять, заставил жену родить подряд двух детей. Едва Катя ребят подрастила и вышла на работу, как Алексей приказал супруге забеременеть в третий раз, и на свет появилась Света. Екатерина мужественно справлялась с оравой детей, но муж постоянно был ею недоволен.

Гостья жаловалась и жаловалась, в конце концов я не выдержала:

— Галина Сергеевна, я не психотерапевт. Зачем вы рассказываете о личных проблемах Екатерины? Что хотите от меня?