Я полюбила бандита…

Дарина Смирнова (2025)

Изо дня в день я кручусь как белка в колесе, чтобы заработать денег на жизненно необходимую операцию для самого близкого и родного человека, пока не случается эта авария. Честно говоря, я в ней и не виновата даже. Только владелец очень крутого и очень дорогого (чтоб его!) внедорожника имеет по этому поводу свое мнение. Как и по поводу того, каким именно образом я должна возместить ему ущерб. Серьезно? Меня вот так вот запросто средь бела дня, невзирая на крики о помощи, заталкивают в чужую машину и куда-то везут?! Внимание! Содержит ненормативную лексику и откровенные сцены!

Глава 2

Марьяна

Мужчина, не церемонясь, обхватывает меня широкими ладонями за талию, прожигая кожу даже через ткань блузки, легко поднимает и усаживает на большой прямоугольный стол из темного полированного дерева, стоящий почти посередине ресторанной комнаты ближе к окну, расположенному почти во всю стену напротив двери. Уже знакомое состояние паники охватывает с головой, я начинаю отчаянно брыкаться, ерзать и пытаюсь вырваться из его рук. Буду бороться до последнего. Пусть насилует мой труп. Подонок без особых усилий вклинивается между моих бедер, кладет тяжелую ладонь мне на поясницу, вдавливая в себя, а второй рукой стаскивает резинку с волос, расплетая пучок на голове, и зарывается пальцами в волосы, натягивая их у корней и фиксируя затылок. Я изо всех сил упираюсь ладонями в мощные плечи, но оттолкнуть его или отодвинуться не удается ни на миллиметр. Все равно что пытаться голыми руками остановить несущийся навстречу локомотив.

— Чего ты дергаешься? Трахну тебя разок и, считай, легко отделалась. Должна ничего не будешь.

— Вадим, — вспоминаю, как называл его тот бугай в машине, — послушайте, я что-нибудь придумаю. Я все вам отдам. Я найду деньги. Только отпустите. Пожалуйста, — стараюсь говорить спокойно, чтобы хоть как-то до него достучаться, но голос предательски дрожит, а из глаз катятся слезы.

— Не интересно, — отвечает он коротко на мою тираду, кладет тяжелую шершавую ладонь на колено и, слегка сдавливая кожу, ведет вверх по бедру.

Потом перехватывает мои руки, которыми я начинаю его неистово колошматить куда придется, заводит их за спину и фиксирует запястья, легко обхватывая их одной рукой. Вторую руку вновь кладет мне на бедро и медленно ведет ладонью вверх, пока не добирается до трусиков и не подцепляет пальцами ластовицу.

— Вадим, пожалуйста, прошу вас, не надо.

— Хватит скулить. Ничего страшного с тобой не случится. Я ж не изверг. Если расслабишься, сможешь кончить, — тихим вкрадчивым голосом говорит мне на ухо и прикусывает мочку.

Я изо всех сил пытаюсь вырваться, елозя задом по столу. Прямо перед лицом маячит крепкая шея, настолько близко, что я невольно чувствую его тяжелый терпкий мужской аромат, будоражащий и чужой, смешанный с легким ароматом парфюма, цитрусового и свежего. Не придумываю ничего лучше, как вцепиться в него зубами. Кажется, укус приходится в плечо.

— Блять, — выдыхает мужчина таким голосом, точно родитель, который безмерно устал десятый раз подряд объяснять одно и то же непослушному чаду, — если не успокоишься, поставлю раком и выебу без лишних сантиментов. Мне это надоело.

— Вадим, пожалуйста, не надо. Я не хочу. Для меня это впервые. Я еще ни разу не была с мужчиной.

Мужчина вдруг замирает, держа ладонь на моем бедре. Выгибает бровь, пристально глядя мне прямо в глаза. Взгляд у него тяжелый, давящий. Только сейчас замечаю, какие у него глаза. Темно-карие. И бездонные.

— Я, что, похож на долбоеба?

— Нет… — всхлипываю.

На долбоеба и правда не похож. На подонка, мерзавца и беспринципного ублюдка — очень даже. Но не на долбоеба.

— Сколько тебе лет? — вдруг задает он неожиданный вопрос.

Не понимая, куда он клонит, тихо отвечаю:

— Двадцать два.

— И ты хочешь, чтобы я поверил, что в двадцать два года и с такой внешностью ты до сих пор целка?

— Я говорю правду.

— Допустим, если и так, с чего ты решила, что меня это остановит?

— Но вы ведь тоже человек. Вы… вы… разве вы не понимаете? — бессвязно лепечу ему в ответ, пытаясь хоть как-то собрать мысли в кучу, — у вас ведь наверняка есть мама или сестра. Может быть даже дочь. Представьте, что кто-то поступил бы так же с ней. Разве вы не понимаете, насколько это жестоко и неправильно?

Мужчина вдруг расхохотался. Громко. В голос. Даже ткнулся лбом мне в плечо, подрагивая от сотрясающего его хохота. Отсмеявшись, он вновь поднимает на меня взгляд. Тяжелый, как могильная плита. Темный, как беззвездная ночь.

— Ты сейчас действительно пыталась меня разжалобить? Знаешь, меня уже даже не удивляет, что ты целка. Больше удивляет, как с такой наивностью ты вообще до своих лет дожила, дурочка?

Его рука снова тянется к трусикам, он подцепляет пальцами тонкую ткань ластовицы, и я в панике ляпаю первое, что почему-то приходит в голову:

— Вы руки не помыли.

Сама не знаю, почему это говорю: руки он и правда не мыл, но какое это может иметь значение в сложившейся ситуации? Полный бред. Жду какой угодно реакции, в первую очередь полного игнора слетевшей с языка глупости, но никак не того, что мужчина вдруг отстраняется, выпуская мои руки из захвата, и идет в сторону неприметной двери справа от входа. Видимо, санузел.

Подлетаю к входной двери в приват-комнату и неистово трясу ручку из стороны в сторону. Бесполезно. Дверь заперта на замок. Начинаю что есть сил молотить руками по тяжелому деревянному полотну. У меня самая настоящая истерика: я кричу, рыдаю и бросаюсь на двери как обезумевшая.

— Хватит уже с ума сходить, ненормальная.

Вышедший из туалета мерзавец снова хватает меня за талию и снова усаживает на стол. Я продолжаю выкрикивать что-то маловразумительное и нечленораздельное, махать руками и рыдать в голос. Тяжелая горячая ладонь вновь оказывается на моей пояснице, а затылок фиксирует крепкий захват. Мужчина склоняется к моему уху и тихо говорит:

— Успокойся, слышишь?

Он убирает ладонь с моей поясницы и кладет ее мне на горло, слегка поглаживая. Заглядывает мне в глаза.

— Будешь послушной девочкой, так и быть, трахать не стану, — глядя в глаза, говорит так же тихо, опять склоняется к уху и добавляет: — Сегодня.

Его рука отпускает мое горло, ладонь в очередной раз ложится на внутреннюю поверхность бедра и неторопливо двигается вверх, оглаживая тонкую кожу. Он в очередной раз добирается до моих трусиков, сдвигает в сторону ластовицу, и на этот раз я чувствую, как горячие шершавые пальцы касаются самого сокровенного. Испуганно дергаюсь.

— Тише. Тише. Расслабься, — тихо говорит мне на ухо, — руки я, кстати, намыл.

Я замираю, почти не дыша. Второй рукой он так же держит меня за волосы, так что голова запрокинута назад, открывая доступ к шее. Мужчина касается ее губами и слегка прикусывает.

— Поцелуй меня, — шепчет мне на ухо и находит мои губы.

Толкается мне в рот горячим влажным языком. Его поцелуй неспешный и чувственный. Одновременно с этим его пальцы творят что-то невообразимое. Он бережно поглаживает складки там, где раньше меня не касался ни один мужчина, то невесомо, то чуть усиливая нажим, и каждым своим прикосновением вызывает все нарастающую сладкую пульсацию в промежности. Стараюсь отвлечься от этих ощущений, но его движения настолько умелые и чуткие, что я с ужасом ощущаю, как предательски намокаю от его ласки. Мужчина осторожно раздвигает набухшие гладкие лепестки и начинает мягко потирать средним пальцем комочек клитора. Тело наливается томительной слабостью, внизу живота все сильнее скапливается приятная тяжесть. Движения его пальцев, как и поцелуй, нежные и чувственные.

— Давай, цыпленок, кончи для меня, — шепчет мне на ухо, разорвав поцелуй, — я хочу это почувствовать.

Его рот снова накрывает мои губы, от каждого движения пальцев по телу разбегаются сладкие импульсы, и уже через несколько секунд я содрогаюсь в его руках от накрывшего меня десятибалльным цунами бурного оргазма.

Голова слегка кружится, я смотрю на него растерянно, готовая вот-вот провалиться сквозь землю от стыда. Мужчина усмехается, глядя мне в глаза, подносит пальцы, которыми только что меня трогал, к своим губам и… облизывает. Видимо, мне не удается скрыть брезгливость, которая написана на моем лице, потому что в следующий момент он еще раз усмехается и подносит пальцы к моему рту. Я морщусь и отворачиваюсь. Мой затылок снова фиксирует жесткий захват, и он таки просовывает свои пальцы мне в рот.

— Умничка. А теперь на колени.